— Понимаешь, Налле Лапсон, — сказала Лотта, — мы с бабушкой тебя очень любим и поэтому хотим, чтобы ты стал хорошим, воспитанным медведем.
— Но я чавкаю не больше, чем бабушка, — сказал Налле Лапсон.
— Ну, не скажи — бывает, что и больше, — ответила Лотта.
— Ну, бывает — когда мед чавче бабушкиной каши или что она там ест, — объяснил Налле Лапсон. — Потому что мед вкуснее. Чем еда вкуснее, тем она чавче.
— Пожалуй, — согласилась Лотта.
— А теперь насчет запирать полицейских, — продолжал Налле Лапсон.
— Да уж, это нельзя ни в коем случае, — сказала Лотта.
— Тогда ты повесь, пожалуйста, такую же таблиточку полицейскому Касклунду, — сказал Налле Лапсон. — Что запрещается запирать медведей!
Когда вечером Налле Лапсон улегся на свою желтую тахту, Лотте показалось, что он что-то бормочет. Чуть приоткрыв дверь, она услышала:
— Вытирать бабушку по утрам и вечерам и никогда не запирать мед. Вытирать бабушку по утрам и вечерам и никогда не запирать мед. Вытирать бабушку по утрам и вечерам…
Глава двадцатая. Налле Лапсона напечатали в газете!
— Смотри, бабушка, Налле Лапсона напечатали в газете! Налле Лапсон, гляди, тебя в газете напечатали!
Лотта опрометью (знаете, что такое опрометь? Я — нет) бросилась к бабушке, потом к Налле Лапсону. В руке у нее была газета, напечатанная на розовой бумаге аж в самом Стокгольме. На самой первой странице красовалась большая фотография Налле Лапсона в полицейской каске и с саблей в лапе.
— Слушайте, нет, вы только послушайте, — воскликнула Лотта. — Тут пишут: «ПЕРВЫЙ В ШВЕЦИИ МЕДВЕДЬ-ПОЛИЦЕЙСКИЙ. В тихом городке Лильбакка случилась подлинная се-ен-са-ци-я. Здесь появился медведь-полицейский. Уверенной лапой он регулирует транспортный поток на углу Центральной и Новой улиц».
— Какая большая фотография! И до чего красивая! — всплеснула руками бабушка. — Вылитый наш Налле Лапсон!
— Это он и есть, — сказала Лотта.
— Вот интересно, а полицейского Касклунда запечатывали в розовую газету? — спросил Налле Лапсон.
В день на поезде в Лильбакку обычно приезжало от силы человек десять-двенадцать. Так что, когда на другой день туда прибыл первый поезд, начальник станции господин Станс глазам своим не поверил. Из вагонов вышли сотни людей, и ни одного из них Станс не знал!
Начальник станции Станс схватился было за голову и ринулся в станционное здание принять чего-нибудь укрепляющего, — когда один из этого множества шагнул ему навстречу.
— Это Лильбакка? — спросил он.
— Ну да, вот же написано, — ответил Станс.
— Это у вас такой необыкновенный полицейский?
— Да какой он необыкновенный, — ответил Станс (не читавший розовой газеты). — Прямо даже и не знаю, что вам сказать. Касклунд — полицейский хороший, — а что необыкновенный… Да нет, какой он необыкновенный? Обыкновенный полицейский.
— А другие полицейские у вас есть? — спросил второй пассажир.
— Зачем нам другие? — удивился Станс. — Преступников тут нет.
— А можно посмотреть на вашего полицейского? — спросил второй пассажир.
— Конечно, — заверил его Станс. — Он сейчас на площади. Это прямо по улице!
Все тотчас устремились в город. А Станс покачал головой. И тут к нему подбежал дежурный. Он пыхтел и задыхался.
— Ох, начальник, — выпалил он. — Только что позвонили из Стокгольма, сюда направлен дополнительный поезд с пятьюстами пассажирами.
И тут Станс свалился в обморок.
А полицейский Касклунд выставил из участка на улицу старое кресло и теперь блаженствовал в нем, греясь на солнышке: все-таки быть участковым в Лильбакке не так уж и плохо.
— Нынче у нас тихо и спокойно. Вон карамельщик Карлсон идет.
И полицейский Касклунд кивнул.
— Разрешите угостить вас карамелькой? — спросил карамельщик Карлсон.
И ему, конечно, разрешили. Полицейский Касклунд был большой любитель карамелек.
Доев карамельку, полицейский Каск-лунд снова кивнул и задремал в своем кресле.
Проснулся он от страшного шума, и гама, и гомона, и гвалта. Он открыл глаза и увидел, что вся площадь, вся его тихая спокойная площадь запружена народом.
Тут подъехали три больших автобуса и остановились прямо перед гостиницей.
Из автобусов вышла сотня дородных дам. Все они состояли в местном обществе охраны животных и прибыли в Лильбакку выяснить, не жмет ли медведю-полицейскому его форма.
Глава двадцать первая. Уважаемые жители и гости нашего города!
— Именем закона! — закричал полицейский Касклунд и, вскочив с кресла, ринулся в участок и заперся изнутри. Он решил, что это массовые беспорядки, революция или еще что похуже.
