Это исключительно трудная задача. Но положение страны, пережившей крушение мощнейшей в истории тоталитарной системы и гигантской империи, не предполагает легких решений и простых ответов. Впрочем, разве были они когда-нибудь в нашей истории вообще?
Примечания
1
Один из них, так сказать, мой «подельник» – проходивший по одному со мной партийному делу Борис Манойлович Афанасьев, болгарский революционер и советский разведчик, изгнанный в 1948 году из разведки и потому оказавшийся в издательстве. Когда умер Сталин, его пригласили на прежнюю работу. Он вскоре, правда, вышел в отставку и еще много лет – вплоть до смерти – работал заместителем редактора журнала «Советская литература». В 1954 году он мне рассказал, что по своей короткой «второй» работе в КГБ достоверно знает: в начале 1953 года были получены предписания увеличить в связи с предстоящим «наплывом» заключенных «емкость» тюрем и лагерей и подготовить для перевозки заключенных дополнительное количество подвижного железно дорожного состава. По его же словам, разрешение бить и пытать подследственных, после 1937 года в течение многих лет остававшееся в основном «монополией» центра, было снова дано всем. Словом, в последние месяцы жизни Сталина карательный аппарат готовился к новой волне массовых репрессий.
2
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 52. С. 272.
3
Правда. 1964. 19 мая.
4
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 41. С. 88.
5
Он сам вскоре был безвинно арестован и казнен. Но я думаю, что, восстанавливая историческую правду, мы не можем не сказать правды, которая их не красит, и о людях, ставших невинными жертвами и мучениками.
6
Характерно, что в последние годы жизни Л.И. Брежнева (может быть, по инициативе того же М.А. Суслова) было официально запрещено направлять записки и иные материалы представителям руководства и работникам аппарата ЦК – все должно было направляться в адрес «ЦК КПСС», то есть в Общий отдел, который курировал К.У. Черненко. И уже там анонимные чиновники решали судьбу присланного материала – многое шло «в корзину», другое – в пару отделов ЦК, и лишь в отдельных случаях плод трудов ученых прорывался к руководству. Естественно, что это быстро ощутили научные коллективы, и у ученых был отобран даже и моральный стимул к работе, и, что хуже всего, – стимул не только писать записки, но и думать: зачем трудиться, если твои мысли никому не нужны?
7
Имеется в виду успешная поездка Н.С. Хрущева в США в 1959 году, породившая надежды (к сожалению, не сбывшиеся) на то, что удастся быстро покончить с холодной войной.
8
Time. 1969. 7 Febr. Р. 23.
9
Soviet Diplomacy and Negotiating Behavior: 1979–1988. New Tests For U. S. Diplomacy. GPO, 1988. P. 563–564.
10
Экземпляр рукописи, кстати, вскоре попал и к нам в консультантскую группу. Мы попытались помочь ее публикации, но, увы, безуспешно.
11
Среди советников нашей делегации родилась шутка: китайцы ждут из Пекина «новой порции цитат». Посмеиваясь над таким стилем работы, мы испытывали определенное чувство превосходства, рожденное недавно относительной (очень относительной) свободой мысли. Но мы были к китайским товарищам несправедливы, забывали, о чем кому-кому, а нам надо было помнить: в каких жестких, опасных условиях жили и работали тогда – при махровом культе личности, тоталитарной диктатуре – наши китайские коллеги. Почти все они вскоре – в годы «культурной революции» – оказались жертвами проработок, унижений и репрессий.
12
О причинах такой поспешности («Письмо» было опубликовано в разгар переговоров, дав китайской стороне повод 20 июля их прервать) можно только догадываться. Думаю, одной из них была горячность, импульсивность, нетерпимость Н.С. Хрущева, а другой – его и, наверное, ряда его коллег обеспокоенность, что китайское руководство делало все возможное для распространения своего письма в Советском Союзе, среди советских граждан, не говоря уж о других странах и партиях. Дело в том, что среди слабостей Хрущева был, по-моему, страх быть уличенным в отступлении от марксизма-ленинизма. Скорее всего, поэтому он поначалу решил вообще не публиковать в нашей печати китайское «Открытое письмо». Хотя официальная версия, естественно, другая – мы, мол, не публиковали «Открытое письмо» КПК, так как опасались, что это может испортить обстановку накануне встречи представителей обеих партий (но в разгар встречи все-таки опубликовали?).
13
Открытое письмо Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза. М., 1963. С. 34–35.
14
Открытое письмо Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза. С. 18.
15
В качестве типичного примера приведу сентенцию, силком втиснутую кем-то из редакторов в раздел о борьбе с ядерной угрозой, такую чуждую логике, как будто списанную у оппонентов в шедшем тогда споре и наспех переведенную на русский: «Разумеется, является бесспорным, что, если империалистические безумцы все же развяжут войну, народы сметут и похоронят капитализм» (с. 21). И это после того, как очень доходчиво доказывали, что при таком повороте дел и хоронить других будет некому…
16
Огонек. 1989. № 28. С. 31.
17
Мне рассказывали, как Н.С. Хрущев в один прекрасный день предложил М.А. Суслову стать председателем президиума Верховного Совета СССР (в то время пост сугубо церемониальный). И тот пришел в полное смятение, говорил с членами политбюро, убеждая их, что не может взять на себя такую ответственность (ее, личной ответственности, он, видимо, больше всего и боялся).
18
Сталин физически уничтожал своих противников и соперников. Хрущев разделывался с ними политически – выдвигал против них какие-то обвинения, правильные или нет – другой вопрос, громил их на пленумах, в закрытых письмах ЦК, организовывал соответствующую проpaботочную кампанию и т. д. Именно так он разделался с В.М. Молотовым, Г.М. Маленковым и другими представителями этой группы, маршалом Г.К. Жуковым; единственным исключением был арестованный и расстрелянный Берия, но это – особый случай. А Брежнев действовал по-аппаратному. Он вытеснил из руководства многих людей, не говоря уж о A.И. Микояне, судьба которого как человека, очень близкого к Хрущеву, была предрешена самим октябрьским пленумом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
