не посмеет!
- Что же вы делаете со мной, Александра? - прошептал он, склоняясь ко мне
ближе.
Я отпрянула, ударившись затылком об дверцу. Максим Георгиевич с минуту
смотрел на меня, затем отвернулся, положил руки на руль.
- Александра... - начал он, не оборачиваясь, - скажите, если бы вы не были
помолвлены с Павлом Сергеевичем, я мог бы рассчитывать на что-то... на что-то
большее с вашей стороны?
Нет, он просто издевается надо мной! Говорит вещи, от которых бросает в жар,
смотрит так, что не оторваться. И все ради чего? Чтобы поставить очередную
галочку в списке покоренных им женщин?
- Послушайте. Будь вы единственным мужчиной на планете Земля, даже в таком
случае вы не могли бы рассчитывать на что-то на большее с моей стороны! А
знаете почему? Потому что вы бабник, ловелас и дамский угодник. И я не хочу
стать очередной Еленой Вячеславовной, с которой приятно проводить время,
только и всего. К вашему сведению, в мои планы не входит пункт "быть
соблазненной директором". Я в подобные игры не играю.
- И вы туда же, - вздохнул Максим Георгиевич. - Вы видите то, что хотите видеть.
Вы, как и все, любите развешивать ярлыки. Бабник, ловелас... Но даже у самого
прожженного дамского угодника есть сердце. А если произошло чудо, и он
влюбился? Если не представляет жизни без одной-единственной женщины? Но
любители ярлыков не верят в искренние порывы. Они утверждают, что все это
лишь обман, с примитивной целью обладать... В тот день, на дискотеке, я держал
вас, трепещущую, в своих руках, я видел ваши полные желания глаза... И я
поверил, что небезразличен вам. Я готов был положить к вашим ногам весь мир.
Достать звезду с неба. Петь серенады под окном. Вырвать, как Данко, сердце из
груди и подарить его вам... Но вы сбежали. А вернулись лишь для того, чтобы
сообщить, что помолвлены. По вашему, я хочу вас соблазнить? Поверьте, если бы я
действительно задался этой целью, мы бы не стояли сейчас посреди дороги, не
разговаривали бы, а давно бы уже где-нибудь занимались любовью.
Я не заметила, как он придвинулся ближе. Его горячее пряное дыхание обжигало
мою кожу, рука его коснулась моей щеки, нежно провела по губам. Я задрожала и
потянулась навстречу к нему. Наши губы встретились в жадном, неистовом
поцелуе. Мы оба ждали этого слишком долго.
Но внезапно все закончилось.
Максим Георгиевич с легким стоном оторвался от моих губ, отодвинулся на
безопасное расстояние, завел двигатель. Дыхание его было прерывистым,
вцепившиеся в руль руки чуть подрагивали.
- Надеюсь, теперь вы понимаете, что вы - не очередная Елена Вячеславовна, -
хрипло произнес он, глядя перед собой. Затем вырулил с обочины и медленно
вжал педаль газа.
- Но... это ничего не меняет, - прошептала я, кусая губы.
- Я знаю.
- И вы не станете ничего предпринимать? Обещаете?
- А вы действительно этого хотите? - испытующе посмотрел он на меня.
- Неважно, чего хочу я. Это неправильно, понимаете? Я не могу допустить, чтобы
Паша страдал.
- А я? - тихо произнес он, и мое сердце взвыло от боли, на глаза навернулись слезы.
Я промолчала, с силой стиснув кулаки, так что ногти до крови впились в ладони.
- Пообещайте мне кое-что, - попросил он, когда мы уже стояли возле подъезда и
пушистые снежинки орошали наши лица, путаясь в ресницах и волосах.
- Что? - спросила я, не в силах отвезти от него глаз.
- Пообещайте, что не станете меня избегать, что позволите быть рядом...
- Обещаю.
***
На выходные я запланировала погружение в фантастические миры недавно
купленного бестселлера.
Встала я по привычке рано, переделала все домашние дела - родители в это время
смотрели телевизор, у Инги в комнате грохотала рок-музыка - и улеглась на
кровать с книжкой в одной руке и яблоком - в другой. Воткнула беруши и
принялась за чтение.
Спустя час заурчало в желудке, но я проигнорировала жалобные просьбы
организма - не хотелось прерываться, идти на кухню, слушать, как мама
сплетничает по телефону, шушукается с подружками сестра, видеть пьяную
физиономию отца, развалившегося в кресле перед телевизором с бутылкой пива в
руке.
Еще через час кто-то громко постучал в комнату, затем, не дожидаясь разрешения,
в комнату вошла Инга - в коротком топе, открывавшем плоский живот с
пирсингом в пупке, и кожаной мини-юбке.
- К тебе там пришли, - с загадочной улыбкой произнесла сестра. - Мужчина.
- Пашка? - я соскочила с постели и принялась натягивать гетры. - Он же собирался
сегодня в баню с друзьями. Может передумал и решил провести день со мной?
- А это не Павел, - вздернула одну бровь Инга и криво усмехнулась. - В тихом
омуте, да?
- Что? - не поняла я. - Как не Пашка? А кто тогда?
- Красавчик-брюнет с голубыми глазами. Весь такой брутальный, в коже и джинсе.
Ты где такого откопала? У кого-то свои скелеты в шкафу имеются, да?
- Не понимаю о чем ты, - буркнула я, натягивая поверх майки свитер. - Это,
наверное, коллега. Учитель истории.
- С каких пор у нас в школах работают такие учителя? - вскинула брови Инга. - И
зачем ему понадобилась ты?
Сестра оглядела меня с ног до головы. Не обнаружив там, видимо, ничего
интересного, задумчиво пожала плечами и, покачивая бедрами, вышла из
комнаты. Я быстро соорудила из волос дульку, зафиксировала ее карандашом и
оглядела себя в зеркале. Черт. И что ему тут понадобилось? Я сегодня, кажется,
даже зубы не чистила. Хорошо еще душ приняла и ногти привела в порядок.
Ох, не нравится мне все это. Но я обещала не избегать его. Придется держать
слово. Как бы паршиво не было на душе.
В коридоре Максима Георгиевича не оказалось. Я удивленно огляделась. В спальне
родителей орал телевизор, но самих родителей там не было. Я вошла на кухню и
замерла. За обеденным столом сидели папа с мамой, Инга и Максим Георгиевич.
Директор с отцом что-то бурно обсуждали. Я заметила откупоренную бутылку
водки, соленые огурцы, сало, хлеб - в общем, полный джентльменский набор.
