— Неужели? – чаепитным тоном ответил незнакомец. Ну и сколько вам нужно этих самых камешков? Ведь речь идет о бриллиантах, насколько я понимаю, или все-таки вы удовлетворитесь и алмазами?
«Передайте мне сливки, миссис Хадсон» — был готов услышать я следующим предложением, но я услышал: «Алмазные копии царя Соломона!». Это была Эльза, она начала играть в слова синонимы и смеялась сама с собой.
— Да не все ли равно! – тоже начал смеяться Джеббс.
— Вам – возможно, а мне надо знать точно.
— Ок. Пусть будут бриллианты.
— Бриллианты – лучшие друзья девушки! – Эльза начала танцевать и продолжила набирать очки в свою игру с одним участником.
— Нет, нет, все-таки лучше алмазы! Да, алмазы! – Джеббс торопился перекомпостировать свое желание, как будто был уверен в его исполнении.
— Ок. Сколько? – незнакомец явно был готов торговаться.
— Поле конечно мне не надо… посыпать до горизонта – боюсь помять всходы, — Джеббс засмеялся своей как всегда искрометной шутке, и как всегда в одиночестве – по его каналу транслировалась юмористическая передача.
Он как обычно в таких ключевых точках принятия решений своей жизни, вскинул взгляд вверх. Ох, сколько раз он делал так за то короткое время, что мы находимся у него в услужении, но еще ни разу это не приводило ни к чему хорошему, так что я по привычке зажмурился. Там внутри я, наконец, увидел привычную темноту – видать тетушка Джинджер сотоварищи уже разъехались по домам готовить ужин. В темноте прозвучало слово: «Вагон», я выдохнул и вынырнул на божий свет, точнее ночь.
— Какой? – продолжал незнакомец, уже, по-моему, просто издеваясь над Джеббсом, а заодно и всеми нами. – Железнодорожный? Четырехосный? Какой тоннаж?
— Самый большой, — отвечал самый жадный Джеббс в мире.
— Шестьдесят тонн?
— А больше не бывает?
— Нет.
— Хорошо, пусть будет шестьдесят, — под весом своего желания Джеббс откинулся на спину, положил руки на живот, зажмурил глаза и по всей видимости начал плавать по своему вагону с алмазами.
— Ну, а ты? – незнакомец во второй раз обратился к Джиму.
Тот ответил в свойственной ему манере отсутствия при любом разговоре:
— Было бы хорошо, если бы люди говорили правду….
— Хм, — незнакомец потер свою бороду.
Джимми мог озадачить любого нормального человека, но как выяснилось – ненормальные в балахонах ему тоже были по плечу.
— Это полностью не получится, — после некоторого раздумья ответил незнакомец.
Он продолжал втирать бороду себе в подбородок и смотреть перед собой рассеянным взглядом. Степенью социализации, а точнее ее полным отсутствием, они в эту минуту с Джимом были очень похожи. «Полностью не получится…» — а вагон с полем легко – у этих местных психов с фантазией было явно слабее, чем у нас.
— Жаль… — потянул Джим. – Я очень устаю от вранья.
Я знал это. Джимми как-то говорил мне, что среднестатистический человек врет около пятидесяти раз в день. Я пытался подсчитать за собой, но больше двух у меня никогда не выходило. Пробовал считать за Дядей – сотню мы набирали до обеда, а потом за разогревшимся родственничком я уже не поспевал. Джим же сам никогда не врал, по крайней мере, я такого не припомню, но это абсолютно никак ему не помогало жить – человечество было явно к этому не готово, и вот теперь он решил ситуацию слегка уравновесить.
Ложь Джимми действительно не любил, хотя и интеллигентно старался не обращать особого внимания на враки других, но было видно, как он морщится практически сердцем, когда кто-то в его присутствии начинал врать. Я это знал и поэтому старался никогда не обманывать Джима, только иногда, для его же блага. Впрочем так я поступал и с другими, те в свою очередь со мной и с другими другими, те – со своими другими, короче по кругу врало все человечество, почти все во благо, некоторые по мелочам и для дела. Джимми это не нравилось, я привык, а статистика медленно и аккуратно вывела число пятьдесят.
— Трудно, трудно… — бормотал себе под нос наш неадекватный новый знакомец. – Могу предложить…
— Тост! – выстрелила со своего места Эльза, думая, что наступил конкурс в «угадай слово».
— Компромисс. Я правильно сказал это слово, — обладатель пыльного балахона обвел нас взглядом.
Я такого слова тоже до этого не знал, но надеюсь, что здесь написал его правильно. После всех этих вопросов и новых слов, мы все вшестером напомнили мне русскую передачу «What? Where? When?»* (*«Что? Где? Когда? перевод автора»). Я видел как-то раз, как Джим смотрел ее по кабельному – шестеро идиотов сидят в креслах, крутят волчок со стрелкой, а потом долго спорят кому письмо!
