Открыв глаза, Саша увидел, что капитан стоит посреди ямы, задрав голову. Решетку откинули и на тонкой веревке спустили вниз кувшин с водой и две лепешки с завернутыми в них вареными овощами.
— Обед и ужин! — торжественно провозгласил гигант, отвязывая кувшин. — Эй, ходи! Не пора ли увеличить порцию?
…Наверху выругались, и решетка захлопнулась. По стенкам колодца зашуршала осыпающаяся земля, мелькнула тень охранника, и все стихло.
— Угощайтесь. — Лобанов протянул Саше лепешку. — От щедрот господина Жао, чтоб ему… Утром они придут за кувшином, а птички — фьють!
— Что вы так кричите? Они же могут понимать по-русски.
— Ни бельмеса они не понимают, — впиваясь в лепешку острыми белыми зубами, засмеялся Лобанов, и Саша подумал, что его товарищу, наверное, не так много лет, как кажется. — Проверено. Есть тут один, может ругаться матом, но не более того. Ешьте. Кстати, естественную нужду приходится справлять прямо здесь, не обессудьте, не «Савой». Да, а где Мольтке? Ну-ка, иди, получи свою пайку, бродяга!
Руднев едва успел брезгливо поджать босые ступни, как мимо них шмыгнула рыжая крыса и, схватив брошенный ей капитаном кусок лепешки, исчезла в норе.
— Бедняга! Как он тут без меня будет? — глотнув из кувшина, вздохнул Юрий Петрович.
— Жалеете? — усмехнулся Саша. Юрий Петрович в ответ только пожал широченными плечами и протянул ему кувшин с остатками воды…
Темноты ждали долго. Казалось, день никогда не кончится. Время томительно тянулось. Капитан несколько раз подходил к колодцу и подпрыгивал, надеясь увидеть, что творится наверху. Однако хвататься руками за брусья решетки не решался, чтобы не настораживать охрану.
Рудневым тоже овладело чувство беспокойного нетерпения. Скорее бы стемнело! Не терпится начать действовать. До чего мучительно ожидание? Конечно, план Лобанова безрассудно смел, рассчитан на везение и неизбывное русское «авось», но если есть хоть один шанс из тысячи, стоит рискнуть. Не зря же древние говорили: непроявленная доблесть постыднее проявленной трусости!
Наконец Юрий Петрович знаком поманил Сашу.
— Готовы? Пожалуй, пора! Наверху угомонились. Расставьте ноги пошире и упритесь руками в стенки. Я подпрыгну, уцеплюсь за решетку и встану вам на плечи.
Несколько раз глубоко присев, он рывком бросил тело вверх и повис, уцепившись за брусья решетки. Не теряя драгоценных секунд, Руднев подскочил, поймал огромные босые ступни капитана и поставил их себе на плечи. Сразу навалилась жуткая тяжесть, мелькнула мысль: что же будет, когда Лобанов начнет открывать решетку и весь многопудовый груз его тела ляжет на стоящего внизу? Но раздумывать было некогда. Саша раскинул руки и изо всех сил уперся ладонями в стенки колодца, покряхтывая от напряжения и чувствуя, как на лбу вздуваются набухающие кровью жилы. Колени дрожали и подгибались, позвоночник, казалось, вот-вот треснет и сломается, в ушах появился противный гул, сердце молотом стучало в грудную клетку.
Наверху полушепотом зло матерился Лобанов. Его ступни нещадно мяли плечи Руднева, но Саша крепился и терпел, понимая, что огромная сила и рост Юрия Петровича просто подарок судьбы. Два обычных человека, даже встав на плечи друг другу, не смогли бы сдвинуть решетку.
Нет, больше не выдержать… Сейчас он лишится чувств и рухнет на дно ямы… Но тут решетка скрипнула, грязные ступни Лобанова мелькнули перед лицом Руднева и исчезли в темноте. Потом по земле проволокли что-то тяжелое, и вскоре послышался свистящий шепот капитана:
— Давайте руку! Прыгайте, я поймаю.
