А бог, так небрежно относившийся к своим обязанностям, был строго наказан и погрузился в сон на три сотни лет…
Теперь же Кайдену на собственной шкуре предстояло узнать, что за безжалостное зло было призвано в этот мир. Перспектива не радовала.
Ему не хотелось встречаться с тварью, которую удалось уничтожить только его брату. Но выбора ему не оставили.
Особняк был уже достаточно ветхим и давно заброшенным, создавалось впечатление, что с начала ритуала прошел не один год.
Силы Кайдена были запечатаны. Это лишило его возможности определить, как много жизней уже отнял этот дом, но Кайден не мог отделаться от ощущения, что воздух пропитан смрадом смерти. Сколько бы окон Ева ни открыла, этот запах не исчезал.
На завершение ритуала у наместника ушло больше десяти лет. Несмотря на то что каждое полнолуние в особняк заходило с десяток людей и ни один из них уже не покидал его, добровольцы не переводились.
Ева первой заглянула на кухню. Осмотрелась и увидела сумку у задней двери.
– А это что?
Внутри оказалось столовое серебро, несколько кубков, по виду золотых, и серебряный сливочник с узором из цветущих веточек вишни. Кто-то из убитых решил довольствоваться малым, набрал столовых приборов на полсотни золотых, но почему-то не забрал.
– Я бы такое добро только в одном случае бросила, – сказала Ева, разглядывая сливочник, – если бы меня убили.
Кайден согласно кивнул. Этот особняк был ловушкой. Войдя в него, человек уже был мертв, но еще об этом не знал. Как только ритуал начался, здание со всеми пристройками превратилось в один большой ненасытный организм.
Ева стянула шнуром края мешка и поднялась, вытирая ладони о штаны. Руки ее были чистыми, но она не могла отделаться от ощущения, будто что-то налипло на пальцы.
– Знаешь, что меня удивляет? Мы уже столько комнат прошли, но не нашли ни одного трупа.
– Мы и не найдем, – признался Кайден. – Это существо поглощает все. Жизненные силы, плоть, кости. И жертву оно заглатывает целиком.
Еву всю передернуло.
– Это что же, меня съедят?
– Нас, – равнодушно поправил ее Кайден. – Да.
– А нельзя умереть как-нибудь не так противно? – жалобно спросила она, хотя и сама понимала, что нельзя. Поезд и все ее смерти, случившиеся на нем, многому научили Еву. Например, пониманию: сколько бы она ни умирала, столько же будет воскресать, пока не погибнет так, как нужно этому безумному миру.
Но не спросить Ева не могла. У нее все же была слабая надежда.
Кайден покачал головой.
– Не стоит волноваться. Это не должно быть больно.
Ева фыркнула.
Он действительно решил, что это ее успокоит?
– Тогда, может, найдем чудовище, которое должно нас съесть, и поскорее с этим разберемся? Вдруг следующее место будет уютнее. – Ева огляделась. – Или хотя бы чище.
– Мы уже в этом чудовище.
Ева не сразу поверила его словам. Кухня, на которой они стояли, была грязной и заброшенной, но обычной. Она не походила на внутренности какого-нибудь монстра.
– Шутишь?
– Весь этот особняк – алтарь для жертвоприношений, а в подвале, в каменной кладке, зреет проклятый плод.
И каждый, кто его вкусит, сравнится силой с богами…
Кайден до сих пор не верил, что жадный до власти наместник мог в одиночку придумать весь этот план. Нет-нет. Кто-то ему помогал. Кто-то его направлял.
Возможно, попутно отводя глаза богу и хранителю этих земель.
Но подозрениями своими Кайден ни с кем не делился. Даже ему они порой казались безумными.
– Мы будем поглощены, чтобы питать этот плод.
– Хорошо. И когда же нас сожрут? – спросила Ева. Ее искренне беспокоил этот вопрос.
– Ночью, – сказал Кайден. – Через пару часов сюда войдут новые жертвы, и все начнется.
Жертвоприношения всегда проходили в первую ночь полнолуния. В остальное время в особняк невозможно было попасть. Он запечатывался изнутри сильным барьером.
