Шумак-младший оказался не на высоте положения. Тем более, что при прыжке с дерева подвернул лодыжку и теперь, сидя на земле с белым как мел лицом, старался трезво оценить неожиданную ситуацию.
Трое рослых, здоровенных людей бегом приближались к ним. Один из них еще издали потрясал кулаками:
— Попадитесь только мне в руки! Канальи!
Шумак-младший с величайшим трудом приподнялся с земли. Он взвесил соотношение сил, к тому же у него болела лодыжка, и решил, что надо сдаваться.
Человек, потрясавший кулаками, приближался.
— Чтоб вам пропасть, канальи! Я вам задам!
Баран отпрянул назад. Точнее, отступил за то самое дерево, прислонясь к которому стоял Птенчик. Разъяренный мужчина кинулся к Шумаку-младшему. И тот с ним заговорил так, точно всю жизнь только и ждал этой встречи:
— Здравствуйте, дядя, добрый день, у вас очень вкусная черешня. Вы случайно не знаете, какой это сорт?
Кулаки разъяренного человека опустились. Он в замешательстве остановился.
— Черт ее знает, какой это сорт. Но растили ее не для того, чтобы вы лопали ягоды! Как вы сюда попали?
— Мы только попробовали, — улыбнулся Шумак-младший. — Разрешите, пожалуйста, представиться. Я Шумак-младший, эту девочку зовут Рамона, мальчика — Птенчик, это Габи, а где Баран?
Баран вышел из-за дерева.
— Это Баран, уж очень он глуп, бедняга. Ну, а Браксаторис?
Из ветвей раздался тоненький голосок:
— Я здесь.
Шумак потянулся за девочкой и поставил ее перед тремя разгневанными мужчинами.
— Ее зовут Браксаторис. Правда, славная?
Трое здоровяков стояли, удивленно уставившись на ребенка. Прежде всего пришел в себя тот, что потрясал кулаками.
— Вы и салат повыдергали!
— О, всего несколько головок. — Улыбка Шумака-младшего была обезоруживающей. — Ужасно красивый салат. Мы, видите ли, как раз сейчас изучаем в школе различные сорта салата. Вот мы и подумали, надо посмотреть, как салат растет в природе. Рыльце, пестик, лепестки… Чтобы знать не только из книг, что такое салат.
Один из здоровяков, который прибежал последним и у которого были большие усы, совсем закрывавшие ему рот, сказал:
— Если вас так интересует салат, поизучайте его еще немного. Двое пойдут со мной, получат корзины с ручками, и вы соберете все, что повыдергали. И еще придется немного подергать, я покажу, как это делается. А в уплату наедитесь черешни.
Габи двинулась было к дереву, но усатый остановил ее:
— Ты, сынок, пойдешь со мной…
Баран громко загоготал: Габи приняли за мальчишку, вот это номер!..
— И ты, сынок, — сказал усатый Барану.
Он двинулся вперед, ребята поплелись за ним.
Габи еще слышала, как за ее спиной Шумак-младший заговаривал зубы двум могучим дядям.
— Мы, знаете ли, — объяснял он, — вообще-то порядочные дети. Но живем в городе, в больших домах, а там негде разгуляться. Ведь каждому ребенку нужно побегать, покричать. Избытку энергии, видите ли, нужно давать выход. И мой папа, известный кинорежиссер, всегда проезжает мимо вас, когда едет на кинофабрику. Вот и мы…
"Как здорово умеет этот Шумак-младший трепаться!" — подумала Габи и, пока они шли между ровными рядами салата, все вспоминала, где она слышала то, что произносил сейчас Шумак-младший.
"Ах, да! — неожиданно пришло ей в голову. — Вчера вечером по телевидению, когда она должна была уже спать, какая-то черноволосая женщина говорила эти самые слова о городских детях в передаче "Для вас, родители и педагоги".
Усатый привел их во двор, по обеим сторонам которого стояли дома. Сразу видно, что не жилые. Усатый, словно великую тайну сообщал, гордо произнес:
— Вот какое у нас хозяйство!
Сообщение ни капельки не взволновало Габи. Не очень-то оно большое, это хозяйство. Всего два ряда домов.
Баран вдруг завопил и бросился в сторону. Возле угла одного из зданий он остановился. Присел на корточки и начал стаскивать с соломы пеструю кошку. Он тянул ее к себе за передние лапы, кошка вытягивалась в длину, словно жевательная резинка.
— Ой, какая пушистая! — восторгался Баран.
