До заката еле успели. Я мечтал увидеть тогда закат солнца на Марсе, но к закату мне уже совсем было не до него. Еле до лифта доковыляли.
Побудка утром была ещё та…
Мне оставаться, значит на мне главная физическая нагрузка в этот день и главный "замор".
Меня снаряжают усилиями всего экипажа. Говорю всем "до свидания" и иду в шлюз.
Ну кто знал, что это моё "до свидания" вот так растянется?!
Шлюзуюсь, пересаживаюсь в лифт, спускаюсь к вездеходу, что припаркован у опоры и ловлю себя на мысли, что за сутки пребывания на Марсе, как-то даже на нём пообвыкся…
Владимир на минуту замолчал…
Замолчал, вспоминая, и тут воспоминания трёхлетней давности его накрыли.
Зимовщик
Привычно шелестит под подошвами скафандра песок, привычна радуга на гермошлеме от только что вынырнувшего из-за горизонта солнца. Привычны камни под ногами, привычны сильно выветренные скалы торчащие за "Марсоходом", там, у подножия которых лежат сегменты Базы. Привычен скафандр, которого уже не замечаешь, да и замечаешь лишь тогда, когда скосишь глаза в сторону, на его внутренности. Только так ощущаешь фатальную свою отделённость от пейзажей за стеклом гермошлема.
Владимир посмотрел под ноги, на песок, испещрённый следами ботинок скафандра и рубчатыми бороздами, которые накатал вездеход.
Вот так вот наследили! И ещё больше наследим, когда сюда спустится шесть человек основного экипажа Базы.
Не только наследят, но и перероют… за два года мы тут много чего накопаем. Владимир поднял глаза к близкому горизонту и обвёл его взглядом.
В ту сторону, куда он смотрел, простиралась бескрайняя каменистая пустыня, постепенно переходящая за его спиной и заслонённая от него сейчас громадой корабля, в гигантский базальтовый волдырь великого, давно уснувшего вулкана Олимп.
"Хватит по сторонам глазеть, — одёрнул себя Владимир, — пора работать".
"Ага! Надо ещё кадр для истории!" — подумал он. Взялся за поручень бортика вездехода, поставил ногу на подножку и развернувшись в сторону телекамеры корабля, помахал рукой.
— Ну ты позёр! — раздался в наушниках беззлобный хохоток Алексея.
— Ну как картинка получилась?
— Картинка супер! Амеры удавятся от зависти.
Ну да, они там в Америке все помешаны на "тачках", а тут такой "супер-гипер-пупер-кар"!
Также картинно запрыгнув в вездеход, Владимир плюхается на сиденье и положив руку на руль машет снова рукой.
— Ну всё, полный абзац! — смеётся Алексей, — только улыбки не хватает. За светофильтром гермошлема не видно.
— Ничё! Послезавтра, к твоей посадке я её прямо на нём нарисую! Ладно, я поехал, Счастливо!
— Счастливо! До встречи! — смеётся Алексей.
— До свидания! — это Ли.
Вездеход тихо заурчал и плавно потянул за собой пристёгнутый загодя прицеп с реактором. Владимир разворачивает вездеход и напоследок ещё вытягивает правую руку вперёд, выставляет большой палец в древнем русском жесте "Всё Замечательно!" и так проезжает мимо корабля.
Краем глаза замечает, как телекамера на борту корабля провожает его взглядом.
"Выпендриваться так выпендриваться!"
Эти кадры до сих пор забавляют и веселят публику, собственно чего Владимир и добивался. Ему сильно хотелось "приземлить" Марс. Но не в смысле "принизить достижение", а показать всем скептикам, что мы освоим не только такие районы Земли как Сибирь, но и холодные пески Марса.
Проехав опоры корабля, Владимир выжимает полный газ стараясь попасть в колею накатанную вчера. Надо поскорее убраться подальше от корабля.
Им скоро стартовать, так что лучше будет если вездеход с Владимиром будет на безопасном расстоянии.
Доехав до первого модуля Базы Владимир закладывает широкую дугу и плавно затормозив (резко всё равно не получится — гравитация маленькая) выпрыгивает из кабины.
Издали "Ласточка" кажется миниатюрной, почти игрушечной. К тому же, как убедился Владимир ещё вчера, к перспективе на Марсе ещё надо привыкнуть. Сложно на глаз определить расстояние.
Поэтому отсюда спускаемый аппарат выглядит как большая разноцветная пластмассовая игрушка, посреди красного песка песочницы, с двумя большими и блестящими баками водорода по бокам.
