Димка пристально вгляделся в ее лицо.
— Это не Луиза Дюваль.
— Откуда ты знаешь?
— Я видел её портрет в музее.
— А кто же это такая?
— Маньячка!
— А может, привидение? Молодцов вскочил со стула.
— А вот мы сейчас это узнаем. Погнали!
— Куда?
— На кладбище. Посмотрим, есть ли там следы.
— Точно! — воскликнул Федька. — Привидение же следов не оставляет! Ну ты, Димыч, голова!..
Мальчишки понеслись на кладбище. Вокруг могилы Луизы Дюваль было полным-полно следов.
— Ясненько, — сказал Димка, подражая отцу. (Суперопер всегда говорил «ясненько», даже когда ему ничего не было ясненько.) — Эх, сейчас бы Эйнштейна сюда.
— Кого? — не понял Федька.
— Да у папаши служебно-розыскная собака была, по кличке Эйнштейн. Любой след могла взять.
— Моя Машка тоже может любой след взять, — похвастался Федька.
— Так чего же мы ждем! — вскричал Молодцов. — Нужно скорей пускать ее по горячему следу. Пока он не остыл.
И ребята помчались обратно. За Машкой.
Когда мальчишки со свиньей на поводке вернулись на кладбище, то первой, кого они там увидели, была… нет, не девушка в красном платье. А Элька Синичкина.
Перед Элькой на треноге стоял холст, на котором она старательно рисовала надгробие Луизы Дюваль. А на голове у Синичкиной красовался венок из ромашек.
При виде Эльки Федька сразу смутился. А Синичкина, заметив ребят, скорчила недовольную гримасу.
— Явились — не запылились. Сейчас мешать начнут. Идите-ка отсюда.
— А разве это кладбище — твоя частная собственность? — ~ съязвил Димка.
— Ой-ой-ой, как остроумно, — фыркнула Элька. — Прямо сдохнуть можно от смеха.
— Кстати, Эля, ты и вправду можешь сдохнуть, — вежливо заметил Дураков, — если не снимешь свой венок.
— А при чем тут венок? — насторожилась Синичкина.
— Ты ведь цветы здесь собирала, не так ли? — вместо ответа спросил Федька.
— Ну здесь, И что дальше? Дураков объяснил, что дальше:
— Если сплести венок из цветов, растущих на кладбище, и надеть его на голову, то можно умереть от воспаления мозга. Есть такое старинное поверье.
— Дурак ты, Дураков! — заверещала Элька, но венок с головы тут же сняла.
Молодцов решил напрочь игнорировать Синичкину, полностью сосредоточившись на оперативно-розыскной работе. Он погладил Машку и приказал:
— Ищи, Маша, ищи.
Свинья, захрюкав, деловито заводила пятачком по траве.
Элька при виде этого так и покатилась со смеху:
— Ой, не могу! Ой, держите меня! Хрюшка-ищейка!..
— Напрасно ты, Эля, смеёшься, — снова вежливо сказал Федька. Если хочешь знать, человек произошел не от обезьяны, а от свиньи.
Синичкина залилась пуще прежнего.
— Ну ты-то уж, Дураков, точно от свиньи произошел! Синичкина уже икала от смеха.
Федька насупился.
— Да не обращай ты внимания на эту дуру» — посоветовал другу Димка. — Давай лучше делом заниматься.
— Давай, — пробурчал Дураков, кинув на хохочущую Эльку укоризненный взгляд. — Поду-у-маешь…
И Федька тоже полностью сосредоточился на оперативно-розыскной работе.
— След, Машка, след.
А умная свинья уже и так поняла, что от нее требуется взять след. Она покрутилась вокруг надгробия балерины, затем вокруг других надгробий и крестов и, захрюкав, посеменила к выходу.
Ребята поняли: Машка взяла след. Они кинулись за хрюшкой.
А позади них продолжал звучать Элькин смех с комментариями:
— Ха-ха-ха!.. Два Шерлока Холмса и собака Баскервилей! Ой, я сейчас лопну от смеха!..
Димка все же не выдержал и, обернувшись, бросил на прощание:
— Ну и лопайся, дура!
А Машка между тем уверенно шла по следу. И этот след привел в «Рассвет». На базу отдыха.
Свинья пробежала мимо большого старинного дома с колоннами и углубилась в яблоневый сад. Подбежав к флигелю в глубине сада, свинья-ищейка требовательно постучала копытцами. Не в дверь, конечно, а по крыльцу.
Дураков на всякий случай уточнил:
— Маньячка здесь живет, да, Маш?
— Хрю, — подтвердила хрюшка.
— Вот это работа! — восхитился Молодцов и тоже требовательно постучал. Не по крыльцу, конечно, а в дверь.
— А что мы ей скажем, когда она откроет? — спросил Федька.
— Там видно будет. — Димка продолжал барабанить кулаком в дверь.
Никто им, однако, открывать не торопился.
