Сара Джио
Соленый ветер
Джейсону, в память о нашем бунгало.
Я люблю тебя.
Sarah Jio
The BUNGALOW
Copyright © Sarah Jio, 2011
© Сорокина Д., перевод на русский язык, 2015
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
* * *
Положите листок бумаги в тонкий конверт, запечатайте его, прикоснувшись языком к клейкой кайме, и отправьте по адресу. Пока письмо не попадет в нужный ящик, к нему прикоснутся десятки людей, оно проделает путь в тысячи миль, а потом незаметно уляжется между двадцать девятой и тридцатой страницами ненужного каталога, поджидая ничего не подозревающего адресата. Но адресат небрежным движением руки выбросит журнал с таящимся внутри кладом в мусорную корзину. Там, рядом с недопитым пакетом молока, пустой бутылкой из-под вина и вчерашней газетой затаится в ожидании клочок бумаги, который может изменить всю жизнь.
Письмо предназначалось мне.
Пролог
– Привет!
Я испуганно открыла глаза, услышав знакомый голос – приятный, но совершенно неуместный. Дженнифер, моя внучка. Где я? Точнее, что она здесь делает? Я рассеянно заморгала. Мне снились песчаные пляжи и кокосовые пальмы. Туда всегда стремится мое подсознание, и на этот раз мне повезло: удалось отыскать пейзаж в архивах собственной памяти.
Конечно, там был и он – в униформе, со смущенной улыбкой. Волны бились о берег, я слышала их мощные удары и шипение миллиардов пузырьков, целующих песок. Сжав веки, я вновь увидела его, он стоял в сонном дурмане, который развеивался слишком быстро. Не уходи, молило сердце. Останься. Ну, пожалуйста. Он послушно появился вновь, с той самой манящей улыбкой, все так же протягивая ко мне руки. Во мне пробудилось знакомое волнение, страстное желание.
А потом он исчез.
Я вздохнула и, ругая себя, посмотрела на часы. Половина третьего. Должно быть, я задремала за книгой. Опять. Настоящее проклятие старости. Немного смутившись, я приподнялась в кресле и отыскала роман, который читала. Он лежал на полу корешком вверх.
На террасе появилась Дженнифер. По улице прогремел грузовик, окончательно разрушив умиротворение.
– Ах, вот ты где, – сказала она, улыбаясь дымчато-карими глазами, так похожими на дедушкины. Сегодня на ней джинсы и черный свитер со светло-зеленым ремнем на стройной талии. Светлые волосы отражают солнечные лучи. Дженнифер не подозревает, насколько красива.
– Привет, милая, – поздоровалась я, протянув руку. Обвела взглядом террасу, простые глиняные горшки с голубыми анютиными глазками. Их очаровательные головки выглядывали из земли, словно смущенные, раскаявшиеся дети, застигнутые за игрой в неподобающем месте. Вид на озеро Вашингтон и очертания Сиэтла вдали – красивый пейзаж, но холодный и чопорный, словно картина в кабинете зубного врача. Я нахмурилась. Как я вообще оказалась в этой крошечной квартирке со строгими белыми стенами, телефоном в ванной и красной тревожной кнопкой возле унитаза?
– Я кое-что нашла в мусорном ведре, – сообщила Дженнифер. Звук ее голоса заставил меня вернуться к реальности.
Я пригладила седые, тонкие волосы.
– Что же, милая?
– Письмо. Должно быть, попало в рекламную прессу.
Мне не удалось сдержать зевка.
– Оставь его на столе. Потом посмотрю.
Я села на диван, перевела взгляд с кухни на свое отражение в окне. Пожилая дама. Я видела эту даму каждый день, но отражение не переставало меня удивлять. Когда я в нее превратилась? Я провела рукой по морщинам на лице.
Дженнифер села рядом.
– Надеюсь, твой день прошел лучше, чем мой?
Моя внучка завершала учебу в магистратуре Вашингтонского университета, и она выбрала необычную тему для дипломной работы: малоизвестное произведение искусства, размещенное в кампусе. Бронзовая скульптура молодой пары, подаренная неизвестным художником в 1964 году, с простой надписью: Гордость и Предубеждение[1]. На Дженнифер эта скульптура произвела такое сильное впечатление, что она решила узнать имя автора и историю создания скульптурной композиции, но долгие исследования не принесли практически никаких плодов.
– Как твои исследования, дорогая?
– Ничего нового, – со вздохом сообщила она. – Я расстроена. Мы так много работали. – Она покачала головой и пожала плечами. – Не хочется в этом признаваться, но, похоже, мы взяли ложный след.
