Я не отрицала сей факт, но свое слово тем не менее сказала:
— Он великолепен. Хороший альбом, в нем много песен, которые… — Продолжать не было смысла, это было очевидно. Я сдалась. — Хорошо, твоя взяла, это гадость. — Я попыталась объяснить, что слушала его лишь какое-то время.
— Правда? — спросил он, не опуская кассету. — Что это было за время? Время, когда тошнит?
Я рассмеялась, но тут же прекратила, когда Деклан достал записи из фильма «Телохранитель». Он тряс головой из стороны в сторону, и я смущенно кивнула. Мы молчали, потому что знали: обороняться не было смысла. Я остановилась у его дома. Деклан вышел из машины.
— Эй, мисс, завтра я познакомлю вас с настоящей музыкой. — И зашагал по тропинке, а я про себя отметила, что надо будет купить упаковку парацетамола.
* * *
Я в одиночестве сидела дома. Кло ушла на свидание с Марком, клиентом, что продолжал посылать ей цветы. Энн и Ричард занимались каким-то сбором пожертвований, и мне было скучно. Я взяла с журнального столика ключи и немного побряцала ими, после чего схватила пальто и направилась к двери. Когда я приблизилась к ней, в дверь позвонили. Я тут же открыла ее. На пороге стоял Шон.
— Привет, — сказала он и потом заметил, что я держу в руках пальто. — Ты уходишь? Извини. Надо было позвонить. Я действительно рада была его видеть. Я улыбнулась и сказала, что собиралась к нему в гости. Его лицо засияло, и он вошел. Я варила кофе, а Шон сидел за столом. Он чувствовал себя неловко и извинился за свою холодность. Я сказала, что ничего страшного в этом нет и что я все понимаю.
— Я вообще-то звонил несколько раз, но когда…
— Я знаю, — перебила его я и поставила перед ним чашку кофе, пытаясь не разлить его, но моя рука немного тряслась. Я села напротив и продолжила: — Мне просто нужно было какое — то время. Эгоистично… — Нет, неправда!
Но я решила расставить все точки над «и».
— Ты тоже потерял друга…
Я хотела продолжить и извиниться, но Шон взял мою руку и сжал ее.
— Я боялся, что потерял вас обоих, — сказал он.
— Я тоже, — заикаясь, произнесла я.
Ни один из нас не вспомнил о случайном поцелуе. Этот момент был слишком сложным, Неудобным, грустным и жалким. Ни один из нас не заговорил о своей вине, однако игнорировать это было невозможно, ведь все было написано на наших лицах.
«Если бы я не вернулась в дом за зажигалкой. Если бы я не потянулась, чтобы поцеловать его. Если бы он не сказал, что я красива. Если бы я не тянула время, не решаясь сдвинуться с места. А потом наши губы встретились, и Джон умер».
Мы ощущали себя странно и необычно оттого, что сидели вместе. Прошлое ушло, его похоронили вместе с Джоном. Мы вынуждены были искать новый способ общения. Я больше не была девушкой лучшего друга Шона. Я была просто собой, и конечно же нас что-то связывало — и это были не мимолетные отношения. Мы много общались в колледже и после него, но я не была уверена, знал ли хоть один из нас ответ на следующий вопрос: достаточно ли тех отношений, чтобы продолжать общаться теперь? Нам придется строить все заново. Наш безопасный флирт закончился, и нам недоставало связующего звена.
Мы сидели молча.
— Я был пьян, — сказал он после долгого молчания.
«О боже, он начал об этом».
— Мы все были пьяны, — произнесла я немного погодя.
— Я не должен был задерживать тебя, — пробормотал он.
— Я не могу об этом говорить.
— Прости, — сказал он.
— Ты не виноват. Здесь моя вина.
Шон вскипел. Он не мог больше держать все в себе. Мне невыносимо было видеть его подавленным.
Мне хотелось обнять его, но я не могла. «Что подумал бы Джон?»
— На днях я слышала смешной анекдот, — проговорила я с надеждой.
Шон вытер слезы и странно посмотрел на меня.
— Да? — переспросил он.
— Да, — ответила я, надеясь, что расскажу его правильно.
— Тогда выкладывай, — подбодрил он.
— Девушка лежит на койке в больнице «Ротонда». К ней подходит старая монахиня и пытается узнать имя отца новорожденного. Та говорит, что не знает его имени. Монахиня озадачена, спрашивает, почему, и девушка отвечает: «Послушайте, сестра. Если бы вы съели банку бобов, вы бы знали, из-за кого у вас газы?»
Шон рассмеялся. Я улыбнулась. Получилось смешнее, чем у Деклана.
— Кто рассказал его тебе? — спросил он.
— Мальчишка из моего класса. Он бы тебе понравился. Он напоминает мне… — Я не закончила предложение. Шон улыбнулся.
Он выглядел усталым: карие глаза обрамляли темные круги, под щетиной трехдневной давности его кожа казалась высушенной и больной. Он похудел настолько, что одежда стала ему велика. Шон рассеянно потирал растительность на лице.
— Хочешь сходить к нему? — спросил он.
— Я не могу, — сказала я. — Пока не могу.
За четвертой чашкой кофе пропасть между нами почти пропала. Нам удалось отыскать нейтральную территорию. Мы заговорили о новом фильме и актере, которого застали с проституткой. Каким-то образом мы перешли к обсуждению зверских царапин на причинном месте Шона, которые он заработал несколько лет тому назад.
— Я думал, что у меня все отвалится, — признался он.
Почему-то это позабавило меня.
— Ты рассказывал Джону?
— Да.
— Он никогда не упоминал об этом.
— Я заставил его поклясться молчать, — сказал он.
— Откуда они у тебя взялись? — спросила я, придя в восторг от такого развлечения.
— Мармеладка.
— Брайан! — прошептала я.
— Да, Брайан, — рассмеялся он.
На часах было уже девять, а Шон все не уходил. Мы посмотрели серию «По закону» (Британский телевизионный сериал, впервые вышедший на канале ITV в 1984 году, сюжет которого сосредоточен на событиях в вымышленном полицейском участке Лондона). Было приятно смотреть телевизор не в одиночестве. Когда Шон был уже у двери, я попросила его следить за собой и прекратить топить горе в выпивке и наркотиках и больше есть. Он утверждал, что уже на пути к выздоровлению. Я не была в этом уверена. Мы обнялись, и это не показалось нам странным. Мы решили приглядывать друг за другом, потому что были друзьями.
Я солгала. Я была готова сходить к Джону. Более того, я планировала посетить кладбище прямо следующим вечером, и мне нужно было быть там одной. Я купила небольшой розовый куст, который собиралась посадить. Он не особенно любил розы, но они так красиво смотрелись в магазине. Эту идею подкинула мне Дориан. Она утверждала, что иногда полезно чем-нибудь заняться. Я сочла это неплохой идеей, и раз делать было нечего, я поехала с нею в питомник, не успев даже возразить.
— Когда ты в сомнениях, вырой яму, — сказала она, а по радио в это время Элтон Джон пел о человеке на ракете. — На днях я видела Шона на Грэфтон — стрит. У него жуткий вид.