Саша подпрыгнул, вытянув обе руки над головой, но Юрий Петрович промахнулся. Пришлось повторить попытку. Наконец пальцы Лобанова намертво сомкнулись на запястье правой руки Руднева и потянули его наверх. И тут до них донесся душераздирающий вопль…
Глава 3
Отправив узников в яму, Жао, довольный удачно завершенной операцией, плотно поел и лег отдыхать. Во второй половине дня он осмотрел товары, найденные на месте гибели каравана и перевезенные во двор его штаба. К сожалению, остававшиеся в лощине пленные сумели избавиться от пут и часть добра растащили. Впрочем, двоих поймали и примерно наказали. Вернувшись в дом, Быстрорукий выпотрошил сумку Фына, в которую тот сложил вещи погибшего американца.
Взяв черепаховый, оправленный в позолоченное серебро портсигар, Жао подкинул его на ладони и лукаво прищурился.
— Цин, белый курит?
— Не знаю, — откликнулся сидевший в углу комнаты Ай Цин.
— А второй?
— Да, сосет трубку. Это я видел.
— Трубку, значит… — протянул Жао и открыл портсигар. Увидев сигареты, он хмыкнул и, захлопнув крышку, задумчиво побарабанил по ней пальцами: — Приятная вещица. Умели раньше делать. Так и ласкает глаз.
— Прекрасная работа, — поддакнул Чжоу. — А вот и револьвер.
— Это Аллена, — пояснил Цин. — Он всегда носил его с собой. Чего ты ждешь, Быстрорукий? Пора узнать, что рассказал перед смертью американец.
— Не спеши, — улыбнулся Жао. — Эти парни теперь никуда от нас не денутся.
Бывший полицейский медленно прошелся по комнате, улыбаясь своим тайным мыслям и мурлыча старую мелодию. Иногда он останавливался за спиной Чжоу и разглядывал какую-нибудь вещь из сумки Фына, но больше ни к одной не притронулся. Наконец он спрятал портсигар в карман и сказал:
— Надо пообедать.
— Я распоряжусь? — обернулся Чжоу.
— Обед должен состоять из нескольких блюд, — усевшись рядом с Цином, объяснил Жао. — Есть будем не спеша, обсудим достоинства пищи, похвалим великое искусство повара. А пленного посадим у двери: пусть смотрит и ждет, пока мы насытимся. Голод и ожидание наказания помогают созреть для полной откровенности.
Ай Цин угодливо хихикнул и принялся льстиво превозносить изобретательный ум родственника, но его прервал более практичный Чжоу:
— Кого привести? Белого?
— Нет, — хитро усмехнувшись, покачал головой Жао. — Белые — грубые люди, им не оценить подобных тонкостей: воображения не хватит…
Когда Фына ввели в комнату, за столом уже устроилась компания из трех человек, среди которых бандит сразу узнал того, кто прошлой ночью вырубил его старым испытанным приемом. Знал бы этот, в темной куртке, что его спасли буквально какие-нибудь доли секунды. Если бы тогда не заржала лошадь, лежать бы ему с ножом в груди. Но теперь Фын вынужден подчиниться обстоятельствам. Ничего, судьба капризна, воля небес скрыта от смертных, и никто не ведает, как и когда наступит отмщение.
Фына усадили у двери, на запястье левой руки защелкнули браслет наручников, а второй закрепили на вбитой в стену железной скобе. Бандит не на шутку встревожился: обычно в подобных случаях обходятся сыромятными ремнями или веревками. На худой конец заковывают пленных в тяжелые деревянные колодки, стискивающие шею или ноги. А тут вдруг изобретение проклятых белых — стальные браслеты… Что происходит? Кто эти люди? Зачем его притащили сюда? Чтобы он смотрел, как они пьют вино из чайников и жрут ароматное мясо, слушая их плоские шутки, глотая тягучую голодную слюну и мечтая о щепотке риса? Видимо, решили подвергнуть его пытке голодом. Но почему? Чего они хотят? Чего добиваются?