Мне одержимость искусством знакома не понаслышке. Дженнифер не знала, что я провела большую часть жизни в тщетных попытках разыскать картину, попавшую ко мне в руки много лет назад. Желание увидеть ее вновь щемило мне сердце, и я всю жизнь вела переговоры с торговцами предметами искусства и коллекционерами. Но полотно все же ускользнуло.
– Понимаю, как тяжело это принять, милая, – мягко начала я и взяла внучку за руку, зная, как важен для нее проект. – Но некоторым историям не суждено быть рассказанными.
Дженнифер посмотрела на меня.
– Наверное, ты права, бабушка, – со вздохом признала она. – Но я не хочу сдаваться. Во всяком случае, не сейчас. Эта надпись сделана не случайно. А шкатулка, которую держит юноша, закрыта, и в архивах нет никаких записей о ключе. Значит, – внучка с надеждой улыбнулась, – может быть, что-нибудь есть внутри.
– Восхищаюсь твоим упорством, дорогая, – сказала я, нащупав на шее золотую цепочку. Я берегла и носила медальон долгие годы. Кроме меня, только один человек знал, что в нем спрятано.
Дженнифер снова подошла к столу.
– Не забудь про письмо, – напомнила она, взяв в руки конверт. – Взгляни, какая яркая марка. Оно, – она замешкалась, читая почтовый штемпель, – с Таити.
Мое сердце заколотилось, я подняла взгляд, украдкой посмотрев на письмо, которое держала в руках Дженнифер.
– Бабушка, кого ты знаешь на Таити?
– Дай посмотреть, – попросила я, медленно приблизившись к ней.
Я увидела простой белый конверт, слегка влажный от молока, пролившегося из пакета, и покрытый малиновыми пятнами каберне, которое мы пили вчерашним вечером. Ни почерк, ни обратный адрес мне не знакомы. Кто мог написать мне с Таити? И зачем? И почему сейчас?
– Не хочешь его открыть? – поторопила Дженнифер, обнаруживая явное нетерпение.
Я продолжала держать конверт дрожащими пальцами, рассматривая экзотическую марку с девочкой-таитянкой в желтом платье. Меня охватили воспоминания, которые, казалось, готовы были захлестнуть мое сознание, но усилием воли я вырвалась из их плена.
Я решительно вскрыла конверт:
«Дорогая миссис Годфри,
Простите за навязчивость. Я искала Вас много лет. Насколько я знаю, Вы служили медсестрой на базе Бора-Бора во время войны[2]. Если я права и Вы действительно та, кого я ищу, мне очень нужно с Вами поговорить. Я выросла на острове Таити, но вернулась сюда только теперь, надеясь разрешить загадку, занимавшую меня с детских лет. Вечером 1943 года на пляже Бора-Бора было совершено ужасное убийство. Меня так потрясла эта трагедия, что я начала писать книгу о событиях, предшествовавших этому случаю, во многом навсегда изменившему остров.
Я смогла разыскать записи о вольнонаемных служащих и заметила, что в тот день, в день трагедии, Вас освободили от службы. Возможно, совершенно случайно Вы вспомните тот вечер, вдруг Вы видели кого-нибудь или что-нибудь на пляже? Прошло много лет, но вдруг вспомните… Любая маленькая деталь может помочь восстановить справедливость. Я молюсь, чтобы Вы обратили на мою просьбу внимание и связались со мной. И еще – если когда-нибудь решите вернуться на остров, я нашла здесь кое-что, что принадлежало Вам, и, возможно, Вам захочется это увидеть. Надеюсь на встречу.
Искренне Ваша,
Женевьева Торп».
Я уставилась на письмо. Женевьева Торп. Нет, я ее не знаю.
Незнакомка. И, похоже, устраивает мне неприятности. Я задумалась. Не придавай значения. Все это было слишком давно. Вернуться в те дни? Пережить все заново? Я крепко зажмурилась, пытаясь освободиться от нахлынувших воспоминаний. Да, можно просто не придать значения. Это не судебный запрос, не уголовное расследование. Я ничего не должна этой незнакомке. Можно просто выбросить письмо в мусорное ведро и покончить с этим. Но потом я вспомнила последние строки: «если Вы когда-нибудь решите вернуться на остров, я нашла здесь кое-что, что принадлежало Вам, и, возможно, Вам захочется это увидеть. Надеюсь на встречу».
И без того растревоженное, сердце заколотилось еще сильнее. Снова вернуться на остров? Мне? В моем-то возрасте?
– Бабушка, все в порядке? – Дженнифер наклонилась и обняла меня за плечи.
– Все хорошо, – заверила я, взяв себя в руки.
– Хочешь об этом поговорить?
Я покачала головой и засунула письмо в сборник кроссвордов, лежащий на кофейном столике.