Из-под опор корабля вдруг вылетает облако пыли, по пустыне раскатывается гром. "Ласточка" вздрагивает и величаво набирая скорость, вылезает из поднятого рыжего облака. Только на фоне тёмного неба становится видимым бледно фиолетовый, почти неподвижный в разрежённой атмосфере Марса, "меч" выхлопа ядерного двигателя.
— Надо бы помахать на прощание, — думает Владимир и его рука автоматически поднимается и легонько машет вслед уходящему, в тяжёлую синеву марсианского неба, кораблю. Всё более и более он превращается в этой глубокой ультрамариновой синеве в хвостатую звезду, уходя всё дальше от точки старта.
Меж тем корабль разворачивается по тангажу и рысканью что можно определить только по оставшемуся за ним длиннющему хвосту выхлопа. Выхлоп в этот момент ещё резко удлиняется и меняет оттенок.
"Включили газофазный режим реактора" — отметил про себя Владимир — начался основной разгон [7].
Он так и стоял с поднятой рукой пока "Ласточка" не превратилась в яркую звезду, окончательно и шустро не покатилась за горизонт, выходя на орбиту.
Он совершенно забыл про "Марсоход", стоящий всё на том же месте, где его год назад оставили, превратив в радиомаяк, для будущей тогда, Марсианской экспедиции. А он всё это заснял — тоже получилась замечательная и символическая картинка. Но эту картинку Владимиру не суждено было увидеть в ближайшие два года.
Корабль улетел, и на пустыню опустилась привычная уже тишина. Яростно, почти по космически, светило солнце, практически не согревая эти вечные, рыжие пески.
И не удивительно — от Солнца Марс почти в полтора раза дальше Земли.
Владимир опустил руку, попинал, для развлечения, торчащий из песка обветренный булыжник и пошёл заниматься своим любимым реактором.
К вечеру, большая часть его задания была выполнена: реактор установлен, трубы и кабеля от него подсоединены к главному модулю, а оставленный поодаль до этого первый оранжерейный модуль установлен в нужное место и технически подсоединён.
"Технически", это такой эвфемизм, который обозначает, что всё прицеплено и привинчено, но не развёрнуто в рабочее положение и не запущено.
Конечно, развёртка оранжерейного модуля это не установка и развёртка главного, с его кучей весьма специфических систем. Но всё равно занятие трудоёмкое и долгое. Поэтому его развёртка намечалась на утро следующего дня.
Владимир не спеша собрал инструменты в контейнер выпрямился и оглядел дело рук своих. Всё стояло как надо, привинчено как надо, большая антенна связи смотрела куда надо и вообще было всё готово к заселению первым жителем. Хоть и временным.
Конечно, кабеля и трубы, идущие от реактора потом стоило бы закопать в грунт. Но это уже не его работа. Главное, что он подсоединён как надо и уже работает. Еле-еле работает, но это для начала. Большего и не надо.
Владимир бросил взгляд на установленный на рукаве индикатор заряда ранца. Тот показывал, что у него ещё на час ресурса как минимум. Начинать разворачивать оранжерею уже не имело смысла и он слегка расслабился.
Привычно блеснула на светофильтре гермошлема радуга и Владимир вспомнил, что вчера так и не посмотрел закат Солнца.
"Ресурс ещё есть и всё сделано. Можно себя наградить за хорошо сделанную работу никем ещё "в живую" не виданным зрелищем.
Солнце уже коснулось края горизонта из-за чего все тени стали почти чёрными. Но отсвет последних лучей не стал красным, как это обычно происходит на Земле. По прежнему сияя жемчужным светом светило медленно погружалось в почерневшие в вечернем сумраке пески, а высоко над всем этим быстро скользил по тёмному небу корявый полумесяц.
"Однако! И чего это я его раньше не приметил? Например, ещё вчера… нда! Как будто у тебя было время вчера варежку на небеса разевать!" — саркастически отметил про себя Владимир, — "Кстати, а где тогда Деймос?".
Владимир мысленно провёл по небу плоскость его орбиты и почти тут же упёрся в него взглядом. Он был далеко позади Фобоса. Почти над самым горизонтом. Видно только-только взошёл.
"Летящие луны Барсума!" — улыбнулся про себя Владимир, вспомнив фантастическую по своей тупости сказочку знаменитого американского писателя Эдгара Райса Берроуза.
Он вспомнил как с сестрой вместе на пару хохотали до упаду над очевиднейшими глупостями и сюжета и описаний. Особенно, — вспомнил он, — их тогда рассмешил простейший пересчёт массы золота, что должен был таскать у себя на шее герой того сериала. Получалось, что он на себе таскает не менее тонны золота.
