— Кэп, — убрав полегчавшую канистру в багажник оставшегося у нас средства передвижения, сказал я, — отгони транспорт и спрячь. Садко, Лёд, давайте выждем и засадим тем, кто тут появится.
— Если они появятся, — недовольно поморщившись, отозвался командир.
Могу его понять. Автотранспорт в наши времена — слишком ценное имущество, чтобы вот так просто взять и бросить его по принципу ни себе ни людям. Но, как я говорил, найдём ещё. Ну, постараемся хотя бы. Я взмахом руки указал на стоявший поодаль дом, в котором приметил подъезд с отсутствующей дверью и произнёс:
— Займём второй и третий этажи. Если повезёт, то по квартирам. Не повезёт, из подъезда обстреляем. Начинаем, время дорого!
Пикап, рыкнув мотором, поехал со двора. Мы же побежали в подъезд. Квартиры, как назло, были закрыты. Ну что поделать, вечно везти не может. Подумав, я на ходу изменил план и отправил вниз Льда с автоматом. Пусть залезет в квартиру через выбитое окно и ведёт обстрел оттуда. Я с пулемётом встану на втором этаже. Садко же, как снайпера, отправил на третий. Выше уже не было возможности — лестничный пролёт отсутствовал. Условились, что сигналом к открытию огня послужит взрыв гранаты, которую я брошу в преследователей. Связь между собой и с Кэпом решили пока не держать. Во избежание выхода на нашу волну и возможного обнаружения. Ждали в почти полной тишине, которую нарушал только треск пламени, жадно пожиравшего всё, что в джипе могло гореть. Ожидание, кстати, продлилось недолго. Вскоре во двор въехали два джипа, подобных нашему трофею. У этих пулемёты располагались так же неэффективно — спереди справа. Что за дурная привычка ограничивать себе сектор обстрела?! Вот правда нам это на руку сейчас не сыграло — один из джипов «мордой» встал прямо к нашему подъезду. Надеюсь, если пулемётчика не убьёт осколками гранаты, Садко догадается первым делом сработать по нему. Не дожидаясь, когда экипажи покинут машины, я выдернул предохранительную чеку с заранее разогнутыми усиками, размахнулся и отправил смертоносный снаряд в короткий — не далее тридцати метров до цели — полёт.
За что не любил почти не изменившиеся за полтора столетия запалы семейства УЗРГ[1], так это за громкий хлопок, сопровождающий накол капсюля-воспламенителя при срабатывании предохранительного рычага. Впрочем, наши преследователи за шумом всё ещё работающих двигателей, треска пламени и своих переговоров, похоже, не услышали предвестника своей скорой гибели. А подсветка от горящей машины сыграла мне на руку — граната легла точно в салон одного из джипов. Сидевший на заднем сиденье боец успел среагировать, какая-никакая выучка у них всё же имелась. Проорав:
— Граната! — он рывком перевалился через борт и, перекатившись вперёд, залёг.
Остальных это не спасло. Просто не успели среагировать. Взрыв в машине перечеркнул жизни сидевших в салоне и ударной волной вынес двоих, расположившихся в багажнике. Разбираться, насмерть или нет, времени не было. Заранее откинутые сошки встали на низкий подоконник, и пулемёт, направленный на вторую машину, загрохотал, щедро осыпая гильзами пол и ступени. Снизу вносил свою лепту и автомат. Атака с кинжальной дистанции не оставила тем, кто не успел укрыться, ни единого шанса. А борта машины, из-за которой уцелевшие даже не могли высунуться, служили слишком плохой защитой. Бой окончился быстрее, чем за минуту. Редкие выстрелы, что успел произвести противник, не достигли цели. Полная победа. Жаль, конечно, с одной стороны, что автомобили теперь годились только на металлолом, но с другой нельзя быть уверенным, что в этих не было маяков.
— Спускаемся! — крикнул я и потянулся было к пулемёту, как в арке что-то хлопнуло, и в то же мгновение на первом этаже прогремел взрыв.
