Многообещающе, однако.
- И что вы тут делаете? - миролюбиво произнесла я, а внутри все клокотало от
ярости, растерянности, чувства неловкости - настоящий коктейль из эмоций.
- Сашенька, доченька, - обняла меня мама, усаживая рядом с собой, - ты не
говорила, что у тебя такой... интересный друг. Вы вместе работаете, да?
- Максим Георгиевич преподает у нас историю, - я подняла глаза и натолкнулась
на внимательный взгляд директора, словно он что-то усиленно пытался понять.
Его глаза изучали мое лицо, вероятно сравнивая с сестрой. Хм. Ну и так понятно,
кто в нашей семье красивая, а кто - учительница.
Вздохнув, я пододвинула к себе огурчики и смачно захрустела, решив не
вмешиваться в разговор. Зря я сюда пришла. На фоне сестры я выглядела
неуклюжей коровой и чувствовала себя примерно так же.
Я встала из-за стола, налила себе чаю, пошарила на полках в поисках какой-нибудь
сладости, нашла черствую зефирку и впилась в нее зубами. Уже месяц, как Инга
сидит на строжайшей диете. Теперь на выпечку и сладкое в этом доме наложено
бескомпромиссное вето. Лакомиться чем-то вкусненьким мне приходилось в
тихоря.
- Мы тут с твоим другом обсуждаем вчерашний матч, - похлопав по плечу Максима
Георгиевича, сообщил папа. - Не хочешь присоединиться?
- Нет, пап, прости, нет настроения, - я заставила-таки себя улыбнуться. - Если
понадоблюсь, я в своей комнате.
- Может, вы чаю хотите? - спохватилась мама, вставая из-за стола.
- Не откажусь. Спасибо, - улыбнулся Максим Георгиевич.
Когда я выходила из кухни, краем глаза заметила подсевшую ближе к директору
Ингу - накручивая русый локон на палец, она интересовалась, все ли учителя-
мужчины в нашей школе такие красавчики.
Оказавшись в своей комнате, я поставила кружку с чаем на письменный стол и
упала на постель, уткнувшись лицом в подушку. Почему-то отчаянно хотелось
плакать.
Ну почему в жизни все так несправедливо? Почему одним принадлежит весь мир,
а другим остается довольствоваться крошками, упавшими со стола первых?
"Вы видите то, что хотите видеть", - вспомнила я слова директора. - "Вы, как и все,
любите развешивать ярлыки..."
Ведь он прав. На меня всю жизнь вешают какие-то ярлыки, пытаются втиснуть в
рамки своего мировоззрения, своего видения об окружающих, о самой жизни. То я
не тем занимаюсь, то не так выгляжу, то не то ем. Все, кроме меня, знают, что мне
нужно. А я только и делаю, что что-то им доказываю, изо всех сил пытаясь убедить
в том, что мое "я" тоже имеет право на существование, что я такая, какая я есть и
другой вряд ли стану. Однажды, под настойчивым давлением сестры, я все-таки
села на жесткую диету, купила абонемент в фитнес-клуб, решила полностью
пересмотреть свой образ жизни, в результате чего оказалась в больнице с
подозрением на язву желудка и твердой убежденностью, что быть мне толстой до
конца дней моих. Но потом я встретила Пашу и поняла, что не такая уж я и
толстая. И что настоящая любовь не измеряется сантиметрами на талии или
килограммами. Она или есть или ее нет. А рвать жилы, доказывая что-то другим -
бессмысленно и глупо. Каждый имеет право на индивидуальность, на свое
восприятие мира, на свои фетиши и тараканы. И я смирилась. И полюбила себя
такой, какая я есть. Только вот рядом с Ингой я по-прежнему чувствовала себя
толстой и неуклюжей. Вряд ли тут можно уже что-либо исправить.
Тихо постучали в дверь. Оторвав от подушки зареванное лицо, я подскочила на
постели и едва успела вытереть рукавом слезы, как в комнату вошел Максим
Георгиевич.
- Можно?
Он был непривычно серьезным и хмурым. Я кивнула. Он прошел и сел на постель,
возле моих ног.
- Простите, - тихо произнес он. - Я не хотел ставить вас в неловкое положение. Я
должен был предупредить...
- Все в порядке, - шмыгнула я носом. - Вы тут ни при чем.
Он немного помолчал. Взял мою руку, коснулся ее губами, затем прижал ладонью
к щеке и на миг закрыл глаза.
- Сегодня утром, - начал он приглушенно, - я проснулся с твердым желанием хотя
бы этот день не думать о вас. Я приготовил яичницу, выпил кофе, принялся
листать каталоги, чтобы выбрать мебель для новой квартиры и вдруг мне
захотелось, чтобы мы это делали вместе, я и вы. И вот я здесь. Глупо, да?
- Вы купили квартиру?
- Лет пять назад. Какое-то время она пустовала. Затем я решил сделать там
перепланировку. Сломал все стены. Около года там шел ремонт. Теперь ее нужно
обставить, а я ума не приложу как.
Моя рука по-прежнему была прижата к его твердой, заросшей легкой щетиной
щеке, и я замерла, боясь пошевелиться, чтобы не нарушить интимность момента.
- А какой стиль в интерьере вам нравится?
Он открыл глаза, улыбнулся.
- Лофт. Знаете такой?
- Очень брутально, - улыбнулась я в ответ.
- Я предсказуем, да?
- Вы - мужчина.
- Это оскорбление? - приподнял он бровь. - Или...
- Или! - засмеялась я, высвобождая руку. - Вы подождете? Мне нужно переодеться.
- Неужели вы...
- Всегда мечтала обставить квартиру по своему вкусу. Пусть даже чужую.
ГЛАВА 5
ДРУГАЯ СТОРОНА МЕДАЛИ
I've been looking for that special one
And I've been searching for someone to give my love
When I thought that all the hope was gone
A smile there you were and I was gone
Я долго искал ту единственную и неповторимую,
Я искал девушку, которой захотел бы подарить свою любовь.
И когда я почти потерял надежду,
Ты мне улыбнулась, и я понял, что пропал.
Bosson "One in a Million"
Сначала мы заехали на квартиру, чтобы, как объяснил Максим Георгиевич, я знала
от чего отталкиваться.
Хм. Масштабы и высота потолков поражали. Квартира была двухуровневая: на
первом разместились входная зона, гостиная, кухня-столовая, санузел, на втором -
спальня, ванная, гардеробная и кабинет. Наверх вела винтовая кованая лестница.
Солнечные лучи беспрепятственно проникали через высокие сводчатые окна.
Внутренних перегородок практически не было. Выложенная кирпичом прихожая
плавно переходила в гостиную, гостиная - в кухню-столовую. Брутальная
кирпичная кладка, темно-серый бетон, паркетная доска. Много света, простор,
