«Убийца с янтарными глазами» – кричали заголовки; «Убийца, не знающая сострадания» или «Лилиан Хорн убирает соперницу с пути». Обыватели уже осудили ее еще до того, как дело легло на стол в зале суда.
Журналисты расспрашивали фрау Фельнер, которая не скрывала своего мнения о молодой и вызывающе красивой коллеге. Она дословно воссоздавала разговор между Лилиан Хорн и своим шефом, случайно услышанный по селектору в пятницу, дополняя его выдуманными деталями. Она утверждала, что собственными ушами слышала, как Лилиан Хорн наседала на директора, заставляя его жениться на ней, а тот отверг ее, сославшись на болезнь жены и на то, что не может бросить ее в таком состоянии.
– Господин директор определенно не желал смерти своей жены, – усердствовала фройляйн Фельнер, – такой хороший порядочный человек. Я уже больше пятнадцати лет работаю у него и могу с уверенностью сказать, что прекрасно знаю его. Но Лилиан Хорн словно свела его с ума, это такая ужасная женщина, ее ничто не остановит! От нее всего можно ожидать, поистине всего!
Газетчики отыскали и сестру Элизу, которая, правда, была в своих показаниях куда более сдержанной. Она уже успела оправиться от шока. Репортеры остановили ее, когда она выходила из больницы.
– Вы обнаружили труп. Скажите нам… – попытался задать свой первый вопрос один из журналистов.
Но сестра Элиза решительно отмахнулась.
– Все было ужасно. Пожалуйста, не напоминайте мне. Я не хочу говорить об этом.
– Вы первой указали полиции на преступницу? Откуда вы узнали, что только Лилиан Хорн могла совершить преступление?
– Я этого не знала! Пожалуйста, пропустите меня! Но репортеры загородили ей дорогу и защелкали камерами.
Сестра Элиза прикрыла лицо чемоданчиком.
– Вы же сами сказали инспектору Крамеру…
– Только то, что моя подопечная очень ревновала к Лилиан Хорн, и это было правдой. Больше я ничего не знаю и не могу больше ничего сказать.
Однако даже эти скудные сведения, попавшие в прессу, возымели свое действие на общественное мнение.
Репортерам, правда, не удалось добраться до директора Кайзера. Он сумел полностью изолироваться от них, а его адвокаты дали понять главным редакторам тех газет, которые особенно рьяно усердствовали в освещении дела Лилиан Хорн, что он будет неумолимо преследовать любую лживую или клеветническую информацию о нем и его отношениях с Лилиан Хорн в судебном порядке. А так как Курт Кайзер обладал и средствами и возможностями, чтобы осуществить свою угрозу и мог затеять и выиграть любой, даже самый затяжной судебный процесс, пресса вела себя с опаской в высказываниях по его адресу.
Рут Фибиг тоже решительно отказалась комментировать случившееся.
Зато бывшие соседки Лилиан Хорн, населявшие небезызвестную «силосную башню секретарш», не могли лишить себя удовольствия всласть почесать языками перед репортерами. Только некоторые из них побаивались быть втянутыми в скандал и отмалчивались. Большинство же наслаждалось тем, что благодаря делу Лилиан Хорн они наконец-то тоже оказались в центре внимания.
– У Лилиан Хорн не было подруг, – заявила соседка справа, – она интересовалась только мужчинами. Каждый вечер она уходила и не всегда возвращалась домой одна.
Другая утверждала:
– Это такая особа, которая ни перед чем не остановится. «Что толку в безрадостной жизни?» – вот ее девиз. Мы всегда подозревали, что она плохо кончит.
А третья высказалась так:
– Нас всегда удивляло, откуда у Лилиан Хорн так много денег… Котиковое пальто, накидка из каракульчи, собственная машина, и потом еще драгоценности. Простая секретарша не может себе такого позволить.
После этого одна бульварная газетенка поместила заголовок: «Лилиан Хорн – наложница-убийца?» А затем один еженедельник уже вопрошал: «Может, убийство Ирены Кайзер было отчаянной попыткой отверженной вернуться к нормальной добропорядочной жизни?»
Квартирка Лилиан Хорн была закрыта и опечатана полицией. Но соседки, раньше бывавшие там время от времени, подробно описывали роскошную меблировку, а особенно красно-черную ванную, изготовленную по особому заказу.
– Я сразу подумал, – сказал управляющий, – что особа, заказывающая себе такую ванную, метит очень высоко и вообще тут что-то не чисто. От такой дамочки, как Лилиан Хорн, за километр попахивает каким-нибудь скандалом. Убийства я, правда, от нее не ожидал, но про таких, как она, с закидонами в голове, ничего не скажешь наперед.
И большинство читателей разделяло его точку зрения.
14
День был удушливо-жарким.
Михаэль Штурм заехал за своей невестой в городскую библиотеку, где Ева – библиотекарь по образованию – вела абонементный отдел книг для детей. Он уже издали увидел ее – она стояла перед входом, такая привлекательная в воздушном пестром платье и в легких босоножках на загорелых ногах.
Прежде чем сесть к нему в машину, она купила в киоске газету «Бильд-цайтунг» и тут же развернула ее, еще не устроившись как следует на сиденье.
– Слушай, эта Лилиан Хорн та еще тварь, – начала она с жаром, – только представь себе…
– Давай, садись, – сказал он, – и оставь это, пожалуйста… – Он опустил стекло и высунул голову, выжидая, когда сможет влиться в движущийся поток машин, не подвергая себя особому риску.
– То есть как? – спросила она, ничего не понимая. – Что тебе опять не нравится? Все кругом только об этом и говорят!
Он ответил лишь после того, как ему удалось тронуться с места.
– Тем хуже, одно могу сказать.
Она недоуменно посмотрела на него широко открытыми глазами.
– Я вообще тебя больше не понимаю.
– Ну, просто я не выношу эту любительскую болтовню обывателей о преступлениях и преступниках, может, потому что я в этом деле – профессионал.
– Но ты же сам часто упрекал меня, что я недостаточно интересуюсь твоей профессией. – Она надула губки.
– Ты и сейчас этого не делаешь. Тебя интересует только Лилиан Хорн, ты впитываешь в себя каждое слово, написанное в газетах, и даже не даешь себе труда задуматься – правда ли все это.
Глаза Евы округлились еще больше.
– По-твоему она невиновна?
– Этого я не говорил.
– Ну, вот видишь. Она не может быть невиновной, после всех улик, собранных против нее.
Он резко затормозил, потому что машина перед ним, не подав сигнала, юркнула налево, но сделал это гораздо энергичнее, чем требовала того ситуация на дороге.
– Давай закроем эту тему раз и навсегда! Я не хочу больше обсуждать это с тобой.
Ева сложила газету и сунула ее в большую белую сумку, лежащую на коленях.
– Нет, так нет. Но я должна сказать тебе, что общаться с тобой дело совсем не простое.
