— Вы же нейра благородная, к домашней работе не приучены. Но ничего-ничего, помогать будем, с голоду не пропадёте. У нас народ не злой. Да и лучше вам будет купить магическую печку, она маленькая и готовит быстро. Только дорогая, зараза. У богатых соседей такая, просто сказка! — она закатила глаза и прищёлкнула языком. — Вы спросите у нейта Мальтеста, он всякими волшебными штуками торгует в лавке на улице Осин.
Я согласно кивала, вдыхая аромат поспевающей каши. А если туда ароматной зелени нарезать…
Впереди ещё целый вечер и половина ночи. Перекушу как следует, а потом продолжу разборку чемодана. Сейчас он стоял в сложенном виде — Пискун показал волшебный рычажок, который вернул всё это непотребство в первоначальное состояние. Я надеялась, что внутри найдётся бумага и принадлежности для письма — нужно составить список дел важных и тех, которые могут потерпеть, потому как держать всё в голове сложно. Мысли норовили разбежаться, как испуганные тараканы.
Потом набросать эскизы инструментов, мебели и медицинской защитной одежды. Да и поговорить с Пискуном о магии и законах этого мира не повредит. Всё то время, что я расставляла книги и вытирала пыль на стеллаже, мой товарищ кратко знакомил меня с историей Рэнвилля.
— Там вам ещё крышу починить надо, кажись. Во время дождя будет подтекать, — заметила Грэта, с размаху выливая ведро воды в сад. Его тоже слегка очистили от сорной травы, и я случайно нашла там деревянный домик, предназначенный для справления естественных нужд.
В детстве у меня была фобия провалиться в уличный деревенский туалет. Кажется, пришло время о ней вспомнить. Но это всё же лучше, чем горшок.
Женщины ушли, оставив меня наедине с Пискуном. Оказалось, что тиины не нуждаются в человеческой пище, их питает свет солнца. Поэтому я с чистой совестью умяла целую тарелку каши в одиночку.
— Слушай, Пискун, я всё забываю спросить…
Синий комок перевернулся в воздухе и застыл, выжидательно глядя на меня.
— А ты мальчик или девочка?
Мой питомец тонко захихикал и шлёпнулся на стол у меня перед носом.
— Глупенькая, у тиинов нет пола.
— А как вы тогда размножаетесь? Это просто профессиональные любопытство… — стала оправдываться я. Нет, ну это и правда интересно!
Тиин вздохнул и мечтательно прикрыл глазки-бусинки.
— В моменты наивысшего счастья и радости от нас может отделиться другой малюсенький тиинчик. Но такое бывает редко, потому что тиины не испытывают таких ярких чувств и эмоций, как люди.
— То есть, получается… — я почесала подбородок. — Вы размножаетесь почкованием? Ясненько…
— Эй, сама такая! — возмущённо пропищало пушистое создание.
— Ладно-ладно, не злись. Сейчас со стола уберу, а потом делом займёмся. Надо же бедной попаданке готовить себе тёплое и уютное место в этом враждебном мире!
Пискун тихо ворчал, что глупые попаданки употребляют не менее глупые слова, пока я раскрывала чемодан. На этот раз я не вздрагивала, не прыгала и не визжала от неожиданности — привыкаю к магии потихоньку.
— Вон в тех сундуках посмотри, — пискнул тиин. — Кажется, в них Эллен хранила всякие лекарские штуковины.
Я послушалась и, перешагнув пару тюков с тряпьём, опустилась на корточки перед чемоданчиком тёмно-коричневого дерева с золотыми уголками. На крышке были выжжены буквы, сначала показавшиеся незнакомыми. Моргнув пару раз, я почувствовала, как мозг и зрение адаптируются к чужому языку.
“Прежде, чем лечить других, исцели себя” — гласила надпись.
Тут же вспомнилось латинское крылатое выражение Cūra tē ipsum — “исцели себя сам”. Очень верное, между прочим. Врачу важно быть здоровым душой и телом, чтобы как можно больше дать своим пациентам и не опустеть, не выгореть, не погаснуть, как испорченная лампочка.
— Так, а как открывается этот чудо-чемоданчик?
— Нужна твоя кровь, конечно, — произнёс Пискун тоном Капитана Очевидности. — А ты думала, кто попало может открывать магические шкатулки? Нееет, дорогая моя. Видишь тот выступающий шипик? Надо уколоть им палец.
