Джимми, наконец, отбомбился по церкви, успокоился и вернулся на свое место. Еще через мгновенье, он снова начал смотреть на звезды, как ни в чем не бывало, чего нельзя было сказать об окружающих. У Джеббса резко обнаружился столбняк – он застыл с открытым ртом и растопыренными пальцами в форме грудей Эльзы. Сестры сидели, вцепившись друг в друга, и смотрели на Джима как бендерлоги на обеде у Каа. Как я сам выглядел со стороны, сказать не могу: чувствовать, я ничего не чувствовал, но шевелиться тоже не мог. В самые тяжкие моменты джимовой речи, я мог только зажмуривать глаза, но тогда мне виделась страшная картина, как тетушка Джинджер в белом балахоне Ку-Клус-Клана и своем кухонном переднике, с факелом в руке во главе толпы других белых балахонов, привязывающих Джима к столбу и подкладывающих хворост, медленно и тяжело поворачивается ко мне и указывает на меня перстом.
И кто только мог подумать, что это все сидит у него в голове! Тетушка Джинджер уж точно не могла, он всегда ставила Джима мне в пример – он ведь перечитал все религиозные книги в нашем доме и всегда живо интересовался этой темой, но он никогда не высказывал своего мнения, и кто мог знать, что оно у него такое!
Я никогда не был религиозным фанатиком и походы, как в церковь, так и к дантисту воспринимал с одинаковыми пропорционально смешанными чувствами необходимости и ответственности. Но чтобы так к этому относится! В эту минуту я был готов выдать службе безопасности Святого Престола главного еретика тысячелетия, только за то, что он только что сломал часть моего мира! И дело даже не в поджаристых боках индейки, и в подарках, не помещающихся в красные валенки над камином! Просто так нельзя… нельзя, Джимми… в слух так точно нельзя. Нет, может ты где-то и прав! Может. Но чем черт не шутит, а вдруг там, наверху, все-таки сидят, следят, и планомерно подсчитывают? Я непроизвольно поднял голову вверх и начал присматриваться и прислушиваться. И почти услышал стук костяшек на счетах, но оказалось, что это звук не с небес а с земли – это Джеббс начал чем-то стучать в ящике. Чем-то оказалась еще одна фляга – на этот раз с виски. Джеббс все-таки сволочь, но с запасом! Он начал снова шутить, щипать Эльзу, та начала призывно визжать и мир потихоньку задвигался дальше, а вместе с ним новая фляга по кругу. Все понемногу успокоились, а алкоголь прибрал остатки трудного разговора.
Но через некоторое время я понял, точнее, ощутил краями зрения и разума, что нас стало больше. Он появился не внезапно. Нельзя сказать, что он вообще появлялся, даже нельзя сказать, что я его вдруг увидел. Такое впечатление, что он всегда сидел, весь вечер между Эльзой и мной. Хотя я точно помню, что там никого не было, но весь вечер все понемногу двигались и перемещались, и после бенефиса Джима, когда все застыло, а потом снова ожило, нас было уже не пятеро, а шестеро. Не знаю, понял ли я это первым, но первой отреагировала как всегда Эльза – центральная фигура любого вечера, от литературных чтений до садомазохистских оргий. Передавая в очередной раз флягу, она, наконец, отреагировала на чужака, одетого, толи в балахон, толи в простыню, взвизгнула, а точнее икнула и попыталась вскочить, но плотный ужин и спирт удержали ее тело на земле, только слегка его пошатав.
— Ой, а кто вы? – во второй раз икнула Эльза, удерживая баланс исключительно благодаря фляге в правой руке, и вытаращившись на незнакомца, хотя до этого она несколько раз автоматически передавала ему виски. На этот раз не только я, но и все остальные поняли, что среди нас чужой. Незнакомец в ответ лишь кротко улыбнулся, привычным жестом взял из рук Эльзы флягу, отхлебнул, передал ее мне, и сложил руки на животе. Я сделал ну очень большой глоток, надеясь, что после этого видение исчезнет, но оно только начало слегка двоиться. Я закрыл глаза, думая, что незнакомец после этого пропадет, но увидел лишь, что тетя Джинджер все еще на месте и продолжает руководить массовыми казнями, поэтому быстренько раскрыл глаза вновь. Незнакомец сидел на своем месте и двоиться перестал. Я передал флягу Елен, которая, не успев, как следует, отойти от первого шока после монолога Джима, с легкостью впала во второй, при котором вливательные рефлексы были еще частично сохранены, а вот глотательные уже отсутствовали напрочь и она поперхнулась. Ловкий Билли успевший подхватить выпавшую из ее рук полфляжки, дал выход своему стрессу через отчаянное хлопанье по упругой женской спинке.
