«Киров член политбюро, бывший кадет и редактор кадетской газеты во Владикавказе… Эти люди приспосабливаются к любому режиму, к любой политической системе».
Однако оппозиционеры неохотно шли на контакт с Рютиным, так как не забыли, что ещё совсем недавно он был активным сталинским «боевиком». А тут ещё в самом «Союзе марксистов-ленинцев» объявился агент ОГПУ. И в сентябре 1932 года были арестованы не только все члены «Союза», но и многие из тех большевиков, которые успели прочесть рютинские статьи (Каменев, Зиновьев и другие).
На допросах Мартемьян Рютин держался исключительно мужественно, заявляя следователям, что в создании антисталинского движения виноват только он один:
«Никаких вдохновителей за мной не стояло и не стоит. Я сам был вдохновителем организации, я стоял во главе неё, я один целиком писал платформу и обращение».
А Илья Сельвинский в это время (в начале октября) сообщал друзьям:
«4 дня, как вернулся из Камчатки, где жил, как настоящий поэт: ездил, тонул, падал с коня, попадал в трясину, охотился на медведя, писал стихи.
Надо писать новую пьесу из жизни чукчей. Уговаривают меня писать прозой. Говорят, что я не поэт вовсе».
11 октября 1932 года коллегия ОГПУ СССР приговорила Рютина к 10 годам тюремного заключения (за участие в контрреволюционной организации правых). Остальным исключённым из партии рютинцам дали различные сроки тюремного заключения (от 5 до 10 лет). Заодно вторично были исключены из партии Лев Каменев и Григорий Зиновьев (оба – за недоносительство). Обоих вновь отправили в ссылку (первого – в Минусинск, второго – в Кустанай).
А лишившиеся средств пропитания украинские крестьяне осенью хлынули на Кубань и в Белоруссию. В «Правду», «Известия» и в Кремль посыпались письма белорусских рабочих, которые писали, что не помнят, чтобы когда бы то ни было «Белоруссия кормила Украину». Власти тут же распорядились принудительно закреплять крестьян в голодающих районах.
Надежда Аллилуева, жена Иосифа Сталина, в это время поступила учиться в Промышленную академию, которую Борис Бажанов охарактеризовал так:
«Несмотря на громкое название, это были просто курсы для переподготовки и повышения культурности местных коммунистов из рабочих и крестьян, бывших директорами и руководителями промышленных предприятий, но по малограмотности плохо справляющихся со своей работой. Это был 1932 год, когда Сталин развернул гигантскую всероссийскую мясорубку – насильственную коллективизацию, когда миллионы крестьянских семей в нечеловеческих условиях отправлялись в концлагеря на истребление.
Слушатели Академии, люди, приехавшие с мест, видели своими глазами этот страшный разгром крестьянства. Конечно, узнав, что новая слушательница – жена Сталина, они прочно закрыли рты. Но постепенно выяснилось, что Надя превосходный человек, добрая и отзывчивая душа; увидели, что ей можно доверять. Языки развязались, и ей начали рассказывать, что на самом деле происходит в стране».
Политзаключённого Дмитрия Сергеевича Лихачёва в 1932 году досрочно освободили (он работал счетоводом и железнодорожным диспетчером на строительстве Беломорско-Балтийского канала, который начало возводить ОГПУ).
А кремлёвские вожди вдруг изменили своё отношение к интеллигенции – стали встречаться с её представителями. Одна из таких встреч произошла 19 октября в доме, в котором поселили Горького. Туда приехали Сталин, Молотов, Ворошилов, Бухарин, Постышев и специально отобранные писатели и журналисты, являвшиеся членами партии. Был среди них и главный редактор газеты «Известия» Иван Михайлович Гронский. Он потом вспоминал, что, так как во время застолья Сталин часто прикладывался к бокалу, к нему подошёл Бухарин и сказал:
«– Коба, тебе больше нельзя.
У Сталина гневно сверкнул глаз:
– Николай, запомни, мне всё можно».
22 октября политбюро направило на Украину и Северный Кавказ две комиссии – «для ускорения хлебозаготовок». Одну возглавил Вячеслав Молотов, другую – Лазарь Каганович. Вместе с последним на Кавказ поехал и Генрих Ягода.
Узнав, что власти Днепропетровской области разрешили колхозам оставлять себе зерно на посев и создавать страховые зерновые фонды, Сталин тут же разослал директиву, в которой назвал руководителей области «обманщиками партии и жуликами, которые искусно проводят кулацкую политику под флагом своего “согласия” с генеральной линией партии». И вождь потребовал «немедленно арестовать и наградить их по заслугам, то есть дать им от 5 до 10 лет тюремного заключения каждому». Местное ГПУ тотчас произвело аресты, а суды приговорили кого к расстрелу, кого к длительным срокам лагерей.
Вальтер Кривицкий:
«Во время голода, сопровождавшего насильственную коллективизацию 1932–1933 годов, когда средний советский служащий вынужден был довольствоваться сушёной рыбой и хлебом, был создан кооператив для обслуживания иностранцев, где они по низким ценам покупали всё, что ни за какие деньги нельзя было достать. Гостиница “Люкс” стала символом социальной несправедливости, и всякий москвич, будучи спрошен, кому хорошо живётся в Москве, скажет: “Дипломатам и иностранцам в «Люксе»”».
Обо всём этом от слушателей Промышленной академии узнала и Надежда Аллилуева.
Борис Бажанов:
«Надя пришла в ужас и бросилась делиться своей информацией к Сталину. Воображаю, как он её принял – он никогда не стеснялся называть её в спорах дурой и идиоткой. Сталин, конечно, утверждал, что её информация ложна и что это контрреволюционная пропаганда.
– Но все свидетели говорят одно и то же.
– Все? – спрашивал Сталин.
– Нет, – отвечала Надя, – только один говорит, что всё это неправда. Но он явно кривит душой и говорит это из трусости; это секретарь ячейки Академии – Никита Хрущёв.
Сталин запомнил эту фамилию. В продолжавшихся домашних спорах Сталин, утверждая, что заявления, цитируемые Надей, голословны, требовал, чтобы она назвала имена: тогда можно будет проверить, что в их свидетельствах правда. Надя назвала имена своих собеседников. Если она имела ещё какие-либо сомнения насчёт того, что такое Сталин, то они были последними. Все оказавшие ей доверие слушатели были арестованы и расстреляны».
А встречи членов политбюро с советскими литераторами продолжались.
Вожди и писатели
26 октября 1932 года на квартире Горького в Москве состоялась очередная встреча кремлёвских вождей во главе со Сталиным с советскими писателями. На этот раз были приглашены и литераторы, членами партии не являвшиеся. Обсуждалось создание писательского союза.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
