вздохнул — впрочем, мы сделаем последнюю попытку.
Он резко поднялся, спрятал свою плетку и очень быстро вышел. Несмотря на скорость его движений, в них отчетливо видна была гибкость и легкость мудрой пантеры перед прыжком и годами отточенная четкость. Очумелый от избытка эмоций даже не услышал его быстрых шагов, хотя и прислушивался. Он ходил беззвучно.
Томас еще долго сидел натянутый как струна. И ему казалось, что он в этот момент сходит с ума. Ему и верилось, и не верилось в то, что он тут услышал. Вытерев руками сбежавшие слюни, он вдруг вскочил и схватив лампу, побежал вниз. Кругом было пусто и тихо. Он стал звать прислугу. В ответ только тишина. Он еще громче. Ничего. Его кольнуло что-то сзади, и он бросился к столу. Дрожащей рукой поставив лампу, нащупал огромную связку книг. И как пораженный грузно опустился на стул. Книги были пронумерованы чьей-то заботливой рукой. Этого не может быть! Это бред какой-то! Ну, не может этого быть! Но сила интуиции начинает работать с большей отдачей в самые опасные для нас моменты жизни и из самой глубины его эгоистичного, жестокого естества, она ему грозно и уверенно шептала: «Это так!».
ГЛАВА 62
Весь следующий день Анни спала. В промежутках между сном она виделась с Кристианом, когда на короткое время его приносили. Потом её навещала Хелен и Миррано. Они помирились и ворковали как голубки — и Анни любовалась, глядя на них. Игн прислал открытку, с желанием благополучного выздоровления, он был ужасно занят в больнице, не хватало рук и медикаментов, чтобы лечить людей. И Анни, вдруг вспомнила, о том, что очень давно собиралась сделать и позабыла из-за суеты последних двух месяцев. Она попросила позвонить на завод и пригласить управляющего к ней, когда у того появиться время сделать это. О! Ей меньше всего хотелось думать в данный момент о делах и даже вспоминать о том, что у неё есть завод и она обязана заниматься производственными делами. Взгрустнулось. Но, как бы то ни было, ей в первую очередь необходимо выздороветь и набраться сил и поэтому стряхнув с себя эти думы, она переключилась на Артура Войцеховского и спросила сама себя — «придет ли он к ней сегодня?» и её шестое чувство подсказало — «придет обязательно!» и как только она подумала об этом, радостные мурашки забегали по всему телу, а в низу живота потянуло томной негой сладостной встречи с любимым человеком. Она даже попросила свою камеристку привести её в порядок, насколько это было возможно в её состоянии. Управляющий пришел сразу по звонку. Дела на заводе шли в обычном режиме и ничего экстраординарного не происходило, от чего ей стало веселее. Но звала его к себе для другого дела. Она попросила выделить некоторую сумму денег из фондов завода на нужды больницы, для приобретения медикаментов и издать приказ о том, что все наемные работники завода получали льготу проходить бесплатное лечение в больнице Доктора Цобика, а производство обязано было ежемесячно покрывать все расходы на это. Управляющий был удивлен такой щедростью, но его это порадовало. Он ушел.
И вот, даже уже без доклада, в спальню вошел Войцеховский. Время близилось к вечеру. Её первым порывом было протянуть к нему руки, чтобы обнять его, но еще не смогла.
— Так, расскажите мне, леди, что вы сами делаете для того, чтобы набраться сил? — был его первый вопрос и она как маленькая девочка, стала перебирать в уме все свои события уходящего дня, но потом глянув на его хитрую усмешку на губах, сама рассмеялась.
Слова не шли, в голове стоял хаос, но хотелось только одного, видеть его, держать за руку, ощущать его быстрое дыхание на своей коже и чувствовать тепло его рук.
Они конечно же о чем-то говорили. Помниться, он спрашивал её, как она справляется со своими делами на производстве. И чего ей это стоит. Предлагал свою помочь в этих вопросах, но это все было не важно. Она чувствовала все время, что его теплая и твердая рука держит её ладонь и большего она не желала. Словно через его прикосновения к ней вливалась его энергия и сила. Горячее тепло блудило по всему телу и ни в одной своей ране она больше не ощущала боль, потому что была высокая степень концентрации мыслей на его прикосновении, она о боли забывала.
Дора постучалась и войдя, принесла странную новость, в гостиной находилась графиня фон Газейштард и просила о приеме. И не успели они еще оба сообразить, о причине визита странной гостьи, как она вошла сразу за Дорой, и та, повернувшись, чуть не столкнулась с ней лицом к лицу. Бесшумно, она последовала следом за управляющей, не доверяя тому, что хозяйка согласиться её принять.
Все молчали, не зная, что делать в этой ситуации, а графиня подошла к Войцеховскому и положила свою руку ему на плечо.
— Артур, я прошу тебя удалиться! — нервно произнесла она, но чувствовалось, что она прилагает все усилия держаться спокойно и контролирует тембр своего голоса, стараясь делать его мягче. Но …неким тонким чувством ощущалось, какой вулкан чувств клокотал у неё внутри. Войцеховский поднялся и постарался смягчить напряженность обстановки, но лгать и оправдывать свое присутствие в этом доме он не стал. Потянув её за локоть, постарался вывести из спальни, но безуспешно. Графиня смолящим взглядом обратилась к Анни разрешить ей остаться. — Я прошу Вас, вы, князь, разрешите поговорить двум женщинам наедине, без вас. — проговорила она к Войцеховскому.
Он колебался. Ничего хорошего этот разговор не сулил, но они не готовы были к такому обороту событий, все совершилось слишком быстро. Графиня еще раз, сделала попытку выпроводить его из комнаты.
— Артур. Мы всегда относились с уважением друг другу — так пусть же оно и останется между нами. Оставьте нас, и покиньте этот дом, я просто взываю к вашей совести.
Войцеховский вышел. Он знал, что спокойный и мягкий нрав его супруги не позволит причинить Анни ничего дурного, в самых крайних случаях, графиня будет держать себя достойно, ибо она аристократка во всем, но о причине её визита он догадывался и чувство черной печали накрыло его с головой. Именно печали о том, что есть еще
