Я назвала табельный номер своей соседки и в правом ухе услышала её, как мне показалось, испуганный голос:
– Просто пробуешь ухофон?
– Привет, Ольга. Конечно, пробую. Как дела у тебя?
– Валерия, ухофон предназначен исключительно для рабочих звонков. Прочти еще раз свод правил, – почти прошипела Ольга и отключилась.
Её сухой тон несколько обидел меня. Только спустя некоторое время я поняла, что все наши разговоры должны прослушиваться, ведь близкое общение запрещено правилами. Впредь буду иметь это в виду.
На следующее утро я, как всегда, проснулась от ласкового, когда-то мне казавшегося милым, голоса:
– Время 06.00. Подъем!
В пищеблоке Ольга безо всяких приветствий начала по обыкновению меня отчитывать за очередной мой ляп.
– Извини, Ольга. Подставила я тебя вчера. Откуда же я могла знать это правило? – пыталась оправдаться я.
– Я же знаю, – парировала Ольга.
Неожиданно ухофон завибрировал.
– Валерия0323? – раздался мужской голос.
– Да, я слушаю.
– Вы вызваны на медицинское освидетельствование в особый медкорпус. Просим явиться завтра 26 июля в 09.00.
И отключились. Даже слова вставить не дали.
– Кто звонил? – спросила Ольга заинтересованно.
– Меня вызвали в особый медкорпус.
– Я так и знала, что этим всё кончится, – казалось, Ольга была всерьез обеспокоена. Впрочем, как и я сама. Опять этот медкорпус. И Михаил ко мне уже не проберется, это точно.
– Что же мне делать? – воскликнула я в отчаянии.
– Рано паниковать, – как всегда рассудительно начала Ольга. – Вполне вероятно, что ты вызвана по причине своего диагноза. Перед началом поисковых работ они, скорее всего, хотят убедиться, что твое здоровье позволяет тебе быть добровольцем.
– Кстати да, вполне возможен такой вариант, – обрадовалась я.
– Но – продолжила Ольга, – есть и другой вариант. Они наверняка приглядывают за тобой в течение всего года и знают все твои проколы.
– Я ничего такого и не делала, вроде…
– Слушай меня внимательно, – прервала меня Ольга. – Избыточная эмоциональность – это психологическая болезнь, так ведь?
– Да, считается психологической.
– Значит, единственное, что тебе нужно будет сделать, – это показать полное подчинение и полнейшее спокойствие, отсутствие всяких эмоций.
– Ты думаешь, это прокатит?
– Думаю, да. Они не будут заваливать добровольца. Их и так очень мало, а впереди еще вся неисследованная планета.
– Наверное, ты права, Ольга. Так и поступлю.
Я решила про себя, что бесполезно паниковать, продумывать варианты разговора с психиатром. Что будет, то будет. Сегодня переезд. Очень много дел: добраться до моей новой квартиры, всё расставить, разобрать вещи, осмотреть район…. Так что об особом медкорпусе подумаем завтра.
Не теряя ни минуты (было уже 09.00, на которые запланирован мой переезд), я схватила свои вещи, из главного зала факультета вызвала голосовое такси и помчалась в свою новую квартиру. Выйдя из такси, я огляделась вокруг: белые мраморные тротуары, прозрачно-белая транспортная дорога из закаленного стекла, сверкающе-белые многоквартирные блоки из тканебетона, похожие друг на друга как две капли воды. Каждый объект района – сияющего, ослепительного, кристального белого цвета, который, возможно, и олицетворяет свежесть и чистоту, но его однообразие в конце концов доводит до глубочайшего уныния. Единственным пятном краски в этом молочно-белом районе был изумрудно-зеленый, плавно переходящий в благодатную черноту стволов и корней деревьев кислородный парк. Даже странно, что биологи до сих пор не добрались до процесса фотосинтеза в листьях растений, чтобы сделать их идеально-белыми, как и всё вокруг.
Зайдя в идеально-белый подъезд, освещенный белым, режущим глаза светом, я по ступенькам четкой прямоугольной формы поднялась на свой третий этаж, подошла к двери, на которой уже висела табличка с моим табельным номером, и поднесла свой жетон к запирающему устройству. Дверь бесшумно отворилась.
Квартира по своей планировке и интерьеру была великолепна. Стены выкрашены в матовый белый цвет (спасибо и на том, что не кричащий известково-белый), на окнах – заказанные мной люминесцентные шторы, от которых шел мягкий желтовато-молочный свет, на кровати из белового пластика – мягкий белого же цвета матрас, а на нем – комплект постельного белья, всё того же белого цвета. Рядом с кроватью стоит небольшая тумбочка с двумя выдвижными ящиками, тоже из пластика. Напротив – небольшой уютный диванчик, обшитый мягким бархатом. У входной двери расположилось большое зеркало с мягкой подсветкой по всему периметру и небольшой полочкой сбоку.
