– Нет, не видела. – Она посмотрела на Катю испуганно. – Вы что, на меня думаете?
– Нет-нет, Светлана Петровна, ни в коем случае, – уверила ее я. – Просто спрашиваем, может, заметили что.
Светлана Петровна посмотрела на меня как-то странно, словно сомневаясь в чем-то.
– Вообще-то кое-что я нашла в саду. Не думала, что буду показывать кому-то, посчитала, что это просто случайно выпало. Словом, мне страшно неудобно… Но я взяла с собой, как чувствовала.
И она достала из кармана рубашки мятую, перепачканную землей фотографию. И когда она положила ее на стол, удивлению моему не было предела: это была одна из серии фотографий, представленных мне сегодня утром Мишиным, где была изображена любовная сцена: я и молодой мужчина. Да только на этот раз лицо мужчины можно было разглядеть, поэтому я быстро схватила ее, смяла и сунула уже в свой карман. Я была уверена, что Катя ничего не заметила, не узнала в моем молодом любовнике своего племянника.
– Да уж, неловко как-то получилось. – Я попыталась улыбнуться. По выражению лица Светланы Петровны я поняла, что возврата к этой находке, как и к разговору, с ней связанному, не будет.
Моя садовница расспросила, что украли, испортили, и когда в ряду исчезнувших вещей я упомянула английские розы, она вскочила, выбежала из дома, чтобы самой лично убедиться в этом варварском акте.
– Ну я понимаю, плазма и все такое… Ну розы-то кому понадобилось выкапывать? Это точно кто-то из местных баб, – сокрушалась она. – Я обязательно выведаю. Мужики не стали бы выкапывать. Смотрите, ямы большие, так бережно выкапывать может человек, хотя бы немного разбирающийся в садоводстве, я хочу сказать, что розы вынули с комом земли. Точно это женщина! Я узнаю, кто это сделал, обещаю.
– Светлана Петровна, а вы можете показать, где точно нашли фотографию? – спросила Катя.
– Конечно, могу! Под яблоней! Идемте, покажу вам! Я еще подумала тогда: и кому это понадобилось забредать в самую гущу сада? До яблок еще далеко.
Она была права. Вот взять, к примеру, меня. Как часто я бываю в нашем саду? До тех пор, пока в нем не созреют яблоки или абрикосы с грушами, я лишь наблюдаю его из своего окна. Мне нравится бывать рядом с моим цветником, в зоне отдыха, в беседке, люблю качаться в гамаке, устроенном между двумя старыми липами в стороне от сада, но вот там, куда нас повела Светлана Петровна, я бываю крайне редко.
Мы забрались в самую гущу сада.
– Вот эти ветки надо бы обрезать, но это уже осенью… – говорила наша садовница со знанием дела, пригибаясь под ветками. – Смотрите. Видите, тропинка, она идет как раз от калитки, вот по этой тропинке я и прихожу сюда. И вот здесь, смотрите, вот прямо здесь, у ствола яблони заметила что-то белое… Подошла, смотрю – фотография.
Светлана Петровна присела и подняла что-то с густой, давно не стриженной травы под деревом.
– Смотрите, зажигалка.
Я выхватила из ее рук зажигалку Сережи! Маленькая, черная с золотом, подарок Паравиных! Сердце мое забилось сильнее.
– Катя, что это? Значит, он все-таки здесь был?
– Выходит, что так. – Она как завороженная смотрела на зажигалку.
Со стороны ворот раздался автомобильный сигнал. Приехал Мишин, как я поняла.
– О фотографии ни слова, – предупредила я Светлану Петровну. – Катя, я не хочу, чтобы снова всплыла фотография. Думаю, одной зажигалки Мишину будет достаточно. Но как она оказалась в саду?
Мы выбрались из сада, я попросила Светлану Петровну остаться, чтобы побеседовать со следователем.
– Это из-за ограбления? – спросила она, заметно нервничая.
– Вообще-то Сергей Яковлевич пропал, десять дней уже как, – сказала я, и мои слова прозвучали как-то страшновато даже для меня. Я словно услышала себя со стороны. Десять дней – огромный срок!
– Как это пропал? – спросила она, но разговор пришлось прервать – по тропинке шел Мишин, с ним еще трое неизвестных мне мужчин.
5
– Интуиция мне подсказывает, что это ограбление не имеет ничего общего с исчезновением Сережи, – говорила я часом позже Кате.
Мишин сначала довольно долго допрашивал Светлану Петровну на террасе, в то время как другие люди осматривали дом, снимали отпечатки пальцев, рыскали по саду.
– Все ищут зацепку, а здесь – такое! Ограбление! Но, с другой стороны, я действительно не понимаю, как в саду могли оказаться мои фотографии, Сережина зажигалка… Да его сюда было не заманить! Катя, а ты как думаешь?
