Я поднялся, размял руки, ноги, как перед дракой. Не с чародеем, нет, его соплей зашибёшь.
- Постойте! - заволновался маг. - У меня есть что предложить! Великий Талисман упадет... ээ... уже упал, не знаю, надо уточнить дату. Он - ваш, только помогите выбраться, не пожалеете!
- Почему я должен верить? - спросил я, внутри разгорается пожар любопытства.
- Да-да, понимаю вас, человек в моём отчаянном положении может и солгать... я не пустобрёх! Разве магия места не говорит, какая мощь была доступна?! Не верите мне, поверьте магии!
Я нехотя нашарил кинжал, кристалл тусклый после упражнений с паутиной, но заряд есть. Чародей глянул вскользь, брови сосредоточенно сошлись на переносице, бросились недоуменно вверх.
- Гм, здесь меньше чем я привык называть "совсем не много". Молодой, не знаю какой расы, человек! Стыдно зваться магом, с таким запасом магии!
Я зашипел от негодования, мало того, колдунишка поддел происхождение, еще издевается - в его-то положении! Внимательные глаза чародея, казалось, читают меня как книгу.
- Я из мелкиндов. Мой народ вытеснили в пустыни, и пустыня нас изменила. Сами видите, силой и ростом не вышли, но, уверяю, голова варит что надо. Как правило. Часть мелкиндов вернулась, зацепилась в городах, - ответил я, пересилив себя. - Только не по мне это, в пустыне верблюдов гонять, или делишки торговые обделывать!
- Что по тебе, юный мелкинд? - спросил чародей терпеливо, как на экзамене. - Ты говоришь о сородичах... как о чужих.
Я почувствовал странное волнение, слова рвутся из глубины души.
- Магия. Хочу понять, откуда берется, не амулет, но сама суть, что это такое - магия? Почему мы, маги, как нищие собираем крохи, служа наглым разбойникам-лордам? Почему магию запрещают в королевствах, дозволяют колдовать лишь по капле, в строго отмеренных порциях?
Чародей помедлил, смотрит внимательно, облик наливается силой.
- Хм, истину ищешь, источник?.. Пойдет, - туманно выразился чародей. - Про Талисман не веришь зря, он совершенно особенный. Гм, решено! Помогу выбраться, а ты поможешь мне, нам обоим, мелкинд Виллейн. Давай кинжал!
Я заворожено протянул вперед лезвием, пальцы чародея вцепились в серебро клинка. Кристалл мгновенно погас, вокруг чародея вихрем взметнулись молнии, арками долбят в стены камеры, одна шибанула в меня. Я впечатался в стенку, мышцы чуть не лопаются от судороги, в глазах потемнело от боли. Чародей исчез, вырвав нож из скрюченных пальцев, лохмотья узника грязными хлопьями падают вниз. Меня перестало корчить, пустой желудок натужно выплюнул остатки гнилой слизи.
Одно хорошо, встряска молнией прогнала слабость.
Глава 5
"Обманул, мошенник!", - в ярости подумал я, пнул стенку, камера завибрировала музыкально, как диковинный инструмент, низкий гул протиснулся через люк, растёкся по пещере пугать антов. Ноги подломились, я осел, злость уступает отчаянию. Как расхвастался - обойдусь, своим великим умом! Ха-ха! Что скажешь, Виллейн, когда требуется простая физическая мощь, проломить стенки, вырваться на свободу? Это тебе не интриги плести, стравливать наивных эльфов и простоватых гномов. Думай, песочная голова, думай!
Я сжал виски ладонями, помассировал зажмуренные глаза. Зрение прояснилось, в сумраке маячат совсем темные пятна. Стенки камеры местами обуглены, молнии пожгли панцирь слизи, обнажив почерневшее плетение веток. Хотел постучать, но кулак неожиданно легко провалился насквозь. Несколько минут работы и - ура! Передо мной дыра, достаточно широка пролезть узкоплечему мелкинду.
