своего тупого дружка и уезжать отсюда. В крайнем случае меня бы устроило, чтобы река вдруг разлилась и смыла нас всех. Мне даже стало страшно, что от этих мыслей лопнет голова.
Всё кончится очень и очень плохо – я просто знала. Но рот у меня оставался на замке. И ломом не открыть.
Гас безвольно обмяк на сиденье велосипеда, вцепившись в руль.
– На танцы в Хеллоуин? – переспросил Зуги. Он в замешательстве переводил взгляд с Гаса на Антонию.
– Я же сказала, что говорю не с тобой, – Антония презрительно покосилась на Зуги, прежде чем обратить на Гаса улыбку «только для тебя одного». – Мама наверняка меня отпустит. Я думаю, будет весело. Я слышала, что спортивный зал украсят чёрными лентами, настоящими тыквами и всякими страшными штуками. Круто, правда?
Зуги наконец-то осенило. Он чуть не свалился с велосипеда, трясясь от смеха.
«Нет, нет, не надо!» – молилась я про себя. Но разве это могло что-то изменить?
– Гас! – простонал Зуги. – Только не говори, что у тебя завелась подружка!
– Заткнись, – буркнул Гас.
Зуги всё ещё хихикал, но теперь уже скорее притворялся, что ему весело.
Зато Антонии было не до смеха.
– Что тут смешного? – спросила она.
Гас попытался сдать назад, но Зуги схватил его велосипед за руль и вытащил вперёд.
– Так ты скажешь мне, что тут смешного, или так и будешь хохотать как гиена? – Антония опустила руки. Одной рукой она придерживала свёрнутое полотенце, а другую сжала в кулак.
– Может, я ещё посмеюсь, – фыркнул Зуги. – Что у тебя там?
Антония посмотрела на свёрток и прижала его к груди, прикрывая руками.
– Ничего. Это не твоё дело.
– А может, я сам решу, что моё! – гнусно ухмыльнулся Зуги. Он собрался оттолкнуться, чтобы подъехать ближе, но Гас поймал его за руку:
– Зуги, забей. Поехали отсюда.
Зуги обернулся на дружка, и по его физиономии расплылась ехидная ухмылка:
– Что, за подружку заступаешься? Ах, как мило!
– Заткнись, – повторил Гас.
– Да, заткнись, – подхватила Антония.
– Ой-ой, – Зуги млел от восторга. – Какая прелесть! Спорим, вас выберут королями бала?
– Ну и что, если выберут? – спросила Антония. – Тебе-то какое дело?
Гас покраснел, как рак. Я чувствовала, как плохо это кончится. Я хотела шагнуть вперёд, чтобы защитить Антонию или схватить её и вместе с нею зарыться под землю.
Но не сделала ни того ни другого. Я вообще ничего не сделала.
Гас так стукнул кулаком по рулю, что погнул его.
– Может, хватит уже?! – заорал он. Его лицо скривилось от ярости. – Я не звал тебя ни на какие танцы! Я даже не думал об этом. Так что замолчи! Просто замолчи!
Антония застыла с полуоткрытым ртом, глядя куда-то вдаль, словно пыталась увидеть край света.
– Всё понятно? – Гас выпрямил руль, стараясь не смотреть на Антонию. С лица Зуги не сходила злорадная ухмылка.
– Но…
– Ты чё, тупая? – Зуги демонстративно хлопнул себя по лбу. – Он никуда тебя не звал. И с чего ты вообще взяла, что он захочет пойти танцевать с помойной крысой?
– Всё, я поехал. – Гас развернул велосипед.
– Пока-пока, принцесса Диких Крыс! – Зуги помахал рукой и покатил следом.
Я не спускала глаз с Антонии: вот сейчас она разразится ругательствами или плачем. Или схватит с земли камень и запустит в этих двух негодяев. Но сестра уткнулась лицом в полотенце и сняла заколку с утёнком. У меня заныло сердце.
Мальчишки уехали, а мои ноги наконец-то отклеились от земли. Я потянулась к Антонии. Я подумала, лучше поздно, чем никогда, хотя понятия не имела, как её утешить.
Наклонившись к ней, я решила, что сестра жуёт полотенце, – это было скверно. Того и гляди примется грызть ногти и сгрызёт их до крови. Они с мамой обе этим грешили. Однако, присмотревшись, я догадалась, что Антония шепчется с Баю-Бай.
Глава 10
Я не могла разобрать ни слова, но по красным, полным слёз глазам сестры поняла, о чём речь. И почему-то мне стало страшно.
– Антония, не надо…
Подбирая нужные слова и заранее зная, что от них не будет никакого проку, я заметила некую странность.
Гас и Зуги успели отъехать метров на сто, развернув от нас свои велосипеды. Их руки стискивали рули, а ноги жали на педали. Тем не менее они не двигались. Велосипеды стояли ровно, но совершенно неподвижно, как дохлые жуки на капоте.
И тут головы, плечи и локти мальчишек задёргались вперёд-назад. Сперва едва заметно, а потом всё сильнее и сильнее.
– У меня педали заклинило, – сообщил Гас. – Зуги, дай руку.
– Я… я не могу, – ответил Зуги. – Не могу отпустить руль.
Гас тем временем уже подпрыгивал на седле, как паяц. Зуги выгнулся всем телом, пытаясь привстать с седла, но у него ничего не вышло. Оба мальчика не могли оторвать ни рук от руля, ни ног от педалей.
– Гадство, их кто-то клеем намазал! – закричал Зуги. Он повернул голову назад, насколько смог, и оскалился на нас: – Ах ты крыса тупая! Что ты натворила?
– Проваливай, – отвечала Антония, подняв голову от полотенца. – Никто тебя не держит.
– Ну погоди, дай только руки оторву… – голос Зуги внезапно прервался. Колёса велосипеда закрутились.
Педали, а с ними ноги Зуги двинулись с места, но в странном, неестественном ритме, как будто ими управляла некая невидимая рука. Оба велосипеда проехали полметра вперёд, а потом стали разворачиваться так медленно, что должны были упасть. Но почему-то не падали.
Я стояла и тряслась от страха. Я думала, что мальчишки придут в ярость, но их лица сделались белее мела. Может, вначале они и разозлились, но теперь гнев сменился испугом.
– Гас, да что это такое? – закричал Зуги, которому давно стало не до смеха.
Гас лишь встряхивал головой и моргал, как человек, пытающийся избавиться от наваждения. Колёса завертелись быстрее, и велосипеды покатились по дороге к нам с Антонией. Я подскочила к ней и схватила сестру за плечи.
– Бежим отсюда, – прошептала я.
Антония не шелохнулась.
– Они же сейчас на нас наедут! – чуть громче произнесла я, пытаясь сдвинуть её с места.
– Постой и увидишь, – она сердито топнула и резким движением скинула мои руки.
Велосипеды набирали скорость. Спицы в колёсах превратились в сплошные сверкающие круги. Резина на шинах задымилась, и из-под неё в разные стороны разлетался гравий. Они мчались прямо на нас.
Гас наклонил голову и зажмурился. У Зуги широко распахнулся рот. Но крика не получилось – лишь приглушённый писк.
Они были совсем близко, и я
