— Я не хочу этого, Лори. Я заглянул в умы людей и до глубины души проникся отвращением к тому, что увидел.
— Неужели?
— Единственный способ сохранить рассудок в этом мире — это смеяться над ним. Поэтому я и сделал «Брак был устроен».
— Хорошее название.
— Единственное, что нравится моему секретарю в этой пьесе!
— Неужели? — Лори взял чашку из рук дочери. — Это интересно. А что, собственно, вам не нравится в ней, мисс… э-э… не уловил вашего имени.
— Лестер, — сказала Энн. — Если не возражаете, я лучше не буду говорить на эту тему. Это дело подхода или вкуса, как если бы я любила зеленый цвет, а мистер Моллинсон голубой.
— Интересная аналогия, — начал Лори, наслаждаясь ситуацией. — Я часто думал, что у всех пьес есть свои характерные для них цвета. Так, например, «Гамлет» — черный, «Макбет» — красный, а «Ромео и Джульетта» — зеленый. А как по-вашему, какого цвета эта новая пьеса?
— Я дальтоник, — холодно ответила Энн.
— Как дипломатично! — прожурчала Сирина.
— Вы гораздо умнее меня.
— Красивой женщине нет необходимости быть умной, — галантно произнес Лори. — За прошедшие несколько лет вы совершенно не постарели!
Сирина подняла одну бровь.
— Не так уж много прошло лет, мистер Лэнгем. Всего четыре года.
— Да, да. А мне показалось больше. — Знаменитый профиль был повернут к публике. — Расскажите, чем вы занимались это время? Вы все еще замужем?
— Эдди был убит в Африке, но между нами все кончилось задолго до этого. Брак с ним был самой большой ошибкой в моей жизни.
Хотя Сирина говорила все это Лори, Энн знала, что слова ее были обращены к Полу, и она исподтишка глянула на него. Но он не подавал виду, что прислушивается к разговору, и просто невозмутимо сидел в кресле с безразличным видом.
— Теперь вы снова собираетесь играть? — поинтересовался Лори. — А вам никогда не хотелось побездельничать?
Сирина рассмеялась.
— Я живу, чтобы играть. Я не смотрю на это как на работу.
— Кстати, о работе, — прервал их Пол, взглянув на Энн. — Можете быть свободны. Я сегодня больше работать не буду.
— В таком случае, я отвезу мисс Лестер домой, — Лори поднялся на ноги. — Не хочу нарушать ваш тет-а-тет, Пол. Мы можем поговорить в другой раз.
— Я думаю, вы захотите отдохнуть после такого ужасного года, какой вам довелось пережить, — сказала Сирина. — Или вы тоже умираете от желания вернуться на сцену?
— Как и вы, я счастлив только когда передо мной зал, полный народа! — Он помахал рукой. — Мой автомобиль в вашем распоряжении, мисс Лестер. Красивейший «роллс» 1930 года! Я купил его вчера, чтобы отметить возвращение домой.
Энн молча вышла из дома впереди него. У обочины стоял старинный голубой «ролле». Она влезла на высокую ступеньку, пока отец раскручивал ручку мотора. Машина зафыркала, заскрипела, закашляла и ожила. Лори забрался на сиденье рядом с ней, отпустил тормоз и двинулся вдоль дороги. Только тогда Энн дала волю своему возмущению.
— Хотела бы я знать, чего ради было устроено это представление? — сурово спросила она.
— Лично мне было очень забавно видеть это все.
— Я хочу знать зачем?
— Я хотел посмотреть, как идут дела у вас с Полом.
— Можно было вести себя пристойно.
— Но подумай, как скучно это было бы! А кроме того, я собирался вести себя нормально, пока не увидел хозяйскую позу мисс Браун. Немножко ревности может только помочь тебе.
— Я не хочу, чтобы Пол ревновал меня.
— Не ради тебя самой, кукленок, — хитро промолвил ее отец, — но ради несчастной Розали Дональдс. Не забывай, что ты работаешь у него только ради нее.
— Не забуду, — медленно проговорила Энн. — Это самое важное, что я должна сейчас помнить.
5
Пол Моллинсон проснулся в отвратительном настроении и стал размышлять, почему такой солнечный день кажется ему мрачным и тусклым. Он должен был радоваться жизни: его пьесу принял к постановке лондонский театр и режиссером согласился быть Эдмунд Риис. Чего еще желать драматургу?
Он продолжал злиться, когда, войдя в кабинет, обнаружил, что Энн уже сидит за машинкой. Она была предельно сосредоточена на работе. В профиль ее щека была нежно-округлой, и волосы падали на нее золотой волной.
— Я думал, здесь Сирина, — сказал он. — Вроде бы я слышал, как она разговаривает со Смизи.
— Это была я. Мы с ней поговорили в холле.
— Вчера Лори отвез вас прямо домой?
Не будучи уверенной в том, что Пол не проследил за ней, Энн заколебалась с ответом:
— Мы поехали на его квартиру.
— Я полагаю, что миссис Лэнгем была там?
— Конечно, — преувеличенно возмущенно отреагировала Энн. — Она очаровательная женщина.
— Главное, чтобы вы об этом не забывали. Лори изумительный, приятный человек, но он — актер и…
— Я не хочу слышать никаких двусмысленностей в его адрес. Ни слова!
Пол с недоумением поглядел на нее.
— Я не буду говорить ничего плохого о нем: он мой друг. Я только пытался предостеречь вас, что люди театра склонны говорить разные слова, не придавая им особого значения.
— Вроде того, как миссис Браун зовет всех «дорогой» или «дорогая»?
— Вот именно! — Он с усилием взял себя в руки. — Я собираюсь заправить машину и подстричься. Если Сирина приедет раньше, скажите ей, что я скоро вернусь.
Когда приехала Сирина, Энн пригласила ее подождать.
— Там на столе есть журналы, если вам хочется почитать.
— Спасибо, дорогая, но не хочется. Хотите сигарету?
Энн отказалась, а Сирина закурила и стала бродить по комнате, останавливаясь, чтобы полюбоваться собой в зеркале, в оконном стекле, в стеклянной дверце горки с фарфором.
— Как он работает? — наконец остановилась она у магнитофона.
— Поверните ручку, включите микрофон и поставьте стрелку на «запись».
— И что случится тогда?
— Вы говорите в микрофон, потом проигрываете, или можете все стереть и начать снова.
— Какая вы жутко умная — все знаете! — рыжая головка наклонилась набок. — Я попробую. Включите мне его, хорошо? А я прочту кусочек из пьесы Пола. Дайте мне какой-нибудь кусок с монологом Мэри-Джейн.
Энн передала ей текст второго действия, и Сирина стала читать его. Дойдя до монолога, она остановилась. Это была сцена, во время которой Мэри-Джейн узнает, что Фрэнк — ничтожество, как и она сама, а не преуспевающий богач. Сирина включила запись и встала перед микрофоном. Ясно, с четкой дикцией она начала читать.
Пока она произносила первые несколько строк, Энн еще на что-то надеялась, но по мере чтения почувствовала, что не может сдержать враждебности. Сирина рисовала эту девушку охотницей за деньгами, не показывая тонкого подтекста разочарования, которым должен быть пронизан этот образ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
