— Хорошо, но только после ланча: ты тогда станешь снисходительней.
— К тебе я всегда снисходительна, — улыбнулась она. — Я знаю, что в этой пьесе есть роль для меня.
— Хитрюга! — Он взъерошил ей волосы, и этот жест быстро поднял Энн на ноги.
— Смизи ждет, чтобы подать ланч, мистер Моллинсон. Я предлагаю пойти в столовую.
— Конечно. — Пол потянул Сирину за собой. — Какие у тебя планы на вечер?
— Я думала, мы сходим куда-нибудь, где можно потанцевать. У меня есть новое платье, которым я хочу тебя потрясти. — Она сделала пару танцевальных па по направлению к двери. Ее рыжие волосы облаком поднялись вверх. — После ланча я прочту твою пьесу, а потом поеду домой переодеться. Ты можешь заехать за мной в восемь, а до тех пор целый день ты можешь работать, работать и работать. Я уверена, Энн это понравится! — В ее словах прозвучал плохо скрытый сарказм.
Сразу после ланча Сирина скрылась в сад с копией пьесы, а Пол и Энн вернулись в кабинет. Печатая, Энн никак не могла отвлечься от мысли о присутствии мужчины с безмятежным лицом, растянувшегося во весь рост на кушетке. Она физически ощущала вес его тела.
Энн была так поглощена работой, что вздрогнула, когда зазвонил телефон. Пол взял трубку. Послушав он изменился в лице и передал трубку Энн.
— Это вас. Ваш новый ухажер.
— Мой кто?
Мужчина, — раздраженно повторил он. — Моего телефона нет в справочнике, так что наверное, вы дали ему номер.
Энн озадаченно смотрела на него. Она никому не давала номера телефона Пола. Может, Марти решила разыграть ее? Но и Марти не могла знать, что именно сегодня утром она сказала Полу. Собрав все свое самообладание, Энн взяла трубку.
— Хелло, это Энн Лестер, боюсь, вас плохо слышно, не могли бы говорить громче, пожалуйста? — Она сильнее прижала трубку к уху и внезапно побледнела. — Да, — прошептала она. — О, Боже, дорогой, да, я и подумать не могла… Сию минуту я не могу, но через полчаса… У отеля «Дельфин».
Она положила трубку и увидела, что Пол наблюдает за ней. Нервно облизав губы, она почувствовала отчаянное желание рассказать ему правду.
— Я так понимаю, это ваш приятель? — переспросил он.
— Если на то пошло, это… и замолчала, потому что, размахивая пьесой, в комнату ворвалась Сирина.
— Пол, это изумительно! Теперь я поняла, почему ты возился с этим жутким существом. — Сирина обернулась к Энн. — Когда мы снова встретились, с ним была совершенно ужасная девица. Вы себе представить не можете, как она выглядела. Никакой косметики, чудовищно одетая. Я решила, что он сошел с ума. Но теперь я все поняла! — Она звонко рассмеялась. — Дорогой, ты гений. Она, должно быть, и есть твоя Мэри-Джейн.
Энн фыркнула от злости.
— А вам не кажется, что это была жестокая шутка?
— Жестокая? — голубые глаза широко открылись. — Эта девица должна быть счастлива, что Пол вообще пригласил ее куда-то!
Прежде чем Энн успела ей ответить, вмешался Пол.
— Мой юный секретарь полагает, что женщине можно встречаться с мужчиной, которого она не любит, но мужчине поступать так в отношении женщины нельзя! Не так ли, Энн?
— Раз вы уже ответили за меня, мне ничего не остается добавить! — Энн закрыла машинку чехлом. — Если позволите, я хотела бы сейчас уйти. У меня срочная встреча!
Не дожидаясь ответа, она выскочила из комнаты.
Сирина пожала плечами.
— Ну и горячка. Куда это она так заторопилась?
— Не знаю, и мне некогда об этом думать. Я должен идти.
— Куда? Что-нибудь случилось?
— Ничего. Не забивай этим свою прелестную головку. Езжай домой и переодевайся, а я заеду за тобой позже. У меня свиданье: мне надо кое-кого повидать в отеле «Дельфин»!
4
Отель «Дельфин» находился к северу от Гайд-Парка. Там царила строгая атмосфера достоинства и некоторой чопорности. На верхней ступеньке у входа стоял человек в сером костюме и кого-то ждал. У него были короткие черные волосы и седые виски, а верхнюю половину лица закрывали большие темные очки. Он вертел головой из стороны в сторону, оглядывая толпу спешащих людей на тротуаре, и только когда из подъехавшего такси вышла высокая молодая блондинка, он явно успокоился и бросился ей навстречу с распростертыми объятиями.
В некотором отдалении Пол Моллинсон наблюдал из своей машины за этим объятьем до того момента, как эта пара исчезла в дверях отеля. Потом он уехал.
Не зная, что за ней следят, Энн теснее прижалась к отцу.
— Я поверить не могу, что ты жив! Когда услыхала по телефону твой голос, я решила, что схожу с ума. Что случилось? Когда ты вернулся?
— Все расскажу наверху. Твоя мать ждет нас там.
Молча они вошли в лифт и прошли по коридору до номера люкс, выходящего окнам и в парк. Из спальни вышла Анжела, и Энн рванулась к ней.
— Мама, какое чудо! Тебе, наверное, все это кажется сном.
— Но я отказываюсь щипать себя и просыпаться!
Слезы сменяли смех. Прошло несколько минут, прежде чем они смогли начать разговор. Энн откинулась в кресле и с любовью смотрела на человека, которого оплакивала почти год.
— Когда ты вернулся?
— Сегодня утром. Я послал Анжеле телеграмму из Александрии, но она получила ее всего за час до того, как я должен был приземлиться в аэропорту. — Он улыбнулся. — По-моему, она еще не совсем пришла в себя.
Энн посмотрела на мать.
— Так что, сегодня утром ты впервые узнала об этом?
— Не совсем, дорогая. Пару недель назад мне позвонил дядя Харвей из военного министерства и сказал, что они нашли обломки разбившегося самолета и некоторые останки. Нескольких людей недосчитались, и поэтому появился шанс, что Лори выбросило из самолета и, возможно, его подобрали туземцы. Я поговорила с Марти, и мы решили ничего тебе не говорить, пока не будет какой-то ясности. — Анжела перевела взгляд на мужа. — Теперь продолжай ты. Лори.
— Я не уверен, что в состоянии спокойно говорить об этом. — Лоренс Лэнгем откинулся на стуле и снял темные очки. Без них стало заметно, что он побледнел, и глубокие морщины залегли на его лице от голода и лишений. Он слегка отвернулся, прикрыл глаза, а мать и дочь залюбовались чеканным профилем, высоким лбом, прямым с легкой горбинкой носом и скульптурным подбородком: Ромео, Антоний, Гамлет… Все было в этом лице: и лирика, и царственность.
— Отец жил в арабской деревне, — продолжила рассказ Анжела. — Наверное, у него было сотрясение мозга, потому что он совершенно ничего не помнил, вполне был доволен жизнью и был готов оставаться там вечно.
Энн зафыркала от смеха.
— Они хорошо с тобой обращались?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