— Осторожней, госпожа Соколова, так и подавиться, не ровен час можно, — произнес незнакомец.
— Мы разве знакомы? – медленно выговаривая все буквы, включая пробелы и другие знаки препинания, спросила Елен.
— Ну, в некотором роде мы все знакомы, — ответил незнакомец, со своей все той же полуулыбкой.
— Мы даже все в какой-то мере все родственники – подхватил из своего угла Джим, единственный из всех, кто не смутился незнакомца, а скорее всего его даже и не заметивший.
— Это как это? – спросил Джеббс, к которому вернулась фляга, а вместе с ней и дар речи.
— Есть теория, что все человечество зародилось в Африке и произошло от одной женщины, правда было это пару сотен тысяч лет назад, — выписал справку Джим.
— Да, это не очень далеко отсюда было, — незнакомец тряхнул рукой куда-то в темноту за нашими спинами. – Только климат был не много поприятней, сейчас жарко чересчур, — руки снова сложились куда-то в складки балахона и появилась уже начавшая меня раздражать еле заметная улыбка, которую в следующий раз я уже назову злобной усмешкой.
Повисла и начала медленно раскачиваться, как маятник часов, пауза. Фляга закончилась на Джеббсе, но никто не жалел об этом – мне так точно было уже достаточно впечатлений на сегодня.
— Ну, хорошо тут у вас. Спасибо за угощение. Спасибо за разговор. Мне уже пора, — незнакомец начал раскланиваться, но только на словах, тело в этом прощании пока не участвовало, зато источало безлимитный запас злобных усмешек.
— Да мы ведь и не поговорили толком, — ответила за всех хозяйка вечера.
— Ну, чтобы разговаривать не обязательно произносить слова, тем более, что сказано сегодня было предостаточно, — незнакомец в очередной раз ухмыльнулся, но теперь как будто не сам себе, а Джиму. – Но перед уходом, я хотел бы вас отблагодарить, добрые люди. Чего бы вы хотели?
— В смысле? – я решил включиться.
— Ну, какие у вас есть желания?
— У меня? — Я посмотрел на сидевшего напротив меня Джеббса, на пустую фляжку у его ног, затем на валявшийся рядом окурок волшебной папироски и сделал, как потом оказалось, слегка поспешный выбор. – Еще бы косячок, а лучше два!
— Так один или два? Тут важна точность, — и меня озарили улыбкой мудрой черепахи и поворотом ее головы. Знаете, есть такая категория людей, которые считают себя намного умнее других. Они вроде, и говорят с тобой, и смотрят на тебя, но улыбаются в никуда и ты понимаешь, что ты для них ничего не значишь. Я не люблю таких людей, и незнакомец был именно такой, а про его улыбку я вам уже говорил. Он начинал меня уже конкретно раздражать и меня понесло:
— Правильно! Чего мелочиться! Один, два – это не масштаб. Надо чтобы много и не кончалось.
— Надо конкретнее, — попросил уточнений бухгалтер в балахоне.
— Конкретнее? Поле! Да, поле. От края до края, — и я помахал разным частям горизонта.
Балахон внимательно поглядел в обозначенные стороны, темнота в которых была абсолютно идентичной.
— То есть примерно восемь тысяч гектаров? Поле? И чтобы на нем рос Cбnnabis?
— Да, да, — не унимался Безумный Билл. – Чтобы росло и никогда не заканчивалось.
— Хорошо. А ты? – незнакомец обратился к Джиму, но тот был где-то в районе туманности Андромеды и никак не отреагировал. Зато отреагировал герой-любовник и любитель нью-йоркских монашек, Джеббс.
— Поле – это все ерунда. Один рок-фестиваль скурит его меньше чем за неделю. А вот камешки, брюлики – это уже навсегда!
По-видимому, история с профессором, и его не совсем удачной и совсем не научной экспедицией не только не охладила разум определенных слоев нашего общества, а наоборот вызвала его воспаление у некоторой части индивидов.
— Неужели? – чаепитным тоном ответил незнакомец. Ну и сколько вам нужно этих самых камешков? Ведь речь идет о бриллиантах, насколько я понимаю, или все-таки вы удовлетворитесь и алмазами?
«Передайте мне сливки, миссис Хадсон» — был готов услышать я следующим предложением, но я услышал: «Алмазные копии царя Соломона!». Это была Эльза, она начала играть в слова синонимы и смеялась сама с собой.
— Да не все ли равно! – тоже начал смеяться Джеббс.
— Вам – возможно, а мне надо знать точно.
— Ок. Пусть будут бриллианты.
— Бриллианты – лучшие друзья девушки! – Эльза начала танцевать и продолжила набирать очки в свою игру с одним участником.