— Ладненько, — перестав стучать, сказал Молодцов, — мы люди не гордые. Мы можем и подождать.
И мальчишки уселись на ступеньку крыльца. А Машка, словно верный пес, растянулась у их ног.
Тем временем с правой стороны сада показался мужчина в шортах, майке и панаме.
— Простите, — обратился к нему Федька. — Вы не знаете, кто здесь живет? — Дураков указал на флигель.
— Я нэ знать, — ответил мужчина с иностранным акцентом. — Я сюда приехать недавно. О'кей?
В это время с левой стороны сада показался профессор Безбородов.
— Доброе утро, молодые люди, — сказал он ребятам.
— Гуд монинг, мистер Хопкинс, — поздоровался он с иностранцем.
— Гуд монинг, мистер Безбородов, — откликнулся иностранец.
— О, и Машенька тут! — Аркадий Петрович почесал свою любимицу за ушком.
Машка довольно захрюкала.
Безбородов начал что-то оживленно говорить иностранцу по-английски. При этом в его речи то и дело мелькало слово «пиг». И еще при этом он указывал на Машку.
Мальчишки поняли, что Безбородов рассказывает Хопкинсу о феноменальных способностях умной Маши.
Иностранец, слушая горячую профессорскую речь, то и дело прерывал ее не менее горячими восклицаниями на ломаном русском:
— Колосаль!.. Колосаль!..
Наизумлявшись вдоволь, мистер Хопкинс ушёл, а Димка спросил у Безбородова:
— Аркадий Петрович, а кто это такой?
— Стив Хопкинс, — ответил профессор, — поверенный в делах семьи Бухалкиных. Это он привез из Америки покойную княжну.
Ребята изумились:
— Как?! Ее еще не отпели?!
Они-то думали, что девчонку уже увезли обратно в Штаты и похоронили там.
— Нет, не отпели, — сказал Безбородов. — На отпевание должны приехать дальние родственники с Сахалина… А вас, молодые люди, каким ветром сюда занесло?
Дураков замялся. А Молодцов с ходу нашелся.
— Да вот Машу тренируем, — погладил он хрюшку. — Учим след брать. Хотим сделать из нее служебно-розыскную свинью.
— Чудненько, чудненько, — посмеялся Безбородов и спросил у Федьки: — Федор, а Иван Иваныч дома?
— Дома.
— А что он делает?
— Автоматическую мухобойку.
— Что-что? — переспросил профессор.
— Автоматическую мухобойку, — повторил Дураков. — Чтобы она сама мух прихлопывала.
— Чудненько, чудненько, — г снова засмеялся Безбородов, разглаживая свою окладистую бороду. — Пойду-ка я, пожалуй, гляну на это мухобойку. Счастливо оставаться, молодые люди. До свидания, Машенька.
— Хрю-хрю, — попрощалась с профессором свинья.
Безбородов собрался было уже идти, но Димка задержал его вопросом:
— Аркадий Петрович, а вы не знаете, кто тут живет? — указал он на флигель.
— Знаю. Директор охотхозяйства Рябчиков и его дочь Маша. — При упоминании о парализованной девушке Безбородов вздохнул.
— Мы стучим-стучим, а никто не открывает, — пожаловался Федька.
— А Василий Тимофеевич в Старокозельск уехал, — сообщил профессор. — В «Союз охотников».
— А его дочка? — вкрадчиво осведомился Димка.
— Маша-то? Маша, конечно, дома. Только как она вам откроет?.. Вы попробуйте дверь посильней толкнуть. Может, не заперта…
С этими словами Безбородов отправился в Хлевное смотреть очередную «штукенцию» Иван Иваныча.
А ребята посмотрели друг на друга. Им в головы пришла одна и та же мысль.
— Парализованная, — многозначительно произнес Федька.
— Угу, — с той же многозначительностью сказал Димка и прибавил: — Сейчас поглядим, какая она парализованная.
И Молодцов с силой толкнул дверь. Дверь открылась.
Машка, издав торжествующее «хрю!», бросилась в дом. Ребята кинулись следом.
В коридор выходило несколько дверей. Свинья поспешила к самой дальней в конце коридора. Димка с Федькой, обогнав Машку, первыми ворвались в комнату.
И сразу увидели девушку в инвалидном кресле.
Она удивленно расширила глаза:
— Вам кого, мальчики?
Ребята, не отвечая, смотрели на Машу Рябчикову. Сомнений быть не могло: именно она танцевала ночью на кладбище. Мало того, на ней было то самое красное платье. Короче, все улики налицо.
— Вам кого, мальчики? — повторила Маша.
В эту минуту в дверях появилась другая Маша.
И Молодцов, указав на парализованную девушку, скомандовал:
— Фас!
Глава XV ТРИ ПОРОСЕНКА
Свинья, угрожающе завизжав, кинулась к инвалидному креслу. Девушка тоже завизжала, но не угрожающе, а испуганно:
