готовить и умеет это делать.
Догадка подтвердилась. Вкусно было — до безумия. Петр был настолько добр, что с горкой наложил. Теперь понятно, почему он такой щекастый. С таким-то рационом.
— Зачем в драку полез? — спросил он, съев где-то половину.
До этого — ни слова. Я тоже священное таинство вкусного обеда не нарушал.
— А чего они? Пятеро на одного — как-то нечестно.
Это и правда был мой главный мотив. Помогай тем, кто нуждается, старые принципы, хоть я и не давал клятвы заново, так легко уходить из моего мировоззрения не хотели. Несмотря на весь приобретенный цинизм. Впрочем, циничный взгляд тоже дал добро. Помочь в драке, заобщаться с парнем и получить если не помощь, то совет. Это было вторым мотивом.
Совместил приятное с полезным.
Петр на мой ответ брови приподнял, на меня скептически посмотрел и взгляд отвел, на картошку уставился. Лук ещё взял зеленый и захрустел, быстро его смолов.
Согласен, это необычно, когда парень моей комплекции лезет в драку против пятерых.
— Ты и правда кочевник? — спросил Петр.
— Был им почти год.
Снова изучающий взгляд на меня и обратно, на еду.
У кочевников был свой набор правил выживания. Один из основных пунктов — не лезть в чужие разборки. Если Петр в курсе, что далеко не факт, то сейчас должен видеть хитрый или злой умысел в моих действиях.
— А до этого? — отмер он.
— В приюте жил. Родители погибли, — пояснил я.
— Вот как... — и снова на его лицо тень набежала.
Родители — больная тема? Неужели он тоже сирота? Это объясняет отсутствие чужих вещей в столь просторной квартире и то, что меня так свободно пригласили, не спрашивая ничьего мнения.
— Чем же тебе приют не угодил? — спросил он, не глядя. — Крыша над головой есть, кормят.
— Кормят там не так вкусно, как ты, — ответил я шутливо. — А в качестве добавки — регулярные побои со стороны старших мальчишек.
Я не жаловался, просто обозначил свою позицию.
— То есть… — Петр откинулся на спинку стула и на меня посмотрел, про картошечку забыв. — Ты сбежал от побоев, чтобы приехать в столицу и… Влезть в драку?
— Да, сам в шоке, — покивал я с серьезным видом. — Обидно стало. Ты с продуктами шёл, а на тебя напали. Вдруг потоптали бы?
Это тоже была шутка, но Петр оценил, улыбнулся ещё разок.
— Меня или продукты? — улыбнулся он.
— Да тебя-то что. Парень вон какой крепкий. Ещё сковородку с собой таскаешь, — ответил я, надеясь, что он заметит иронию в моих словах и не обидится.
Не обиделся. Как-то даже расслабился, ушло напряжение из нашего общения.
— Дурак ты, Олег, — выдал он мне добродушно.
— Чего это?
— То, что в драку влез. Меня ведь не просто так били. Теперь и у тебя проблемы будут.
— Только не говори, что ты что-то натворил и били за дело.
— Это как посмотреть, — хмыкнул он.
Его внешность всё больше с поведением и тем, как он говорил, контрастировала. Я мог этого щекастого легко представить, как он с бабушкой пирожки печёт. Но этот серьезный взгляд, подозрительность, настороженность... выбивались из образа.
— Так в чем причина? — спросил я, чтобы прояснить, во что влип.
— У нас тут любят подраться. Постоянно выясняют, кто, с кем и за кого. Меня тоже втянуть хотят. А я их — шлю. Вот и бьют. Чтобы образумить.
— Так ты нейтрал? — сделал я вывод.
— Получается, что так. Ещё и за мост шляюсь. Как будто виноват в том, что там самый лучший продуктовый рынок.
Рынок — это да, аргумент.
— Часто тебя так впятером бьют?
— Нечасто. Я ведь тоже бью, — улыбнулся он.
Я покосился на его сбитые костяшки, пудовые кулаки и поверил. Да, тоже бьет. Не только сковородкой.
— Что-то неэффективно, — хмыкнул я. — Не иначе, из-за любви к картошечке.
— Ты не хочешь добавки? — мигом перестал он улыбаться.
— Очень хочу! — честно ответил я. — Тем более врач прописал много и вкусно кушать! Только это... — сдулся я. — Давай я тебе за ночлег и еду заплачу?
— Утомляешь, — закатил он глаза. — Считай, ты мой гость. А где ты видел, чтобы гости платили? Если тему не закроешь, — прищурился он. — Так я и тебя сковородой огрею. Горячей.
Прозвучало это впечатляюще.
— Сдаюсь, — выставил я перед собой руки. — Тогда, если такой добрый, может, подскажешь, где такому, как я, подработку найти да ночлег?
— А зачем ты вообще в город пришёл? Кочевники же по стране катаются.
— Надоело кататься. В лечебнице хочу работать. Но не взяли.
— Ещё бы взяли, — хмыкнул Петр. — Знаешь, какой там отбор? Сам князь покровительствует Аристарху Павловичу!
— Так тем более там работать хочу, значит, — пожал я плечами.
— Точно дурак, — осуждающе покачал он головой. — Ты в школе на врача учился? Подготовку проходил? Гимназию, может, закончил?
Я войну прошёл. И в целительстве понимаю побольше многих. Но вместо честно ответа — покачал головой.
— О чем и речь, — кивнул Петр сам себе. — Подумаю насчёт работы. А ночевать у меня пока можешь. Там видно будет.
Спорить и бить себя в грудь, что не хочу обременять, я не стал. Не в моем положении щеки надувать.
* * *
Утром Петр, выйдя из своей спальни, застал меня за отжиманиями.
— Ты чего это? — с подозрением спросил он.
— Так понятно что, — ответил я, тяжело дыша.
Всего сто раз отжался, за несколько подходов, а сердце колотит, вспотел весь, руки дрожат. Но ничего. Было бы время, силу ещё наберу.
— Хм... — выдал многозначительно Петр и пошёл на кухню. — Через сорок минут выйти надо.
— Я сполоснусь?
— Где ванна, знаешь.
Знать-то знаю, но мало ли, вдруг он за коммунальные много платит, и я его бюджет подорву.
Вчера вечером никто из взрослых так и не пришёл. Моя догадка подтвердилась. Либо родители Петра в дальней и долгой командировке, либо умерли. Фотографий я тоже никаких не нашёл. Точнее, я и не искал. Просто на видном месте их нигде не было. При этом Петр выделил мне место на диване
