– Ну, так что? – полюбопытствовал он. – В чем твоя проблема? Ты ведь ко мне пришел не икру лопать, правильно?
– Правильно, – согласился я. Как и Властик Родин, мой Пряник знал, что я никогда не прихожу без дела, не имею такой привычки. Хотя я и не очень пока представлял, как к такому делу приступиться. – У тебя есть какие-то контакты с «Меркурием»? – спросил я наконец.
Шура отреагировал на мой вопрос внешне не так нервно, как Родин. Однако я заметил, как при слове «Меркурий» Пряник как-то подобрался. Чуть-чуть. Менее пристальный взгляд ничего бы не уловил.
– А что случилось? – переспросил Шура. – Возникли какие-то сложности у кого-то из твоих клиентов?
Сказку про знакомого переводчика Прянику рассказывать было бесполезно. Всех переводчиков в радиусе ста пятидесяти километров он прекрасно знал и сразу бы обнаружил мое вранье. Для Пряника надо было состряпать более правдоподобную версию. Такую полуправду, чтобы она выглядела гораздо убедительней, чем правда.
– Клиент один у меня наклевывается, – ответил я. – Зарубежный. Хочет законтачить с «Меркурием», но боится, не кинут ли его?
– Из какого твой клиент зарубежья, из ближнего или дальнего? – обеспокоенно поинтересовался Пряник. Видимо, он вообразил, будто какой-то неучтенный американец ломанулся на российский издательский рынок без его, Пряникова, посредства.
– Из ближнего, – успокоил я Шуру. – Из Литвы, – на ходу придумал я подходящую страну, за пределами Шуриных амбиций.
Пряник облегченно вздохнул.
– Скажи своему литовцу, чтобы не валял дурака, – проговорил он. – «Меркурий» – это Черный Ящик.
– В каком смысле? – несколько озадаченно спросил я. Иногда Шура обожал выражаться туманно. Чаще всего это случалось именно тогда, когда более конкретный ответ был не слишком-то приятным.
– Да в прямом, в прямом, – нетерпеливо сказал Пряник. – Прямее некуда. Черный Ящик – это значит, что никому непонятно, что там происходит внутри и почему это происходит. Я не имею понятия, кто управляет этим механизмом и по какому алгоритму они работают. Ты видел стенографический отчет заседаний нижней палаты Думы, который они издали?
– Видел, – кивнул я. – Убийственная штука. Так роскошно даже Леонида Ильича не издавали, а уж наших депутатов и подавно. Золотое тиснение, бархат, изысканные гравюры на форзаце. И эта роскошь лежит теперь в каждом втором газетном киоске по оскорбительно низкой цене. То есть они эту штуку издали нарочно в убыток себе.
– Точно, – согласился Пряник. – Потому я их и побаиваюсь. Никогда не поймешь, что они выкинут в следующий раз. Я совсем не исключаю, что «Меркурий» содержится нашей Думой для непонятных мне целей. А может, и Лубянкой – тоже пока непонятно для чего. Или даже «Меркурий» на содержании у этого… арестанта номер 1.
– Кого-кого?
Пряник всплеснул руками:
– Ой, ну не изображай из себя снежного человека, только-только спустившегося с гор! Ты ведь понял, кого я имею в виду. Господина Иринархова, ясное дело. Будущего спикера Всея Руси.
Что за день сегодня, подумал я. С утра три покушения, потом новая клиентка, потом этот крендель с гранатометом… и при этом покоя нет от господина Иринархова! Он мне снится скоро будет, этот Иринархов. Вместе с его роговыми очками и бородой.
– Почему же спикера? – спросил я вяло. – Он покамест даже не депутат. И потом, у нижней палаты уже есть один спикер.
– Прости меня, Яша, – проговорил Пряник. – Ты хороший сыщик, честь тебе и хвала. А за то, что прижучил этого Лебедева – хвала тебе втройне. Но в политике, – Пряник торжественно поднял палец, – в политике ты ни хрена не смыслишь.
– Допустим, – примирительно сказал я. – Дьявол с ним, с твоим Иринарховым. Сидит – так сидит, выйдет – так выйдет. Пусть у его жены и любовницы об этом голова болит. И у тех глупых бабок, которые скупают его дурацкие акции. Мы ведь с тобой, кажется, о «Меркурии» говорили.
– Мы, по-моему, уже все о «Меркурии» сказали, – недовольным тоном протянул Шура. – Пусть твой литовец не суется. Не важно, откуда у них такая крутизна, от Думы или от «ИВЫ». Важно, что связываться с ними небезопасно. А поскольку не знаешь, что от них ждать, то выходит небезопасно втройне. Может, они твоего литовца осыплют долларами. Может, наоборот, прикажут убрать. Тогда тебе еще и придется раскошеливаться на похороны…
– С этим нет проблем, – ответил я. – У меня есть друг в ритуальном предприятии «Норд». Похоронит по льготным расценкам. – Самое удивительное, что слова насчет друга в похоронной конторе были чистой правдой. С Мишкой Алехиным мы росли в одном дворе. Другое дело, что после кончины бабушки у меня пока не было повода воспользоваться услугами его конторы. В «Норде», к слову сказать, работали отличные специалисты и брали на себя все – от оформления необходимых бумажек до погребения на любом из кладбищ столицы. За отдельные деньги «Норд» мог похоронить вас в комфортабельной могиле с телефоном и чуть ли не на Красной площади… Впрочем, мне было отнюдь не к спеху проверять на себе уровень их погребального профессионализма. Я, знаете ли, готов подождать.