Меня непроизвольно передёрнуло. Он наверняка грязный! Интересно, в этом мире есть столбняк?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но любопытство пересилило, и я проткнула безымянный палец маленькой металлической занозой, которая располагалась в узоре замка. Послышался щелчок, потом второй, и лекарская шкатулка раскрылась, являя миру своё нутро.
Как я и подозревала, вместимостью она напоминала чемодан. В стороны выехали дополнительные отделения с ящичками, с двойным и тройным дном, а в них…
— Вау! — я не сдержала восхищённого вздоха. Сейчас я наиболее остро ощутила, что попала именно в магический мир, полный чудес. И это компенсировало отсутствие технического прогресса.
В первом отделении в отдельных ячейках на подстилке из сухого мха аккуратно лежали пузырьки и склянки с пожелтевшими этикетками и деревянными пробками. Некоторые были запечатаны сургучом и ни разу не использовались. Жидкости переливались, искрились, клубились и меняли цвет, какие-то были совершенно тёмными, но чутьё подсказывало — именно там находятся самые сильнодействующие зелья.
Были в склянках и порошки — я даже не пыталась угадать, из чего они сделаны. Наверняка толчёные зубы василисков или высушенный помёт магических тварей.
Двумя пальцами я взяла один пузырёк и посмотрела его на просвет.
— Ты там поосторожней, подруга, — тиин подлетел сзади и запрыгнул на плечо. — Неохота снова без хозяйки остаться. Кстати, где-то здесь должен быть справочник по зельям.
— Да, я видела, когда расставляла книги. Слушай, что здесь написано? Так мелко… — я сощурилась и прочитала: — Настойка корня сердечника?
— Ты у нас целитель, ты и думай, — ответил тиин, хихикнув.
Да уж, предстоит выучить целую кучу незнакомых названий. Но выучить это полбеды, главное научиться их использовать.
Ладно, поглядим, что ещё у нас здесь есть. Я потянула за миниатюрную ручку, выдвигая ящичек… На синем бархате лежали ланцеты, предки современных скальпелей — брюшистые, остроконечные, ампутационные ножи и хирургические ножницы. Наточенные и отполированные до блеска, в целом, неплохие, только немного устаревшие.
— Кстати, совершенно новые! Эллен ни разу ими не пользовалась, — жизнерадостно сообщил мой дружок. — Но ты-то обновишь? Когда мы уже кого-нибудь разрежем?
— Эй, сплюнь!.. Да не на меня же, дурилка! Я не хочу никого резать, пока у меня нет для этого подходящих условий. Где я буду это делать? На кухонном столе с ассистентом в твоём лице?
Видимо, мой строгий тон возымел действие, и пушистый комок поник. Глазки заблестели так, будто тиин сейчас расплачется.
— Прости, Эл.
— Ладно, это ты прости, — смягчилась я. — Иногда я бываю строгой. Что поделать, профессия накладывает отпечаток.
Бережно закрыв ящичек, выдвинула следующий…
А там… ёлки-палки, да это же настоящее сокровище! Два стетоскопа — акушерский деревянный с двумя раструбами, и обычный в виде короткой трубки.
Я повертела их в руках, рассмотрела со всех сторон, отмечая странные клейма. Вот то, без чего не обойдётся ни один врач. И сердцебиение плода выслушать, и тоны сердца, и лёгкие. Когда-то лекари нашего мира пытались распознать звуки, прикладывая к груди или животу ухо, пока Рене Лаэннек не догадался свернуть в трубку листы бумаги, чтобы не прижиматься к груди молодой дамы и не смущать бедняжку. Разве мог он заранее знать, что это приведёт к изобретению столь полезного инструмента?
— Ну, всё. Теперь я с вами не расстанусь, — прошептала себе под нос. Буду ходить на приёмы только со стетоскопами. Если местные их не видели ни разу, то мне это только на руку — будут говорить, мол, магичка волшебными штуками пользуется, колдует!
— Какая-то ты подозрительно довольная, — Пискун уселся на край раструба. — Как будто клад нашла.
— Это и есть клад, мой пушистый друг. А ну-ка, что у нас вот здесь?
Я открыла следующий ящик. Металлический блеск, плавные изгибы, цепочка…
