Джо Кулике закрыл глаза и притворился побежденным.
– Я – полный идиот! – сказал он, – я был твердо уверен, что дипломатично обработаю тебя. А ведь я знал, до чего ты упрямый. И вот теперь я все испортил.
– Еще не все. Ты можешь, например, назвать мне имя того, кто подходил к тебе.
– За кого ты меня принимаешь? Ты хочешь, чтобы я донес на человека только за то, что он сделал мне щедрое предложение?
– Он может быть сообщником.
– Ах, что за глупости! Это абсолютно уважаемый человек. И даже если он замешан в этом дерьме, что я полностью исключаю, так пусть полиция самостоятельно в этом и разбирается.
Джо Кулике закинул голову, приставил бутылку ко рту и залпом выпил пиво.
– Кто этот человек? – настойчиво спросил Михаэль Штурм.
Джо Кулике поставил пустую бутылку.
– Я скажу тебе, если ты пообещаешь быть по отношению к Лилиан Хорн, ну, скажем так, по меньшей мере, снисходительным. Я беру, конечно, только тот случай, если вообще выяснятся отягчающие ее вину обстоятельства.
– Нет.
– Мне очень жаль, но тогда я лучше промолчу. – Джо Кулике криво ухмыльнулся. – Подумай хорошенько. Утро вечера мудренее. Может, ты еще опомнишься и поймешь, что нельзя позволить себе пинать ногами такой редкий шанс.
10
Арест явился для Лилиан Хорн полной неожиданностью.
Хотя визит инспектора криминальной полиции Крамера и сообщение об убийстве Ирены Кайзер взволновали ее, но она ни на одну секунду не допускала мысли о том, что это событие может так повлиять на ее жизнь.
За ней пришли воскресным вечером, когда она слушала стереоконцерт, так что не сразу расслышала звонок в дверь. Открыв ее, она увидела перед собой женщину в полицейской форме и двоих мужчин в штатском, предъявивших документы полицейских из отдела по расследованию убийств.
Лилиан Хорн – такая красивая и экстравагантная в своем домашнем одеянии из золотистого шелка – отступила шаг назад.
– Я не понимаю, что вы от меня хотите… Я ведь уже все сказала!
Один из двух полицейских предъявил ей ордер на арест.
– Лилиан Хорн, вы – арестованы.
– Вы не можете так поступить со мной! – запротестовала она. – Я ничего не сделала! Вы должны мне верить…
– …поскольку у полиции достаточно доказательств для привлечения вас к уголовной ответственности по подозрению в убийстве фрау Ирены Кайзер вечером тринадцатого июня в ее доме по Рейналле 127! – перебил ее полицейский.
– Как вы можете такое утверждать! – закричала Лилиан Хорн. – Это же абсолютная неправда!
– Пожалуйста, успокойтесь! – Женщина-полицейский подошла к ней. – Если вы действительно невиновны…
– Я невиновна, я клянусь вам!
– …это скоро наверняка выяснится. Но сейчас вы обязаны пойти с нами.
Руки Лилиан Хорн впились в подлокотники белого кресла.
– И не подумаю, вы ничего не сможете доказать. Это такая наглость врываться сюда в воскресенье вечером… Вы не имеете права…
– Имеем, имеем, успокойтесь, – женщина в форме сохраняла полное спокойствие – ее бледное ненакрашенное лицо и бесцветные гладко зачесанные назад волосы резко контрастировали с эффектной внешностью Лилиан Хорн. – Если не образумитесь, мы будем вынуждены заставить вас пойти с нами, в случае необходимости, даже силой.
Лилиан Хорн уставилась на нее с испугом.
– Вы что же, и приемами дзюдо владеете?
– И этим тоже. – Женщина-полицейский подавила улыбку.
– Ну, хорошо, тогда, значит, мне не остается ничего другого, как подчиниться.
Лилиан Хорн взяла свою сумочку и шагнула к двери.
– Вам надо переодеться, – сказала женщина.
– Зачем? – Лилиан Хорн вскинула голову, ее светлые локоны рассыпались по плечам. – Вы опасаетесь, что я могу соблазнить своим видом вашего инспектора?
– Нет. Но вы сами очень скоро почувствуете себя неуютно.
Женщина в форме открыла дверцу встроенного стенного шкафа.
– Вот это лучше всего. – Она положила коричневую юбку и шерстяную бежевую двойку на кровать.
– Значит, я должна одеться серой мышкой?
Теперь женщина откровенно улыбнулась.
– Серой мышкой вы никогда не будете, и вам это прекрасно известно! Давайте, переодевайтесь, мужчины подождут пока в ванной!
– А вы останетесь здесь?
– Я отвечаю за вас.
Лилиан Хорн стала раздеваться, не дожидаясь, пока оба полицейских исчезнут. Она стянула с себя через голову верхнюю часть золотистого домашнего костюма.
– Не воображайте только, что я выпрыгну с балкона. Такого удовольствия я вам не доставлю. Я никакого преступления не совершала.
Она вызывающе демонстрировала свою наготу, выставив маленькие острые груди.
Женщина-полицейский никак не реагировала.
– Может, у вас есть чемоданчик, куда я могла бы сложить необходимые вам вещи. Где у вас ночные рубашки?
– Я сплю голой.
– В камере предварительного заключения это будет не очень-то приятно.
Янтарные глаза Лилиан Хорн сделались круглыми.
– Вы думаете, я останусь там на несколько ночей?
– Не знаю. Я не знакома с вашим делом. Во всяком случае… – Она запнулась.
– Да?
– Иногда расследование растягивается на многие месяцы.
– Но я же невиновна! – выкрикнула Лилиан Хорн.
– Тем лучше для вас.
11
Труп Ирены Кайзер был обнаружен не в самое благоприятное для сенсаций время, поэтому сообщение в прессе об убийстве на Рейналле 127 появилось только в субботних вечерних выпусках газет. Полицейские репортеры, с их точки зрения, уже достаточно компетентно разобрались к тому времени, что к чему, получив довольно много информации, – дело наверняка привлечет внимание публики, поскольку убийство произошло не на дне общества, как обычно, а в «высшем свете». Директор Курт Кайзер играл видную роль в экономической жизни Западной Германии, а неизлечимая болезнь его убитой супруги как нельзя лучше работала на то, чтобы вызвать жалость у обывателей.
В воскресенье вечером инспектор Крамер, наскоро поужинав, вернулся в Управление полиции и не смог пробраться в свой кабинет из-за того, что коридор заполнили журналисты, тут же атаковавшие его вопросами, в надежде узнать последние новости.
– Вы идете по горячему следу, инспектор? – закричал один.
– Кто – убийца? – перебил его другой.
– Сделайте сообщение для прессы!
– Мы еще успеем дать материал в утренние газеты!
Инспектор криминальной полиции Крамер не был тщеславным человеком и никогда не заботился о том, чтобы привлечь к своей персоне внимание, тем более с помощью газетчиков. Однако сейчас он испытывал удовлетворение результатами работы – что уже сегодня, всего через сорок восемь часов после убийства, он мог назвать имя убийцы.