У меня сильно болела голова. Все-таки я выпила довольно прилично алкоголя, слушая Грушеньку и компанию. Сама не понимаю, как удалось так быстро протрезветь. Но пить хотелось адски. Катя приготовила мне домашний лимонад из лимонов, мяты и минеральной воды со льдом. За лимонами и кое-какими продуктами она съездила в магазин, предварительно уложив меня в постель. Не представляю, что бы я вообще делала без Кати.
Наконец Светлану Петровну отпустили, она заглянула ко мне в спальню, где расположились мы с Катей, и повторила свое обещание навести справки в деревне, у кого в саду появились три английские розы.
– Светлана Петровна, если заметите или узнаете что-то странное, что, по вашему мнению, может быть связано с этими преступлениями, пожалуйста, позвоните мне.
– Конечно, о чем речь!
– Да, и еще… – Уж не знаю почему, но иногда в самый неподходящий момент в моей голове срабатывает механизм, отвечающий за насущные, обыкновенные дела, никак не связанные с чувствами. Включается рассудок, желающий все привести в порядок. Так было и в тот раз: – Та зеленая лужайка перед домой, вы знаете, о чем я. Так вот, вы в курсе, что за ней ухаживает ландшафтная фирма. В садовом домике вы найдете газонокосилку, бензин и все необходимое. Полив там автоматический. Если вы справитесь, пострижете газон и будете следить за ним, я буду платить вам вдвое больше. Зачем платить какой-то фирме, когда можно заплатить вам.
– Я справлюсь, я видела эту газонокосилку. Она прекрасная! Такая же, как и у моих хозяев, только еще лучше! Спасибо!
– Это вам спасибо. – поблагодарив ее за все, дала я ей денег за работу плюс небольшую премию как бы за беспокойство, и мы распрощались.
– Как ты думаешь, она может быть причастна ко всему этому безобразию? – спросила я Катю.
– Уверена, что нет. Она хорошая женщина. Уж не знаю, как получилось, что судьба забросила ее сюда, в Лобаново, в чужой дом и сделала из нее садовницу, но держится она вполне достойно. Видно, что она много пережила и, скорее всего, либо осталась без жилья, либо сдает свою жилплощадь, чтобы как-то выжить. А может, помогает детям, откуда нам знать?
– Знаешь, Катя, вот сейчас, когда Сережа пропал, когда его нет и мы не знаем, что с ним, я никак не могу разобраться в своих чувствах. Меня сегодня, к примеру, так колотило там, у Мишина в кабинете и особенно в соседней «шпионской» комнате, что я представила, что я – фарфоровое хрупкое блюдо, которое сначала ошпаривают кипятком, потом опускают в ледяную воду, и наоборот… Еще немного, и я сломаюсь. Ну нельзя так с человеком. Постоянно спрашиваю себя, что же я такого сотворила в своей жизни, где нагрешила, что сейчас так страдаю. Неужели все, кто любит, так дорого платят за эту любовь? Да была бы она взаимная, можно было бы потерпеть, но Сережа меня никогда не любил.
– Думаю, что твой грех заключается в том, моя дорогая, что ты воспринимаешь Сергея как вещь. Тебе нет никакого дела до его чувств. Ты считаешь себя жертвой, потому что тратишь на него кучу бабок, а он изменяет тебе. А теперь представь себе, что испытывает он, когда пользуется твоими деньгами и при этом понимает, что его купили.
– Да все я понимаю. – Мне был уже неприятен этот разговор. Конечно, Катя была права. Чувства моего мужа занимали меня меньше всего. Важным для меня было обладание. Я платила. Значит, имела право обладать. Вот просто посадить его в кресло перед собой и смотреть, смотреть… До головокружения, до обморока.
– А что мне нужно было сделать, как поступить, чтобы он не страдал? Отпустить его на все четыре стороны и пообещать, что буду регулярно переводить ему необходимую сумму на его счет? Вот тогда он будет счастливым?
– Да. Ты же его любишь, значит, желаешь ему счастья.
– Но не до такой же степени!
– Ната, дорогая, но жизнь так устроена… Ты хочешь, чтобы в твоей жизни наступило равновесие, чтобы все было по-справедливому, но справедливости нет вообще!
– Как это?
– Если бы, к примеру, твой отец не оставил тебе ресторан и ты не смогла бы реализовать себя как ресторатор, как бы тогда сложилась твоя судьба?
– Не знаю. Думаю, что никак не сложилась бы. Учитывая, что я некрасива, что мужчинам не нравлюсь, и это при том, что за моим лицом и телом следят настоящие волшебники, что я одеваюсь в дорогую одежду, что все мои украшения сверкают бриллиантами, то можно себе представить, какой я была бы в дешевых тряпках, без маникюра, с помадой за рубль…
