class="p1">— Может быть этот мужик сказал… Да, точно, я слышал, как он говорил Илье Андреевичу.
— Он не говорил.
Витя внимательно посмотрел на подругу.
— Идем, чего встали! — Лысый снова вырос рядом. Теперь его глаза казались безумными, страшными, а шрам на черепе из белого стал красным и обрамлял голову словно кровавый венок.
Давид распахнул глаза и уставился на мужчину.
— Господе Иисусе… — прошептал мальчик и машинально перекрестился.
Лысый подбежал к воротам. Потряхивая рукой один из прутьев, видимо, оценивая, как можно преодолеть препятствие, там уже стоял Шаров. Похоже, что шансов перелезть через трёхметровую преграду было совсем мало.
— Как мы…
— Смотри! — сосед юркнул к правому створу, нагнулся и ухватился руками за один из железных прутьев. После двух попыток тот выскользнул из паза, открыв хоть и узкую, но вполне достаточную щель для того, чтобы в нее мог пролезть даже взрослый.
— Ого… — только и сказал Петя.
— Надо машину отогнать… — оглянулся на полуторку Шаров.
— Брось, пусть стоит! — Лысый схватил Шарова за руку и подтолкнул к воротам. — Лезь!
— Ты первый.
— Нет, я пойду в конце. Нужно знать, что все пролезли и нам не придется возвращаться и кого-то искать.
Шаров вздохнул.
— Ладно.
Взявшись руками за холодную сталь, он протиснулся в дыру. За ним пролезла Лена, потом Витя, Денис, Петя и Давид.
— Неужели теперь получится? — услышал Витя шепот лысого, когда тот наконец-то перелез на сторону больницы.
— Что получится? — спросил он автоматически.
— Не твое дело! — осклабился мужчина.
— Куда теперь? — перебил их Шаров.
— Вряд ли нас ждут с парадного, поэтому зайдем из кочегарки, — лысый кивнул в сторону правого крыла здания. — Веди свою ораву, я пойду сзади.
— Там нет собак? — тихонько спросил Петя.
Лысый ухмыльнулся.
— Давно съели твоих собак. Шутка, — добавил он, увидев, как побелел мальчик. — Никого тут нет, идите же!
Они обогнули здание, не встретив ни единого человека. Все окна большого и с виду очень страшного дома были наглухо задраены. Грохот фронта приближался, взрывы теперь раздавались чаще и ближе, и с каждым из них у Вити уходило сердце в пятки. Он теперь думал, что лучше уж оказаться в этом жутком доме, чем на открытом месте — инстинкт требовал, буквально вопил, что нужно спрятаться, и чем быстрее — тем лучше.
Другие ребята, судя по виду, были с ним согласны. Один только лысый мужик радовался происходящему. С его лица не сходила блаженная улыбка. Впрочем, настроение его менялось чаще пролетающих туч над головой — улыбочка сменялась жутким оскалом, переходящим в меланхолическое созерцание. И так по кругу. Он определенно был ненормальным.
— Давай, давай, не боись, крыс там нет! — скалился он мерзкой улыбкой, в которой не хватало половины зубов.
Витя приблизился к Шарову, который выглядел встревоженным и озабоченным. Его явно тяготила сумка в руке, на которую он поглядывал с нескрываемым отвращением.
— Илья Андреич…
Шаров оглянулся, затем слегка нагнулся.
— Что, Витя?
— А как же эти… наши… — Витя пожевал это слово «наши», которое было не совсем верным, но другого на ум не приходило. — Ну… Лиза и этот… Червяков…
— Я… я не знаю. Ты же сам видел, они сбежали… я не знаю, где их искать.
Витя кивнул.
— Если мы вернемся… нужно… может быть…
— Да… Конечно.
Витя кивнул. Из головы не выходил тот факт, что возвращаются они не в полном составе.
— Чего застряли? — лысый уже стоял возле разбитой бетонной лестницы, ведущей в полуподвальное помещение. Позади него темнела небольшая угольная горка, которая, судя по черной стене с несколькими матерными надписями, раньше была гораздо выше. Рядом с ней валялось несколько мятых ведер и ковшовая лопата. Витя поежился.
Он хотел спросить у Шарова, уверен ли он, куда их ведет, потому что с виду этот замызганный и страшный подвал совсем не был похож на то, что поможет им вернуться в свое время. Но он решил не задавать глупых и неуместных вопросов.
Витя подошел к Лене, которая замерла возле лестницы, взял ее за руку и первым шагнул вниз.
Будто бы вглядываясь в темные глазницы жутких окон, она на секунду задержалась. Руки их натянулись и Вите даже показалось, что ее пальцы вот-вот выскользнут, но этого не произошло, и когда Лена пошла за ним, он вздохнул с облегчением, Неуверенно, пробуя ногой каждую ступень, придерживаясь за стену, они спустились вниз. Под ногами хрустели мелкие кусочки угля, стекла и каменной крошки. Пахло… — он принюхался, — сначала, конечно же, углем, гарью, а потом… — больницей. И этот запах был ему знаком. Хотя никогда он не бывал ни в каких больницах. Разве что…
— Шершень… — прошептал Витя.
— Шершень? — посмотрела на него Лена. — Это… ты… своего друга вспомнил?
Витя кивнул.
— Он… когда я навещал его в больнице, был точно такой же запах…
— Все больницы пахнут одинаково, — сказала Лена. — Безнадегой.
— Толкай, там открыто, — услышал Витя за спиной.
Петя, который успел проскочить вперед, опасливо толкнул обитую железом дверь. Изнутри пахнуло теплом, хотя с виду нельзя было сказать, что кочегарка работает.
— Ребзя, тут тепло! — прошептал обрадованный Петя и махнул рукой.
Он скрылся за дверью, за ним потянулись остальные. В темноте раздавались приглушенные голоса.
— Черт, ничего не видно, куда тут…
— Стойте, щас этот… лысый мужик спустится. Он, наверное, знает…
Шаров вошел внутрь за ребятами, последним спустился его сосед. Он закрыл за собой дверь и все звуки снаружи разом прекратились. Будто бы они попали в какой-то отдельный особенный мир — теплый, спокойный, без этих бесконечных взрывов и стрельб, завываний ветра и истошных криков…
— Ну вот мы и на месте… — голос лысого прозвучал откуда-то из кромешной темноты. Секунду спустя чиркнула спичка, очертив в темноте силуэт худого мужчины со шрамом на черепе, загорелась свеча. Глаза его были холодны, в них не осталось и капли смеха.
Витя поежился.
— Что теперь? — Шаров осмотрелся, увидел какое-то подобие верстака, на котором стояло ведро с углем, и водрузил рядом с ним свою сумку — с явным облегчением.
— Теперь? — лысый посмотрел куда-то через левое плечо. — Теперь… ждем.
Ребята переглянулись. Слова мужчины, окруженного темным ореолом, прозвучали зловеще.
— Кто-то знает,