Кухонное помещение было размером примерно в три квадратных метра, однако этого вполне хватало для размещения белоснежной холодильной камеры для хранения энергетических тюбиков, со встроенной системой оповещения главного пищеблока о необходимости пополнения камеры, и стеклянного обеденного стола с двумя табуретами. В принципе, жить можно. Единственное, что хотелось бы поправить, – это убрать стол к окну (сейчас он стоял прямо посередине кухни), чтобы было больше свободного пространства. Однако, помня о бесконечных правилах, я пока не стала его трогать. Тем более, завтра меня вызывают «на ковер». Лучше не рисковать лишний раз.
В моем рабочем кабинете было пусто. Значит, согласование пока еще не прошло. На всякий случай я еще раз просмотрела список положенных мне вещей. Информация не изменилась: «по согласованию с главным архивариусом Купольного города». Будем ждать…
Остаток дня я провела в изучении архивных корпусов города: просмотрела личные страницы всех архивариусов, ведь мне с ними предстоит работать; посетила интерактивные экскурсии по музеям артефактов; попыталась зайти на сайт вакуумной комнаты: «в доступе отказано» высветилось на экране. На ужин я взяла из холодильной камеры тюбики с картофельной пастой и огуречно-помидорной смеси, и, посасывая их содержимое, подошла к окну. На улице было практически пусто. Иногда по дороге бесшумно проносились голосовые такси, изредка появлялись горожане на электроскутерах или мотороликах. А так, полнейшая пустота и тишина. Действительно, мы выбрали самый тихий район Купольного города.
Мое вечное ночное видение сегодня, как ни странно, несколько изменилось. Такая же зловещая тишина вокруг. Но я иду не по густому лесу, а по своему району: белизна квартирных блоков и тротуаров ослепляет до боли в глазах. Мимо меня проносятся горожане на электроскутерах, но, приблизившись ко мне, каждый как будто замедляет скорость, практически зависает в воздухе, и с укоризной смотрит на меня, как на преступника. Я задыхаюсь, как и в том лесу, чувствую, что вот-вот упаду, и горожане толпой навалятся на меня, будут царапать, кусать, рвать на мне одежду. Единственное, что не дает мне упасть – нет, это не полянка красных маков, это величественное белое здание вдалеке, окна которого подмигивают мне зловещим красным цветом.
– Время 06.00. Подъем!
Ну наконец-то. Я думала, не очнусь от этого видения.
Наскоро позавтракав первым подвернувшимся под руку энергетическим тюбиком, я одела свой неизменный бело-кремовый костюм, стянула волосы в тугой конский хвост и отправилась в особый медкорпус. Я вышла за два часа до назначенного времени, хотела прогуляться пешком, успокоить бешено стучащее, вырывающееся из груди сердце. Утром улицы города были намного оживленнее. С обеих сторон от тротуара бесшумным вихрем проносились голосовые такси и электромобили, рядом со мной сновали спешащие по своим делам пешие горожане, по велосипедным дорожкам проскальзывали унициклы, мотоскейты, лыжероллеры, антигравы, электроциклы. Часть горожан пользовалась для передвижения реактивными ранцами, позволяющими им парить в метре над проезжей частью. Своим ходом передвигались не многие, в основном, как я думаю, фрилансеры, то есть те горожане, которым не предоставлялось рабочее место в каком-либо научном институте Купольного города, а таких служащих на данный момент было немало даже среди архивариусов. Многие горожане, занятые в архивном деле, исследовали, каталогизировали, создавали макеты найденных артефактов в своем жилом помещении, и только раз в несколько месяцев выносили плоды своих трудов на суд общественности. Фриланс – это, конечно, удобно во всех смыслах: управе не приходится заботиться о новых рабочих местах для горожан, да и горожанам, по всей вероятности, нравится работать в одиночестве. Меня тоже, наверняка, ждет та же участь фрилансера, помимо выездов за пределы купола.
Я подошла к зданию особого медкорпуса, отличавшегося от остальных сооружений большим количеством огромных окон с зеркально-белой тонировкой. В фойе меня встретила горожанка в белом халате (наверное, что-то типа секретаря), просканировала мой жетон и повела к ординаторской, тому самому кабинету, куда я незаконно вломилась и выкрала копию медкарты чуть больше года назад.