Пропитываем друг друга своими запахами, укутываем теплом. Привыкаем к прикосновения.
На всё те же соблазнительные восьмерки я смотрю уже с близка. Кладу на бедра ладони и чувствую их. Чуть сминаю ткань.
Марьяна оглядывается, но не отталкивает, а улыбается. И черт. Я вижу румянец.
Это куда более крепкий шот, чем те, которые хлестала она. По крови бежит не алкоголь, а свобода.
Мы выбираемся из клуба через несколько часов. Утром, скорее всего, головы будут трещать, но изначальный план просто напиться мы провалили.
Кроме алкоголя были танцы, разговоры, смех, прикосновения.
Вот и сейчас я тяну Марьяну за руку, а она не сопротивляется:
Даже жмется. Доверяет.
Она может идти сама, но я пообещал ей довести до номера, и исполняю данное слово.
Провожу через лобби, сам вызываю лифт.
Она произносит:
— Третий, — и я жму на кнопку; приложив карточку.
Свет на этаже зажигается со щелчком, стоит нам только ступить из кабинки.
— Направо.
Она руководит а я нас веду.
Мы синхронно замедляемся, приближаясь к двери с нужным номером.
Уверен, не только у меня, но и у Марьяны в ушах продолжают звучать биты и чуть удит из-за опьянения.
Я торможу у её номера, Марьяна застывает сзади. Вжимается лбом в мое плечо. И пальцами сильнее сдавливает ладонь.
Черт это трогательно.
Жалко, что утром мы проснемся и за эту ночь будет разве что неловко.
Мы привыкли к тому, что говорим мало и только необходимое.
Мне не хочется рушить что-то непонятное, тонкое и как будто хрупкое между нами.
И Марьяне не хочется.
Я глажу большим пальцем ее ладошку. Она реагирует, как влюбленная девчушка.
— легонько дрожит:
Потом выдыхает прерывисто и отрывается от плеча.
— Спасибо, — благодарит, без страха смотря в ответ на мой взгляд.
А я блуждаю. Изучаю черты. Залипаю на губах.
Всегда видел, что красивая. Впервые понял, что хочу.
— Не за что. Если еще соберешься в клуб — лучше иди не сама. Мало ли.
— Хорошо, — Марьяна принимает мой совет, её ресницы подрагивают. Ловлю себя на желании улыбаться.
Она мнется и краснеет. Не знаю, о чем думает, но у самого почему-то ускоряется сердце.
Ловлю ее новый взгляд. Он кажется мне решительным.
— Ты не хочешь зайти. На кофе? — Я не спешу с ответом. Становлюсь серьезным.
— На кофе не хочу. — И отвечаю чистую правду, на которую Марьяна реагирует кивком.
Колеблется пару секунд, но по поведению я понимаю — на большее ее смелости не хватит. Она осторожно высвобождает свою руку я тянусь пальцами к ее подбородку. Глажу. Чуть приподнимаю.
Делаю глупость, но все равно приближаюсь лицом к губам.
Она сглатывает. Волнуется. Но позволяет прижаться. Может думает, что это прощальный поцелуй. И я тоже успокаиваю себя этим.
Прикоснусь к губам, отпущу отсыпаться.
Но черт.
Пробую их. Нравится. Раскрываю, она пускает язык.
Обнимает за шею, тихонько стонет, когда я вжимаю её тело в своё, съезжаю ладонями по спине, прогибая ее сильнее, и сминаю ягодицы через ткань.
Всю ночь хотел, блт. Может ей даже больно, но она только льнет ближе.
Оттягивает мои волосы, открывает для прикосновений шею, когда отрываюсь от губ.
— Надо тормозить, Марьян... — Я говорю, прикусывая нежную кожу на подбородке, а потом целуя туда же.
— А та, — и она, блин, согласна, но снова находит мой рот своими губами. Сплетает языки. Мешает алкоголь, дурочка.
Мы с ней — еще официально женатые люди.
Между нами внезапное перемирие, хотя на самом деле, мы друг друга на дух не переносим.
Она еще не разобралась в чувствах к своему мудаку. А я точно решил, что больше никогда не свяжусь с импульсивной.
Нам придется вместе работать и вмешательство личного всё усложнит.
Я всё это прекрасно помню, целуя заразу, но ни один из пунктов не мешает мне наощупь прижать магнитный ключ к её двери.