Снаружи сумрак навалился на озеро, свечение жижи гаснет от берегов, лишь в центре яркий водоворот, там магия уходит в неведомую дыру. Чародей, как древний воин, всё своё забрал с собой, магия подземелья почти исчезла. Анты бегают суматошно, иные с потерянным видом суют в озеро куски еды, ждут напрасно превращения в питательную слизь. Тихонько, шаг за шагом вдоль стенки пещеры, пытаюсь проскочить незамеченным. Тщетно! Один страж из самых крупных бросился наперерез. Огромные насекомые - жвала щелкают у пояса, в дыхательные трахеи палец всунуть - встретились только здесь, в густом как суп, пьянящем воздухе. Сяжки тянутся угрожающе, неслышный зов собирает ближних антов. Я отскочил назад к камере, за спиной стенка. С задних рядов пробираются анты с остатками скользкой субстанции, замуровать нового узника. Соображают сообща, как вернуть озеру силу, пусть ненадолго.
Я вырвал из-за пазухи амулет Пут, с размаху впечатал в голову самого крупного стража. Амулет зло полыхнул сырой магией, разлетелся ярко-белыми плавлеными брызгами. Ант опрокинулся, засучил лапками, дёрнулся раз, другой, взорвался изнутри! Остальных антов унесло комочками, такими жалкими и совсем не грозными, когда переломаны лапы. Насекомые шевелятся, силятся ползти, из лопнувших тел сочится мерцающая слизь. Сработало! Жаль, на шум бегут новые. Весь обляпанный слизью, я бросился к тоннелю, откуда тащили тело страдальца. Если правильно понял, ход ведет к деревне.
Всякий, кто видел как вылазят из могилы, подрытой из глубины так, что земляной купол слегка просел, но ещё держится, скажет: зрелище не для слабых духом! Вот и родственники бортника Берама не выдержали, с воплями ринулись кто куда. Всех впереди давешний бугай, старосты сынок.
Не то чтобы я устроил эффектное появление нарочно, вовсе нет. Наклонный тоннель трижды приводил в тупик, за тяжёлым телом чёткий след, не дал заплутать окончательно. Я с новой сноровкой прокопал последние пару локтей вверх, лавина рыхлой земли ринулась мимо, яркий свет сделал слепым кротом на миг. Выбрался, лежу без сил, косой крест на краю с укором смотрит в зёв пустой ямы. Когда, на беду, успели бортника похоронить?! Ночью чтоль?
С утра ни облачка, вчера, помнится, небо сплошь затянуло - погода меняется быстро, как осенью. Солнце высоко, часов десять-одиннадцать, в полдень приедет принц и пора поспешить. Никого не видно вплоть до леса, коня бы забрать - да некогда, пешком быстрее.
Знакомый бурелом встречает обломанными ветками и содранным дёрном, как дружина прошла. Неужто, принц уже здесь? Я прибавил ходу, широкой дугой заходя на лагерь. У костра пусто, ни дымка над укрытыми пеплом углями. Пивной жбан разбит в щепки, мышистый зверёк среди обломков тащит куриную кость. Припал к земле насторожено, волочит дальше, признав за лешака - я весь в засохшей слизи, перемазан землей, самое то для леса.
На подступах к оврагу ступаю сторожко, замер у края. Резко выпрямился не таясь - на лежбище тролля нет. Дуб на вершине овражка печально свесил обломанные ветви, листья трепещут на ветру, пытаясь замести красное, но лишь гоняют мух. Старое дерево стыдливо молчит, почему два рыцаря без голов подле корней, прикрывшись разбитыми щитами. Шлемы укатились в сторону, лопнуты от страшного удара, внутрь лучше не заглядывать. Один рыцарь крепко стиснул остатки клинка, меч сломан у основания, словно в отчаянной попытке парировать удар. Другой клинок лезвием воткнут посреди ручья, покачивается в токах воды. На рукоять присела стрекоза, тотчас сорвалась, хищно ловит наетую муху.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