А взялись за нас всерьёз. Ругал врага за неэффективность — так получи! Выматерившись сквозь сжатые зубы, я навёл пулемёт на арку и, едва уловив какое-то шевеление в ней, отстрелял остаток ленты в силуэт. Нагнулся, подобрал ленту, сдавленно крикнул:
— Вниз, млять! — и начал спускаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На улице застучал автомат. Лёд уцелел, или нащупывают огнём нас? Некогда разбираться. Я присел, пропустил вперёд Садко, закинул в рюкзак ленту и опустевший короб, достал второй и торопливо (а вот не стоило — пару раз соскочил) пристегнул его к креплению пулемёта. Откинул крышку, уложил в гнездо подающего механизма первое звено ленты, закрыл, с усилием потянул рукоять затвора на себя и вернул её в исходное положение. К бою готов. Я поднялся, перехватил пулемёт за цевьё и вопросительно посмотрел на напарника. Садко уже спустился и изучал обстановку через дверной проём. Махнув мне рукой, он прильнул к карабину и на полувыдохе выстрелил. Я в два прыжка спустился, поднял своё оружие, широко раскрыл рот и, уперевшись на отставленную назад правую ногу, нажал на спуск. Пулемёт, лягая прикладом в плечо, прогрохотал несколькими длинными очередями. Мы выбежали на улицу. Садко рванул вправо, я же, решив оценить обстановку и осмотреться, присел. Прилетевшая неведомо откуда пуля ударила в грудь, повалив меня на грязный асфальт.
— Твою мать! — только и смог воскликнуть я, переворачиваясь и бросая перед собой пулемёт с таким расчётом, чтобы он встал на так и не сложенные сошки.
Падение однозначно спасло мне жизнь. По бетонной стене позади меня прощёлкали пули. Хорошо, что подкладка бронежилета смягчила удар, запреградной травмы я избежал. Но приятного всё равно мало. Быстро сориентировавшись и определив, откуда противник вёл обстрел, я выпустил в ту сторону несколько коротких очередей. Неподалёку от меня так же коротко простучал автомат и солидно сказал своё «ррдаум» карабин командира. Живём, славяне!
— Вставай, отходим!
А это Лёд. Жив, чертяка! Я поднялся и осмотрел своего товарища. Тот, криво усмехнувшись, поднял большой палец и затем махнул рукой себе за спину. Ясно, в том направлении, значит. Я в лёгком темпе побежал вслед за Садко, однако же сразу остановился. Лёд, чуть прихрамывая, шёл следом, полуобернувшись назад.
— Идите, я замыкаю, — прошипел он, заметив, что я не двигаюсь.
— Ну уж нет. Садко, — окликнул я командира, — помоги Льду дойти. Пулемётчик уходит последним!
Не вступая в пререкания, Садко молча подставил Льду плечо. Потом ругайся сколько угодно, а сейчас время дорого. Я же спиной вперёд пошёл за товарищами. Максимум огневой мощи должен быть сосредоточен на самом опасном направлении. И я в своих прикидках не прогадал — из-за угла дома выехала ещё одна машина. Которая тут же получила от меня хорошую порцию свинца. Водителя выбить не получилось, но повреждённый движок заглох практически сразу. Да и пулемёт молчал, что указывало на то, что вывести из списка активных участников стрелка я смог. Поливая врага огнём, я неспешно отходил вслед за своими. Хорошо, что они проявили благоразумие и не стали вступать в бой. Задержки нам однозначно были не нужны. Но вот мы наконец скрылись за углом здания. Я издал полный облегчения вздох, обернулся к Садко и Льду и спросил:
— Что дальше?
Садко, уже изучивший обстановку из-за противоположного угла, ответил:
— Окружить нас они пока не смогли. Перебегаем улицу и заходим в подъезд. Отсидимся в какой-нибудь квартире.
— А если открытых не будет? — с сомнением поинтересовался я.
— Тогда чердак.
— Принимается, — махнув рукой, согласился я. — Единогласно.
А что ещё мне оставалось делать. И мы побежали. Переждём. А уж если что, то и отобьёмся. Может быть, хэ-хэ. Зашли в подъезд, поднялись на второй этаж. Я подёргал ручки ближайших дверей. Вторая оказалась открыта. Ну что же, удача не отвернулась от нас окончательно. Мы вошли, Садко захлопнул дверь и остался возиться с замками. Я же помог Льду добраться до комнаты и усадил его на диван. Пройдясь по квартире, отметил наличие решёток с узкими зазорами между прутьями на окнах. На предмет ручных гранат можно в случае чего не беспокоиться. Главное, чтобы из гранатомёта не долбанули. А ещё лучше вообще избежать дальнейших боестолкновений и спокойно отсидеться. А потом и разойтись. Не мирно, не без обид, главное, чтобы тихо. Но всё это потом. А сейчас надо вернуться к текущим делам. Вот и начнём с самого важного.