— да посрать, правда, Марьян?
И она, как назло, не противоречит а быстро-быстро кивает, поддерживая мое сумасшествие.
Глава 12. Марьяна
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В ушах гудит кровь, она же пульсирует жаром внизу живота.
Я испытываю желание такой силы, что можно было бы даже заподозрить возбудитель, но это не он. Что-то другое.
Я ступаю в номер спиной, руки Вадима продолжают мять мое тело. Он сжимает ягодицы, вдавливая в себя.
Я дрожу, потому что слишком хочу его.
Мне нравится всё — запах, твердость и жар тела, его учащенное дыхание и быстрые удары сердца навылет.
Мы целуемся, как дорвавшиеся подростки, а во рту всё равно собирается слюна, когда я ощупываю его плечи, оттягиваю воротник поло и лажу шею, касаюсь кадыка, съезжаю вниз и нахожу ключицы.
Никогда раньше не смотрела на Вадима как на возможного любовника, а теперь думаю... Господи, да он же идеальный!
Я пьяная, в голове туман, но я старательно его разгоняю, чтобы всё ощущать. Хочу помнить до мельчайших деталей. Страшно думать, что когда-то наступит завтра.
Конечно, он не хочет зайти на кофе. Я тоже не хочу пить с ним кофе. Хочу почувствовать его в себе.
Вадим ненадолго отрывается, прижимает меня спиной к стенке, за которую я тут же цепляюсь, чтобы удержать равновесие, а сам закрывает двери.
После — снова разворачивается, находит выключатель и зажигает свет. Нам везет —вспыхивает не над головой, а чуть дальше в спальне. По глазам не бъет, а вот рассмотреть друг друга позволяет.
Он смотрит очень цепко. Идет на меня, на его губах поигрывает улыбка, а по моей голой коже на руках пробегают мурашки.
Какой он. Немо), как хочу прикоснуться опять.
— Сними, — самой собственный голос кажется суховатым. Слово — больше приказом, чем просьбой.
Но Вадим слушается.
По-мужски, забросив руку за спину, снимает поло.
Я скольжу взглядом по красивому рельефному телу. С головой накрывает новая волна возбуждения.
Как только он оказывается достаточно близко — вжимаю ладони в горячий твердый живот и веду вверх по торсу.
Уверена, он видит в моем взгляде восторг Уверена, наслаждается им. Но я не против.
Снова мну плечи и привстаю на носочки. Хочу целоваться. Он делает это так, что крышу сносит.
Приоткрываю рот дрожу от восторга, когда он вторгается между губ языком.
Таранит, а я сдаюсь.
Тихонько стону, когда Вадим подцепляет подол платья и тянет вверх, вдавливая ткань в бедра.
Могут остаться следы, но плевать. Мне нравится все. Мне нравилось это еще тогда — на танцполе.
Говорят, что мужчины занимаются сексом так, как танцуют Если да — я хочу его еще сильнее.
Вадим отпускает ткань, ныряет под нее и гладит уже голые ягодицы.
Отрывается от губ, заставляет запрокинуть голову и целует ниже. Сначала сутулясь, а потом и чуть приседая.
чтобы не хныкать от удовольствия — закусываю до боли нижнюю губу и закрываю паза. Боже, как хорошо.
Перестаю чувствовать болезненные прикосновения к ягодицам, вместо них Вадим стоняет пальцами бретели платья. С одного плеча. По нему мурашки. Со второго.
Ткань скатывается, грудь оголяется.
Она ноет так сильно требует его прикосновений. Но сначала он смотрит. Потом —взвешивает полушарие в руке. Вскидывает взгляд на мои полуоткрытые губы, а потом накрывает своими ареолу.
У меня тут же искры из глаз. Непроизвольно прогибаюсь сильнее навстречу ласке и бьюсь затылком о стену.
Но это не мешает мне наслаждаться движениями его языка. Он ведет по кругу, смачивая слюной, а потом втягивает сосок.
Пульсация между ног усиливается, мое дыхание учащается.
После одной груди он берется за вторую. Дразнит языком, грубовато ласкает пальцами. Болезненно сжимает, пощипывает.
Когда вырастает и его губы оказываются напротив моих, я не могу сдержать благодарность. Подаюсь навстречу и целую, как потерявшая голову. Хотя это недалеко от истины.
Обвиваю мужской торс ногами, когда Вадим приподнимает над полом.