— Да – компромисс, — незнакомец продолжал, по-моему, говорить уже сам с собой. – Трудно, точнее невозможно выполнить это желание. Люди не хотят, точнее не готовы говорить только правду. И ни вы, ни мы, никто не в праве их неволить. Нельзя заставлять делать что-либо людей. Они должны захотеть делать это сами. Когда они поймут, что все зависит от них самих, тогда они и правду говорить начнут, и делать другие правильные вещи и поступки. Я обязательно дождусь этого момента. Он не может не наступить. В чем тогда смысл всего этого? – незнакомец красиво помахал руками в разные стороны – видно было, что они у него затекли.
После его слов Джимми опустил взгляд с небес на землю и очень внимательно посмотрел на незнакомца. Последнего начало уже немного заносить, но под взглядом Джима он смог взять себя в руки.
— Но я обязан вам помочь, — мне показалось, что при этих словах незнакомец даже слегка поклонился Джиму. – Поэтому все, что в моих силах, это сделать так, чтобы никто не мог лгать лично тебе, Набии, — товарищу становилось все хуже, и он уже начинал заговариваться.
Затем незнакомец снова слегка поклонился, на этот раз уже точно Джиму, и сделал это более понятно, а не как раньше: все эти полу кивки, полу качки, полу улыбки, не пойми кому. Джимми, правда, тоже подхватил эту заразу и неопределенно кивнул-качнул головой в сторону незнакомца. Со стороны казалось, что он на секунду заснул, а затем сразу проснулся.
— Пусть будет так, — сказал Джим.
— Пусть будет так! – незнакомец неожиданно и резко хлопнул в ладоши, так что дамы взвизгнули, и встал на ноги. – Я был очень рад нашему знакомству.
Незнакомец начал кланяться уже совсем определенно и каждому по очереди.
— Так, а мне, — еле сдерживая смех, поднялась со своего места Эльза, наконец, понявшая, что это канал телемагазина, а не дурацких викторин. – Такую белую… Знаете, с длинным…
Но незнакомец, как будто и не слышал ее, впрочем, как и о движении феминисток.
— Но теперь мне пора. Прощайте, – еще один, последний поклон, на этот раз всем и никому и незнакомец шагнул назад спиной в темноту.
— Постойте, — крикнула ему вслед Эльза. — Я ведь только начала! Может, вы зайдете завтра? Я подготовлю списочек! Я покажу вам его, а вы мне — что у вас под простыней, и мы как-то договоримся!
Далее следовал свинячье хрюканье и визг, не лучших представителей парнокопытных нашего стада.
— Странные субъекты конечно у вас тут живут, — еле успокоившись, сказал Джеббс.
— У нас? – удивилась Эльза. – Я его впервые вижу. Я думала, что это ваш рабочий, просто немного не в себе.
— Нас тут всего трое, — ответил Джеббс. – Остальные… в отлучке.
— В отключке, точнее в заключке за колючкой – попробовал я подразмять свое чувство юмора, а заодно и покрутить сальто из каламбуров.
— По-моему он просто псих, — подвела итог нашему вечеру Елен.
— И к тому же старый! – Эльза включилась в любимое женское развлечение по обсуждению того, кто только что ушел.
— Да, где там! Ему лет тридцать пять максимум!
— Тридцать пять? Ты в своем уме, да ему под семьдесят! И эта борода до колен.
— Борода?! Ты хотела сказать: усы! Точнее усики?
— Да? А мне показалось, что он просто с щетиной, — попробовал присоединиться к обсуждению Джеббс, но оно продвигалось и без его участия.
— Усики? Ты уверена, дорогая? — Эльза сказала это тоном, каким только объявляют соседке, что у той обнаружили шизофрению.
— Уверена! — ответ больного, который сам легко ставит диагнозы.
— Не знаю, куда ты смотрела весь вечер, что не заметила у него бороду! Хотя я знаю, куда ты жмешься весь вечер, — и Эльза кивнула на снова впавшего в медитацию Джима.
— Ну-ка, ну-ка, — Елен медленно поднялась, и как-то нехорошо направилась к Эльзе.
Я понял, что третьей частью нашего вечера, обещают быть женские бои в песке без правил. В глубинах своей души, где-то в букмекерском отделе, я уже мысленно поставил двадцатку на Эльзу. И вовсе не из-за мести к Елен, отвергнувшей мои флюиды, просто Эльза выше ее на голову, явно крепче и ей нечего терять – сломанный нос только придаст ей шарма, а Елен же кровавые царапины не будут идти, ни к ее ангельскому личику, ни к платью. Эльза, судя по всему это понимала, и сделала шаг навстречу подруге, так что следующий мог сблизить соперниц уже на расстояние удара. Но всех как всегда спас Джеббс — у него есть прекрасное качество выкручиваться из любой трудной ситуации и ужасное качество вкручиваться в нее, увлекая за собой всех в очередную воронку своего безумия.