Он обожал кошек. Однажды Баран нашел кошку и принес ее домой. Мама сначала хотела выставить его вместе с кошкой, но потом Барака помиловала и выбросила только кошку. Кошка не отходила от их дверей. Даже утром, когда прибыла Харишфальви, она продолжала сидеть на половичке возле двери. Харишфальви приходила к ним мыть двери, чтобы "осчастливить их". Отец Барана вовсе не чувствовал себя осчастливленным, но Баран соглашался с мамой, потому что для него с появлением у них Харишфальви, которая всегда устраивала беспорядок, наступали счастливые времена. Итак, Баран любил, когда она приходила к ним. До самого дня кошки. А потом он и глядеть в ее сторону не желал. Потому что, когда кошка сидела на половичке и Харишфальви вошла к ним, мама Барана сказала: "Сегодня будем мыть двери, Харишфальви. Но сначала нужно отнести куда-нибудь эту кошку".
Харишфальви положила свою сумку, схватила кошку под мышку и ушла с ней. Баран с тревогой следил за ней из окна. Харишфальви скоро вернулась. Баран надеялся, что она не могла далеко унести кошку. Однако кошка не появилась ни завтра, ни послезавтра. Тогда Баран обошел все дома их района. Он заходил во все подворотни, долго прислушивался, не раздастся ли откуда-нибудь мяуканье. Но мяуканья нигде не было слышно…
И вот теперь счастливый Баран прижимал к себе пеструю кошку. Ее задние лапы упирались ему в колени.
— Ну, пошли за корзинами, — приказал усатый. Его радушия уже как не бывало.
— Дядя, можно я унесу с собой кошку? — спросил Баран.
— Брось ее сейчас же! — прикрикнул на него усатый.
Баран опустил кошку наземь. Через небольшую щель под дверью она быстро пролезла в дом. Баран мечтательно глядел ей вслед. Увы, бедняге Барану не везло с кошками!
Усатый прошел чуть дальше и открыл другую дверь.
— Зимой мы наведем здесь порядок, — оправдываясь, сказал он детям. — Зимой и на это времени хватит.
Баран ухмыльнулся. Тоже придумали — порядок наводить! Вот глупость-то! Он с восторгом озирался вокруг. Инструменты, станки, тряпки, одежда, корзинки. Баран просто упивался всем этим. Он подлез под какой-то станок, высунул из-под него голову и ухватился за колесо. Начал его вращать.
— Уйди оттуда! Обрежешься. — Усатый повернулся к Габи: — Больно прыткий у тебя дружок! Ты, мальчик, поспокойнее.
Баран дико загоготал.
— Дядя, дядя, Габи девчонка!
Глаза Габи метали на Барана молнии. Гадкий, завистливый тип! Жалко ему, что усатый принял ее за мальчика? Так хорошо, когда тебя считают мальчишкой!
Усатый засунул три корзины с ручками одну в другую и приказал детям взяться за них с левой стороны, а сам ухватился с правой.
Баран еще разок крутанул колесо и спросил у усатого:
— Дядя, дайте мне, пожалуйста, эту штуку! Дадите?
— Нет! — ответил дядя.
Ну и Баран, ну и придумал!
Они принесли корзины на салатное поле. Усатый вытащил из кармана нож и вручил его Шумаку-младшему, но вначале показал, как нужно срезать головки салата внизу, совсем у корней. Остальные ребята укладывали срезанный салат в корзинки.
Работали они недолго, три корзины быстро наполнились.
— Марш на деревья! — приказал усатый.
Только он и остался с ними, двое других ушли, таща на плечах наполненные салатом корзины. А тот, что так грозно размахивал кулаками перед Шумаком-младшим, теперь только с ним и простился.
— Привет, сынок. Если забудете, как выглядит салат, приходите снова.
Усатый, предложив им лезть на деревья, закурил трубочку, а сам принялся наблюдать за ними. Может, поэтому, может, еще почему-либо, но никому больше не хотелось черешни. Шумак-младший взобрался на верхушку дерева, но через минуту снова стоял внизу на земле. Он предложил Браксаторис подсадить ее на черешню, но и ей не захотелось. Рамона и Монокль бегали друг за другом, Баран рыл копытцем землю, Птенчик, вытащив шариковую ручку, делал какие-то заметки на обрывке бумажной салфетки, а Габи стояла и глядела на трубку, торчащую из-под усов.
Шумак-младший подошел к усатому.
— Больше спасибо, нам больше не хочется черешни, а то мы не сможем ужинать.
Габи быстро подняла голову. Этот Шумак-младший просто неподражаем!
А тот продолжал:
— Благодарим за гостеприимство, мы отлично провели у вас время.
— Какого черта… — начал было усатый, но осекся и больше ничего не сказал, пока они общими усилиями не приволокли оставшуюся корзину во двор. Тогда усатый спросил:
— Хотите заработать деньги?
Вопрос привел их в такое замешательство, что все стояли словно воды в рот набрав, за исключением Монокля, который залился неистовым лаем. Как ни странно, но первой откликнулась Браксаторис:
— И тогда мы сможем купить мне "тещин язык"… — мечтательно протянула она.
