— Не оборачивайся до тех пор, пока не войдешь во дворец и не увидишь меня. Это понятно? Ещё раз объяснить?
— Нет, ваша светлость, — Исира облегченно вздохнула. Она ожидала услышать что-то другое.
— Замечательно. А потом тебя проводят домой. Ближе к вечеру придет портной, снимет мерки и сошьёт для тебя великолепное платье.
Повозка остановилась. Стал различим отдаленный людской гомон.
— Приехали, ваша светлость, — сообщил чиновник, приоткрыв полог повозки и посмотрев на улицу. — Народу полно. Рынок за углом.
— Будем ждать.
Ждать пришлось недолго. К повозке подъехал всадник в кожаной одежде, похожий на конюха и бросил под полог пустую корзинку и какую-то тряпку. После сообщил:
— Сукипа отвлекли. Но торопитесь.
— Марш отсюда! — вспылил граф. — Без тебя знаю. Охраняй нашу девушку.
— Будет исполнено, ваша светлость!
— Иди, иди…
Всадник отъехал в сторону. Горожане уже давно заполонили улочку. Не стоит привлекать внимание к повозке.
— Вот, надень, на улице прохладно, — глава Тайной канцелярии подал Исире черную накидку. — А чепец и твой сгодится. Не забудь корзину. Поправь волосы, выбились из-под чепца, убери со лба. Вот так. Замечательно. Тебя будут охранять. Не бойся. Ну, всё поняла?
Девушка кивнула головой.
— Тогда с богом. Помогите ей выбраться из повозки. Не оборачивайся, ради всего святого…
После этих слов сердце бедной девушки сжалось от страха, а потом запрыгало в груди, словно пойманная птаха. Исира едва не лишилась чувств.
19
— Ступай с богом, сын мой, — брат Тор кое-как отделался от назойливых торговцев, купив хлеба. Он был голоден. Ведь с раннего утра торчал на улице, да и ночь не спал.
— Благодарю, святой отец, — радостный лоточник растворился в толпе.
А монах, отломив ломоть свежего душистого хлеба, начал искать среди многоликой толпы незнакомку, забравшую послание из тайника. Сукипа отвлекли. Стоило только войти на рыночную площадь, как монаха обступила шумная толпа крестьян и торговцев, наперебой предлагая купить свежие продукты. Цены ломили заоблачные.
Брат Тор отбивался от продавцов как мог, но всё равно потерял девушку из виду.
Его утешала лишь одна мысль. Девушка пошла на рынок за продуктами, следовательно, ещё какое-то время пробудет там. Жаль, что прошлым утром сукипы не удосужились проверить, действительно ли эта девушка каждое утро ходит на рынок. Ведь ей не положено это делать. Но есть веская причина, заставляющая незнакомку совершать утреннюю прогулку по городу. И эта причина известна Синегории.
Брат Тор нашел в толпе девицу, но не сразу. Многие женщины носят длинные черные накидки, а вот корзинка у незнакомки особенная. Редкий узор. Не спутаешь.
Так и есть. Девушка купила молоко, фрукты, овощи и преспокойно направилась обратно во дворец, неся полную корзину. Идет себе беспечно по узкой многолюдной улочке, даже не обернется, уступает дорогу всадникам, временами осторожничает. И правильно делает. Обидно в столь юные годы умереть или покалечится по-неосторожности. Лошадям ведь всё равно кого давить. А девица — красавица.
Будет жаль…
Войдя в ворота королевского дворца, незнакомка легким и грациозным жестом махнула стражникам, те что-то прокричали ей в ответ, но девушка даже не обернулась и не ответила. Её статная походка завораживала дух. Возможно она все-таки благородного происхождения. Затем легкая черная накидка скрылась за углом. Вот и всё. Депеша доставлена. Брат Тор постоял ещё минут пять на перекрестке, дожевал хлеб и направился в город. Надо побродить по улочкам, убедиться, что нет слежки и лишь только потом можно идти в обитель. Мелис, наверное, уже проснулся.
* * *
Брат Мелис вернулся с утренней службы и застал наставника лежащим в постели, руки сложены на груди, глаза закрыты.
— Есть ли новости из Гедадии? — Тор по звуку шагов узнал ученика.
— Я справлялся у брата Юрка. Новостей нет.
— Хорошо. В запасе у нас день, возможно два. Будем дожидаться ответного письма из дворца…
— А если не ответят?
— Разве мы можем что-то изменить?
— Нет, — молодой монах встал у окна. — Как только придет распоряжение от епископа Илукского…
— Нас могут оставить в столице.
— Возможно. Но если епископ велит монахам отправиться в обратный путь, то нам придется покинуть гостеприимную обитель святого Лукариха.
— К тому моменту всё утрясется. Не переживайте, ваша светлость.
— Вы устали?
— Немного.
— Тогда отдыхайте, не стану вам мешать, — Мелис покинул келью, закрыв за собой дверь.
