Сотник Бекетов встретил пришлых приветливо. Да и как иначе, ведь явились как нельзя кстати. Запасов на два года завезли, а уж огненного боя свейские ружья, это тебе не русские самопалы, те и много легче, и бьют далее.
После всех дорожных мытарств жизнерадостный Игнатий нашел, что в зимовье все надежно и удобно. А вечный дым, от которого режет глаза, портянки и обувь у очага, источающие «чарующий» запах, все это быстро входит в привычку и становится частью атмосферы уюта и безопасности.
Разглядев среди бородатых казаков миловидное личико Дарьи, Игнатий прямо распустил крылья.
— Ты кто же такая будешь? — не смущаясь, подступил он к девушке.
Той приглянулась столь непринужденная прямота парня.
— Батюшка Дарьей крестил, а сейчас стриженая монашка. Сотник подобрал меня чуть живую на реке Лене, — скромно поведала девушка. — Я теперь ему по гроб жизнью обязана.
— Да как же здесь оказаться можно монашке? — диву дался Игнат.
— Сама не ведаю! Видимо, только волею Всевышнего Господа нашего Иисуса Христа. Только и помню, что была полонянкой неведомого племени, с ними и пришла на Лену-реку.
Для пущей убедительности Дарья сняла треух и представила взору стриженую головку. Но грубо обрезанные волосы, слегка прикрывающие шею, ничуть ее не портили, а лишь вызвали у парня какое-то чувство сострадания к девушке.
Их разговор грубо пресек вошедший в избу сотник Петр Бекетов.
— Ты, паря, вместо того чтобы с девкой пустые разговоры плести, делами бы своими занялся. Отправляйся со своими людьми ловчие места приглядывать да землянку там ставить, а то в зимовье из-за многолюдства тесно, а оно для государевых служилых людей справлено.
После раздоров, вызванных появлением Дарьи среди казаков и чуть не приведших к стычке с сотником, все худо-бедно утряслось. И то была заслуга прежде всего самой девушки. Ее первоначальная влюбленность в спасителя и героя быстро исчезла. Ложные чувства сменились реалиями происходящего, что еще более усиливались навязчивыми домогательствами сотника.
Как и мужчинам, ей приходилось нести тяготы караульной службы, но основными занятиями были хлопоты с ранеными. Обработка ран, перевязка, стирка — все это ей удавалось лучше других, что снискало расположение и покровительство многих казаков.
9
Зима наступила по-хозяйски. Будто вернувшись к себе домой, в несколько дней заморозила болота, реки, закружила метелями. Да так основательно, без всякой надежды на оттепель.
На Усть-Куте жизнь шла размеренно по заведенному самой жизнью распорядку. Чуть рассвет — начинается неторопливая возня утреннего подъема. Без желания вылезают казаки из меховых одеял и мешков. В избе под утро становится зябко, пар изо рта так и валит. Первым делом запаливают в очаге огонь. По темным углам мелькают отблески языков пламени, а тепло начнет медленно расползаться по избе. Первыми тепло от горящего очага чувствуют казаки, что лежат на верхних полатях, но вскорости первыми и попрыгают оттуда, согнанные дымом. Они самые строгие ценители качества дров. Посуше да не комлевые, те лучше, и жару больше, а главное, дымят поменее. Сухие стволы сосен, что устояли на корню несколько лет, для этого дела в самый раз. Их и берегут для утреннего прогрева очага.
Разогрето варево, что с вечера осталось, запарены травы. Сменный караульный уходит менять товарища. Тот вне себя от радости бежит к растопленному очагу, с шумом открывая нараспашку дверь, запуская в избу свежий воздух, к удовольствию одних и бурчанию других.
Затем начинались бесконечные дневные заботы. Без конца рубят дрова, что-то чинят, ладят. Умельцы плетут снегоступы, опять же, лыжи надо каждому изготовить. Если куда далече, то без них никак.
В избе сейчас просторно. Игнатий Федотов со товарищами вот уже как несколько седмиц не показывается. Ушел, как в воду канул. Может, и хорошо: не ужиться теперь ему с сотником Бекетовым. Бедовая Дарья девка. Ведь и повода не давала, не желая того, а рассорила мужиков не на шутку.
Неожиданно раздался сполошный выстрел, а затем крик караульного с вышки:
— По льду кто-то шастает!
— Чего зелье зря переводишь! — ругнулся сотник, поднимаясь на вышку.
По льду реки Лена с противоположного берега двигался человек. Сейчас он казался не более точки.
— Идет к зимовью. Глянь, ходко чешет! Так лишь зверя преследуют, либо от смерти бегут.
— Это Семейка! Покрученик Игнатия! — первой признала Дарья, оказавшаяся самой глазастой. — Да он сейчас упадет!
Дарья, увлекая за собой двух казаков, бросилась на помощь раненому. Скоро тот был в зимовье.
Изрядно досталось Семейке, весь в кровище. Два перста в драке ножом отсекли, да бок копьем покололи, если бы не кольчуга — конец парню. Раны невеликие, но много крови потерял дорогой. Удивительно вообще как добрался?!
— Мы на той стороне и еще версты три по косогору на восход избушку поставили, — придя в себя, начал Семейка свой сказ. — Тунгусы там густо проживают. Сразу повадились к нам ходить да соль выпрашивать. Кто уж им ее обещал? Неведомо! Но утверждают, что соболей давали. Сам их князец Звероулко приходил, тоже соль просил. Вот и осерчал Игнашка, да вгорячах поколотил Звероулку, а тунгусы стали нам дурна чинить. Сначала стали разорять наши капканы да ловушки. Мы словили одного тунгуса, да насмерть зашибли. Тут и подступил Звероулка с воинскими людьми. Обманом запалил ночью избушку да дверь подпер. Мы бревна раскатали, вырвались наружу, а там тунгусов тьма. Лезут на нас с копьями да ножами. Добро, что у них стрелы лишь костяные для охоты, а то бы постреляли нас без панцирей. Стрельнули мы из ружей всей ватагой, побили несколько мужиков, а остальные и разбежались. Но на следующий день опять подошли тунгусы, обложили нас, как медведей, со всех сторон, и стрелы железные появились. Меня Игнатий за помощью к вам послал, а когда пробивался, поранили да покалечили. Ты, сотник, поспешай на выручку. Там уже все пораненные, долго не продержатся!
— Может, они там уже побиты? — неуверенно буркнул Бекетов. — Я служилыми людьми рисковать не могу, мне государь велел острог ставить, а не шастать по тайге да промысловых людишек выручать.
Семейка меж тем опять потерял сознание и не слышал сих слов.
— Не гожи твои речи, атаман! — молвил десятник Андрейка Иванов. — С каких это пор идти своим на выручку супротив воли государя нашего стало?
— Подымай людей, сотник! Либо без тебя пойдем! — заявил старый казак Казарий Кандратьев.
Скоро два десятка казаков при полном вооружении шли по следу Семейки. Тихая безветренная погода сохранила его, не тронув даже поземкой.