– Короче, – подвел итог неприятной теме Пряник, – ты все понял. «Меркурий» – это еще и минное поле. К тому же никто не знает, где рванет и какого типа мины. Проще обойти, если это возможно.
– Ладушки, – проговорил я. – Теперь тебе второй и последний вопросик. Кому в России принадлежат права на издание романов Стивена Макдональда? А?
– Не знаю, не знаю, – хмуро произнес Шура. – Во всяком случае, не литературному агентству «Пряник». Может, конечно, с Макдональдом удача нашему Франкфурту обломилась, но лично я думаю, что он пролетел. Вашингтонский агент этого Стивена – полная бестолочь. Заломил такие бабки, что я плюнул. Думаю, что прав на Макдональда в нашей стране официально ни у кого нет… Пусть теперь из своего Вашингтона, – злорадно добавил он, – сами здешних пиратов ловят. Уже вышел, говорят, у нас один том.
– Я видел, – сообщил я Прянику. – Кстати, именно в издательстве «Меркурий»…
Пряник поежился.
– В таком случае, – проговорил он, – я очень рад, что тогда не выторговал права на Макдональда у того хмыря-агента. Иначе я бы уже распрощался со своими денежками… Может, все-таки Франкфурт права укупил? – с внезапным интересом сказал он. – Это было бы забавно, если бы Франкфурт лопухнулся.
– Забавно, – согласился я, однако не стал говорить о том, что намереваюсь с ходу удовлетворить любопытство на этот счет. Лучше, если Пряник побыстрей забудет мои любопытные вопросики вокруг Макдональда. Впрочем, в умении Шуры забывать то, что необходимо забыть, я мог уже неоднократно убедиться за время нашего с ним сотрудничества. Очень полезное качество. Жаль, что не все мои знакомые – в том числе и Властик Родин – обладают этим свойством.
Я поднялся с места и сделал прощальный жест рукой. Пряник привстал и склонился в прощальном поклоне. Где-то он вычитал, что древние славяне при расставании не обменивались рукопожатиями. Я покидал кабинет, и Прянику пора было снова влезать в свой патриархальный имидж.
– Всего наилучшего, достопочтенный Яков Семеныч, – умильным тоном произнес Пряник. – Будете в наших краях – милости прошу к нашему шалашу. Угощу, чем Бог послал.
– Обязательно, – в тон Прянику сказал я. – К вам не зарастет народная тропа, любезный господин Пряников. Надеюсь, в следующий раз Бог вам пошлет икорку чуток посвежее. Адью!
И я покинул гостеприимные стены.
Покинул, чтобы направиться к ближайшему телефону-автомату. Это была обшарпанная будка с половину выбитыми стеклами и расписанной (отнюдь не славянской вязью) стенкой. Автомат, висевший в этой убогой будочке, по всем законам должен был оказаться неисправным. Однако мне повезло. Телефон работал, к тому же не только от жетона, но и, по-моему, от рубля, от древней двушки, вообще от любой монеты. То, что мне в центре Москвы сегодня встретился именно такой автомат, наводило не на самые радужные мысли. По закону компенсации везения этот факт означал, что искомого абонента на месте не будет.
Обозвав себя мысленно суеверным идиотом, я набрал номер офиса Франкфурта. Ответила мне его секретарша.
– Хэлло! – прощебетала она. – «Эндрю Франкфуртс литерари эйдженси».
Признаюсь, эту дамочку я терпеть не мог. Меня необыкновенно раздражало, с каким чувством превосходства она поглядывала на всех посетителей литературного агентства. Точнее, на всех, кроме иностранцев. Секретарше этой необыкновенно льстило, что работает она в фирме не какого-нибудь там нового русского, бывшего спекуля, раздобывшего зелененьких на собственное дело, а настоящего АМЕРИКАНЦА. Эндрю Франкфурт и вправду был подлинным штатником, родился в Вирджинии, закончил колледж… Но папа с мамой у Эндрю были, натурально, из Одессы. Франкфурт говорил по-русски не хуже моего, а, например, идиш знал гораздо лучше, чем я. Я звал мистера Эндрю просто Андрюшей. Франкфурт прибыл в Россию три года назад в надежде сделать большой бизнес с нашими издателями. Но дела его шли кое-как, совсем не блестяще. И он, и покинутый мной Пряник могли процветать только в условиях, когда среди книгоиздателей преобладали бы ЧЕСТНЫЕ бизнесмены, которым было бы выгоднее купить копирайт, чем украсть. Но у нас, естественно, предпочитали красть. Когда число пиратов возрастало до неприличной отметки, Франкфурт на время мирился со своим конкурентом Пряником, и они сообща открывали шумную компанию в «Книжном вестнике». Вместе они наваливались на каких-нибудь особо наглых пиратов, устраивали показательный процесс и выигрывали какие-нибудь суммы. Особо наглые на какой-то срок притихали, а Франкфурт с Пряником, снова разъединившись, пополняли список своих клиентов…
