кадык дергается.
Таня замирает. Смотрю на губы, оторваться не могу, как магнитом тянет.
— Заразишься — шепчет.
— Пофиг — шепчу в ответку.
Ее горячее дыхание на моих губах.
— Тим, не надо.
Каждое слово импульсом по телу, волнами накатывает.
Ничем хорошим это не кончится. Опять я окажусь в куче дерьма. Таня давно мне дала понять, что с ней мне ничего не светит.
Беру себя в руки и отстраняюсь. Трогаю лоб и понимаю, что температура опять заметно подскочила. Ставлю градусник и сажусь рядом на кровать, придерживая ее за плечи. Снова за сорок.
Дело совсем дерьмо, а я не знаю, что делать.
— Тань, нужно вызвать скорую. Они сделают укол, а от госпитализации откажешься. Хочешь, я сам все разрулю?
— Нет, нет, нет — хрипит Таня.
— Что же ты делаешь со мной, девочка — стону, прижимаясь губами к влажным волосам.
Быстро смотрю в интернете, как еще можно согнать температуру.
Так, литическую смесь своими руками я точно кашеварить не стану. Решаю дать другое жаропонижающее и обтирать водой.
Заставляю ее выпить еще одну таблетку. Потом приношу из ванной комнаты таз с водой и полотенце.
— Зачем это? — хрипит Таня, указывая на таз.
— Буду тебя обтирать.
Таня округляет глаза и возмущенно мотает головой.
— Блин, не нужно.
Упрямая.
— Или это, или скорая. Выбирай.
Несколько секунд смотрит на меня, поджав пересохшие губы, а затем укладывается на кровать, откидывая с ног одеяло.
И я застываю с полотенцем в руках, потому что Таня задирает футболку до груди. У меня перед глазами тонкая талия с впалым животом, черные трусы с тонкой резинкой и надписью "CK", длинные стройные ноги. Приглядываюсь и просто не могу не заметить маленькую розу, перетекающую в слово «Serenity» над резинкой трусов.
Вот это, твою мать, сейчас был нокаут.
Таня охренительно красивая. Просто срыв башки. Лотерею у природы выиграла. Сколько раз я представлял, фантазировал, что у нее там под одеждой спрятано, но и не мечтал о том, что сейчас вижу перед собой. Как будто для меня была создана, только не понимает этого.
— Чего залип? Давай быстрее — скулит Осипова, возвращая меня в реальность. Я, наверное, сейчас выглядел, как долбаный девственник. Быстро смачиваю в воде полотенце и прикасаюсь к животу. Таня рвано выдыхает и откидывается на подушки.
У меня дела совсем плохи. Это, блин, просто унизительно, но я ничего не могу с собой поделать. Физиология. Протираю тело, спускаюсь к ногам. Не смотрю на ее лицо, потому что Осипова закатила глаза. Она болеет, и это стремно, вести себя, как последнее дерьмо.
Одновременно подаю ей градусник, чтобы померила температуру. И когда та снижается на пару градусов, прекращаю пытку. Расправляю футболку и накрываю одеялом ноги. Отношу таз с полотенцем обратно в ванную комнату.
Таня заснула. Когда очнется, нужно будет что-нибудь поесть. Звоню в доставку, заказываю для нее куриный бульон, а себе вок с телятиной.
Когда приезжает курьер, по-быстрому закидываюсь лапшой и отвечаю Лиле, что не смогу ее сегодня забрать из универа. Про Осипову не говорю. Не хочу, чтобы Тане из-за меня прилетело. Вру, что сижу в автосервисе, приеду позже.
— Тим — хрипит Таня. Во сне или наяву не разобрать. — Ты только не уходи, пожалуйста. Не оставляй.
Улыбка подергивает мои губы. Подхожу к кровати и склоняюсь над головой.
— Спи, я здесь.
Устраиваюсь в кресле, зависаю в телефоне и не замечаю, как меня постепенно вырубает.
Глава 10. Поздно
Таня
За окном темно. Оглядываюсь по сторонам. Рядом в кресле спит Тимур. Голова откинута на спинку в сторону окна.
Присаживаюсь на кровати и со скрипом дотягиваюсь до мобильника. Уже восемь. Сглатываю слюну и понимаю, что больше не чувствую такой резкой боли, как утром. Меряю температуру. На табло высвечивается тридцать семь и две. Нормально. Жить можно.
На тумбочке лежит упаковка с антибиотиком и стакан воды. Принимаю таблетку и встаю с кровати. Голова идет кругом. Придерживаюсь одной рукой за мебель и осторожно ступаю по ворсистому ковру. Подхожу к креслу и замираю.
Тим так уютно смотрится в нем. Безмятежно. По-домашнему. Свет от фонарей рассеивается по его лицу и волосам, падает на длинные ресницы и приоткрытые во сне полноватые губы.
Никогда его себе не хотела, а сейчас в груди неприятно щемит. Сердце нежностью окутывает, а руки невольно к лицу тянутся.
Одергиваю себя. Не нужно этого всего. К тому же Тим сказал, что и не было у него ко мне никакой любви. Просто гормоны.
Осторожно дотрагиваюсь до плеча и тормошу.
— Тимур — зову его.
Он просыпается, сонно осматривается по сторонам, потирая глаза пальцами, а затем в темноте вглядывается в мое лицо.
— Ты как?
Пожимаю плечами.
— Уже лучше.
— Слушай — прочищает горло. — Я там бульон куриный заказал. На кухне стоит. Может, разогреть? Тебе поесть нужно, а то антибиотики на голодный желудок как-то не айс.
Не могу скрыть подкатывающую улыбку.
— Спасибо, я позже обязательно поем.
Немного знобит, значит опять температура наверх поскакала, но Тиму об этом не скажу. Он и так уже очень много для меня сделал. Заслужила ли я такое отношение вообще?
Девлегаров встает с кресла и застывает напротив. У меня руки по бокам, как у солдатика. Пальцами сжимаю края футболки. Смотрю на него снизу-вверх, в глаза заглядываю, а там буря. Страшно становится.
— Тим, тебе лучше вернуться, потому что Лиля… Не хочу, чтобы она надумала себе лишнего.
Девлегаров пронзает меня взглядом. Насквозь. Припечатывает. Столько там всего.
Но я понимаю, что ему не место здесь, в моей комнате. Я его не заслужила. И вообще не знаю, достойна ли всего, что Тим мог бы мне дать еще тогда в школьные годы.
— А если снова температура?
— Я выпью таблетку.
Разглядывает меня, сведя брови на переносице, а затем достает из кармана телефон.
— Давай так, я оставлю тебе номер, и, если станет хуже, звони, поняла?
— Ага — киваю в ответ.
Знаю, что не позвоню. Нужно это все прекращать. Достаю свой телефон и записываю номер, пока Тим диктует цифры.
Уже у порога, когда Девлегаров выходит за дверь, на порыве торможу его, прихватывая рукав куртки. Тот удивленно на меня косится, задирая правую бровь.
— Тим, это сейчас, конечно, не ко времени. Просто хочу, чтобы ты знал — шумно выдыхаю, собираясь в