Именно эта деталь… и бесследное исчезновение целой герцогской семьи, конечно же, придавали словам наместника вес. Люди легко поверили в придуманную им историю.
– Но что нам делать эти пару часов? – уныло поинтересовалась Ева.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Сама как думаешь?
Они выбрали самую чистую комнату – ею оказалась гостиная на первом этаже со стеклянными двустворчатыми дверьми, ведущими в сад. Сейчас за стеклом под тяжелым, затянутым низкими тучами небом можно было увидеть лишь высохшие изломанные стволы деревьев и почерневшую траву.
Кайден дремал в кресле, скрестив руки и вытянув ноги.
Ева сидела на диване, подтянув колени к груди и рассеянно грызла ногти. Она расспросила Кайдена об особняке и теперь немного об этом жалела.
Становилось мерзко от мысли, что это место стало таким лишь из-за жадности одного человека.
Ева хотела узнать, что случилось с этим местом в будущем, но Кайден задремал, и она решила его не тревожить. Раз уж им предстояло всю ночь провести в особняке, и Еве стоило поднакопить сил. Чтобы не погибнуть одной из первых.
Она собиралась выживать в этом неуютном месте так долго, как только сможет. Пусть ей все равно суждено было здесь погибнуть, но уж точно не в самом начале.
Размышляя об этом, Ева уснула и даже увидела сон, дурацкий и немного сумасшедший. В нем она бегала по комнатам особняка с факелом и поджигала все, что видела. В ее сне пламя распространялось на удивление быстро, словно мебель была пропитана бензином.
Все вокруг горело, а она стояла в прихожей, сжимала в руках потухший факел и была… счастлива.
Проснулась Ева от грохота и громких голосов, со странным ощущением, что это место следует предать огню.
Кайден тоже открыл глаза. Поморщился.
Умирать им предстояло не в самой приятной компании.
Люди в прихожей несколько минут совещались, в последний раз обсуждая свои действия.
Ева прислушалась и удивленно посмотрела на Кайдена.
– Слышал? – шепотом спросила она. – Они хотят разделиться.
Он молча кивнул, пытаясь справиться с разочарованием. По голосам прибывших можно было догадаться, что новыми жертвами стали подростки. И если к наместнику не могло быть никаких вопросов: для ритуала подходила любая жизнь, старик или младенец – значения не имело, то с их родителями Кайден хотел бы побеседовать.
Безразличие к собственному ребенку никогда ничем хорошим не заканчивалось. Кайден был тому отличным примером. Мать умерла, когда ему не исполнилось и шести, отец был занят государственными делами. Он же, как второй сын, мало кого интересовал, но многим казался помехой.
И вот до чего все дошло: он оказался в проклятом особняке в ожидании очередной смерти…
Для напуганных детей, топтавшихся в прихожей, эта ночь станет последней.
– Пойдем к ним? – спросила Ева.
– Зачем? Не терпится познакомиться?
– Но нам же все равно придется вместе провести эту ночь. Так какая разница, когда мы встретимся? Позже или раньше? А так хотя бы можно будет попробовать уговорить их не разделяться. Я, конечно, понимаю, у вас тут нет кино, и вы про ужастики ничего не знаете, но просто поверь мне на слово: в каждом фильме, если герои разделяются, кто-то из них обязательно умрет.
Кайден тяжело вздохнул. Он не совсем понял, что имела в виду Ева, но основную суть уловил: она все еще не привыкла к мысли, что все это уже когда-то произошло.
– Они все умрут. Неважно, разделятся или нет. Это место не упустило ни одной жертвы, пока не встретилось с моим братом.
– О… Солнышко был тут?
– Солнышко? – переспросил Кайден.
– Ну а как еще мне его называть? Имени я не знаю. А Ясное Солнце – слишком длинно. – Ева озабоченно нахмурилась. – Или я этим его оскорбляю и он может меня покарать?
Кайден хотел сказать, что едва ли его брат обратит внимание на такую мелочь, но она не дала ему сказать ни слова. Сама себя успокоила:
– А хотя какая разница? Он меня во все это втравил, куда уж хуже, верно? Что еще он может со мной сделать? Убить?
Она фыркнула слишком громко.
