я знаю только одного Фантомаса. Того, которого в кино показывали. О каком ты говоришь? Об этом?
– Да ну вас! – Анжела теперь смотрела на следователя как на дурачка. – Вы что же, про нашего Фантомаса не слыхали?! Да про него все знают! У нас даже передачу приезжали из Москвы снимать! Этот, с усами… следователя еще играл…
– Ближе к делу, радость моя! Что за Фантомас? – Максиму стоило больших усилий воли удержать себя в рамках, чтобы не сорваться.
– В общем, был у нас тут давно, еще в семидесятые годы, свой маньяк. Звали Фантомас. Говорят, насиловал почти каждый день! И троих даже убил. Люди в городе на улицу выходить боялись! Ну, я этого не помню, мне старшие рассказывали. А Фантомасом звали потому, что он, когда на дело шел, всегда чулок на голову натягивал, ну, как в кино… Потому и Фантомас.
– Понял, дальше!
– Вот. Насиловал всех подряд… ну, в смысле, женщин… Мужиков и детей не трогал, эта мода потом пришла…
«Специалист по эволюции криминала. – Лебедев понимал, что надо молчать и слушать. – Покороче, пухляш, покороче!»
– …и, короче, года три или четыре не могли его никак поймать. А потом поняли почему! – Резкий и громкий смех Анжелы заглушил даже очередной шедевр сочинского комика, доносившийся из динамика. – Фантомас этот, он на пожарке работал и еще дружинником был. И ловил он сам себя, понимаете? Собрал, значит, дружинников, ходили они с ментами по улицам, а он графики их передвижений знал и в других местах насиловал.
– При чем тут Ольга?
– Так он мамку ее и изнасиловал!
Страшная догадка сверкнула в голове Максима ярче всех молний за окном, вместе взятых. Вот это поворот!
– Когда это было, не знаешь, солнышко?
– А в год, когда его и поймали наконец. То ли семьдесят седьмой, то ли семьдесят восьмой… Она, говорят, заявление написала, а через девять месяцев родила. Аборт делать не захотела, верующая была тетя Рая… Потом сын мента одного в школе узнал и всем про Ольгу рассказал.
– То есть дети в школе обсуждали между собой, что ее отец маньяк?
– Ну да! Кличка у нее еще была – Фантомасиха! Жизнь ей он, конечно, конкретно попортил… Но так ведь жизнь – она и не сахар. Так ей и надо! Приехала теперь и соседей узнавать не хочет, дура такая! Я всем девчонкам рассказала, все в таком шоке, вы не представляете! Мы бальзам делать будем, товарищ следователь? – Анжела вновь развернула беседу в нужное ей русло.
– Бальзам?! – Максим остановил запись на диктофоне, задумавшись над сказанным. – Да… давайте… грейте… А то он остыл, наверное.
Анжела тут же сорвалась с места, подхватила миску и отправилась в соседнюю комнату. Посреди пути ее как будто слегка ударило током, и она остановилась как вкопанная.
– Ой! А что же это получается – был у нас маньяк, родилась от него Ольга. Сорок лет тишина. Появился новый маньячило, и тут же Оленька вернулась? И вы с ней приехали?! Прям сериал какой-то!
– Анжелочка, вы лучше идите бальзам греть. А про маньяков меньше болтайте! Помните, что я вас на диктофон записал.
– Я бегу, бегу! Вы только скажите – это точно у нас новый маньяк появился? Правду говорят? – Фантазии в голове Анжелы, казалось, разыгрались не на шутку и теперь не давали ей покоя.
– Нет, не правду! Это не маньяк! Это что-то другое… Понятно?!
Максим замолчал, осмысливая свои собственные слова. Анжела несколько секунд ждала продолжения его речи, но в итоге развернулась и ушла греть бальзам.
– Понятно… Понятно, что ничего не понятно! – пробурчала себе под нос простодушная толстушка.
Максим стоял перед зеркалом и смотрел то на фото Ольги на аватарке, то на себя в зеркале.
«Значит, ты у нас никаких не аристократических кровей, красавица! И родом ты из Апшеронска!»
– Как хорошо, что я в салоне осталась! – Голос Анжелы из соседней комнаты перекрывал шум дождя на улице. – Говорят, клиентов не будет, все по домам сидят. Еще водой все затопит. А я тут такого мужчину встретила… полковника.
– Я подполковник… юстиции.
– А все равно звучит красиво! Девчонки все завтра обзавидуются, дуры такие.
– А они все тоже спят с мужиками за деньги? – Что-то злое должно было встать между ними, чтобы прекратить этот спектакль.
Анжела затихла и через пару секунд появилась в дверном проеме.
– Зачем вы так? – Девушка с голосом обиженного ребенка искренне пыталась понять причину оскорбления.
– Ни за чем… просто так… – Максим бросил на стол купюру в тысячу рублей и вышел из салона. – Сдачи не надо!
Мокрый насквозь китель Симонов разложил на диване. В ящике одного из столов, негласно считавшегося «симоновским» и запиравшегося на ключ, майор держал сменную рубашку. Как раз для таких случаев. И еще щетки для брюк и обуви.
Что-то еще его раздражало. Михаил огляделся вокруг и сообразил, в чем источник проблем. Он взял в руки пульт от телевизора и замер в шаге от него, готовясь нажать кнопку отключения.
Активная и немного взъерошенная журналистка лет двадцати, больше смахивавшая на студентку-третьекурсницу, беспорядочно размахивала свободной от микрофона рукой и пыталась привлечь внимание зрителей к большому грузовику, который несся по бурным водам местной реки и с ходу врезался в опору бетонного моста. Чуть накренившись, мост простоял всего несколько секунд. Опора вылетела из-под него и унеслась дальше вместе с разбитым грузовиком. А два пролета, четко по центру моста, сложились, как карточный домик, и перекрыли середину речки. Бурлящие потоки грязной воды стали разбиваться о неожиданную преграду и разлетались вокруг миллионами мелких брызг.
Симонов нажал на кнопку, и экран телевизора погас. Почти тут же новая молния за окном осветила на мгновение всю комнату. Майор подошел к последнему окну, жалюзи которого еще не были опущены, и выглянул наружу, оглядел улицу Ворошилова в обе стороны.
Дождь, вновь набравший силу, свирепствовал над всем Апшеронском. По улице – по тем краям, которые примыкали к тротуарам, – текли настоящие ручьи, грозящие слиться в одну большую реку. Машин видно не было. Даже управление полиции, жизнь в котором никогда не затихала, сейчас казалось вымершим. Всех отправили на помощь в Туапсе или на помощь с эвакуацией жителей горных деревень. В здании управления светились только окна оперативного штаба на втором этаже.
Михаил собирался опустить жалюзи, как вдруг заметил на противоположном тротуаре одинокую мужскую фигуру под не спасавшим ни от чего зонтиком. Кого понесла нелегкая на прогулку в такой момент? Симонов пригляделся и понял, что мимо здания проходил тот, кто приехал за его головой