20
Вернувшись в канцелярию, граф сразу помчался к себе, на третий этаж, быстро поднимаясь по широкой каменной лестнице, но вдруг передумал.
— Где девушка? — воскликнул он, подбежав к дежурному клерку, сидящему на первом этаже у входа.
Чиновник отложил перо, выскочил из-за стола и испуганно уставился на главу Тайной канцелярии.
— В дознавательной, ваша светлость, вы ведь распорядились не сажать её… вниз, — протараторил он.
— Да, да, верно, — задумчиво произнес граф. — Как себя ведет?
— Возмущалась. Грозилась пожаловаться королеве…
Фларинский громко захохотал.
— Жаловаться? Пусть ещё немного погорюет, — он направился к лестнице. — Постращайте её. Легонько. Руки не распускать!
— Будет исполнено, ваша светлость.
— Скоро я загляну к ней.
Граф поднялся на второй этаж, прошел по темному коридору, открыл одну из многочисленных дубовых дверей и вошел в огромную светлую комнату больше напоминающую лабораторию алхимика. Целых три окна. Даже в кабинете главы Тайной канцелярии всего два окна. Впрочем, обитатель странного помещения, пропахшего химикатами, и вправду носил звучное прозвище — алхимик.
— Чем порадуете, святой отец?
— Господь милостив, ваша светлость, — за огромным столом, заставленным диковинными предметами, назначения которым граф не знал, сидел тучный монах и рассматривал через увеличительное стекло манускрипт, тут же на столе лежал кожаный кисет, извлеченный из тайника сегодня утром. — Печать хитрая.
— Вскрыл манускрипт? Не повредил печать?
— Обижаете, ваша светлость. Пока не родился тот человек, который может перехитрить брата Отима.
— Иногда, глядя на тебя, монаха, я начинаю думать, что миром правит Сатана.
— Не богохульствуйте, ваша светлость.
— Не буду. Прости Господи! Манускрипт подлинный?
— Не фальшивка. Бумага произведена в Синегории. Водяные знаки королевской семьи.
Упаси боже! Что тут написано…
— Дай взглянуть, — граф склонился над столом.
— Только руками не трогайте.
— Знаю, знаю. «…Божественная Амирия, моя душа томится в ожидании. Это тяжкая пытка! Сгораю от нетерпения и от душевных мук, раздирающих мое сердце на части.
Я не могу больше жить в неведении. Прошу вас о встрече. Понимаю, что вам будет тяжело решиться, вам придется лгать родным и близким. Но если ваше сердце до сих пор жарко пылает от страстной любви, если вы согласитесь, я, позабыв о риске, прибуду в любое место, куда вы укажете», — шептали губы графа, а глаза торопливо пожирали витиеватый текст. Плоть вельможи сковал ужас от страшной догадки. — Матерь божья, — всё так же шепотом произнес он и вопросительно уставился на монаха. — Ты видел подпись? Буква «Э» с завитушками.
— Пути господни неисповедимы, сын мой, — печально продекламировал монах. — А сердце принцессы Амирии пленил наследник престола Синегории, — тайных дел мастер в рясе тяжело вздохнул и отложил увеличительное стекло в бронзовой оправе. — Вот ведь как бывает.
— Бывает, — согласился граф и зашагал взад-вперед по комнате, от одного стеллажа со склянками, старыми книгами и горшками к другому. — Кто ещё читал письмо?
— Никто, ваша светлость. Только я.
— Никому не говори. На кону честь государства.
— Разве я глуп, ваша светлость?
— Нет, не глуп. Верни манускрипту первоначальный облик. Запечатай.
— Как только высохнет.
— Сколько тебе понадобится времени?
— Полчаса.
— Хорошо. Через полчаса принесешь его мне, отдашь лично в руки.
— Принесу, ваша светлость.
— Я буду в дознавательной.
Монах кивнул головой и отвернулся от графа, склонившись над письмом. А глава Тайной канцелярии покинул убежище алхимика.
21
Запястья девушки обхватывали грубые, но прочные железные скобы, пригвоздив хрупкие руки к подлокотникам жесткого деревянного кресла. Волосы красавицы растрепаны. Слёзы. А в бездонных глазах — страх и отчаянье. Узница беспрестанно всхлипывала, но молчала, дрожа всем телом. Именно в таком состоянии, близком к обморочному, граф Фларинский застал арестованную. За спиной задержанной недвусмысленно стояла крепкого телосложения женщина с кулаками, не уступающими по размеру мужской длани. В правой руке дознавательница, облаченная в черное траурное платье, сжимала короткий хлыст. На голых стенах мрачного помещения висели разнообразные пыточные приспособления, начиная от изящных щипчиков для выдирания ногтей, ноздрей и заканчивая деревянными колотушками различного размера для более грубой пытки. Колотушками отбивали суставы, дробили кости…
