победа. Как ни верти.
— Победы расслабляют, — заметил Димка. — А я вам рад.
Он улыбнулся, и я обратил внимание на его передние зубы — ровные, без сколов.
— С новым зубом тебя!
— Спасибо, Юриваныч, — ответил он. — А вы в курсе? Это зуб тогда у меня в бронхе застрял!
— Погоди… Как зуб?
— Ну, после бронхоскопии уже стало понятно. Внутри гнойника был кусок того самого, переднего, который я сломал три года назад.
— Сломал и вдохнул, что ли? И не заметил?
— Ну, игра была… — он пожал плечами. — Не помню, как всё произошло.
— И зуб закупорил очень маленький бронх.
— Наверное, — Дима развёл руками.
Я хотел было спросить, как у него дома, что с мамой, с братом, но ни о чём не спросил.
— Приходи на эхо, — сказал я. — Твоё сердце надо смотреть раз в год.
— Ладно! — сказал он и, отойдя на несколько шагов, крикнул:
— Пока, Юриваныч!
Вот, значит, как. Открытое овальное окно здесь вообще ни при чём. Инородное тело бронха. Надпочечниковые кризы. Рефлекторный бронхоспазм. И пять дней в психиатрической клинике.
Как всё-таки хорошо, что я в своё время развёлся с женой, что мой сын Сашка рос в спокойной семье, а его здоровье всегда находилось под моим контролем, да и детство прошло без криков и истерик, без беготни с ножами и психиатрической бригады. Впрочем, насчёт последнего я не зарекаюсь. С другой стороны, я постараюсь сделать всё, чтобы Сашке никогда не пришлось вызывать по мою душу санитаров. Если мне суждено повторить опыт мамы Нади, пусть рядом будет кто-нибудь другой, а не Сашка.
Кстати, Погодину я отомстил. Нельзя же было оставить его поступок безнаказанным.
Я долго думал, что бы такое преподнести человеку, пренебрегающему коллегиальной этикой и не доверяющему диагнозам специалиста. Мазать суперклеем пол в его кабинете было как-то мелко. Я мог, конечно, навести справки и собрать компромат, который бы весьма невыгодно высвечивал погодинское поведение в свободное от работы время; информацию несложно было передать его жене, но при одной мысли о такой банальщине мне становилось стыдно. Я придумал нечто получше.
Понадобились только лазерный принтер, новый картридж и «Снегурочка» А4. Три банки клея, кисточка и несколько свободных часов в тёмное время суток.
И вот, когда все мы приехали утром на работу, двери нашей клиники и арка на въезде во двор, а также дома прилежащего к нему квартала, до самой станции метро, автобусная остановка, стеклянная будка «Цветы» напротив входа в подземку, стены в подземном переходе — все вертикальные поверхности были обклеены листами с качественной фотографией доктора Погодина. На листовках было написано:
«Разыскивается худший доктор города Санкт-Петербурга, Погодин Максим Сергеевич, терапевт и семейный врач. Согласно независимому расследованию, за последние полгода у доктора Погодина умерло четырнадцать пациентов, каждый из которых ежемесячно и регулярно посещал Погодина и своевременно оплачивал лечение. По данным экспертизы, доктор Погодин М.С. упустил четыре случая злокачественных опухолей; терапия была назначена несвоевременно. Погодиным М.С. были допущены ошибки в дозировках и режиме назначения сильнодействующих лекарственных средств. Уважаемые граждане! Будьте бдительны! Доверяйте своё здоровье профессионалам!»
Грачёв, обнаружив чудовищное содержимое листовки и оценив масштаб поражения, схватился за голову и от греха подальше отправил Погодина в административный отпуск. Пациенты клиники обращались к администраторам и требовали, чтобы врач, упоминавшийся в листовке, не смел подходить к ним на пушечный выстрел. Погодину пришлось залечь на дно, а вскоре и совсем уволиться. Про эту историю даже передавали в местных «Новостях».
Поначалу Грачёв подозревал меня и несколько раз вызывал на разговор, но у него не было никаких доказательств, и вскоре инцидент сошёл на нет.
Четвёртая моя беседа с Э. Д.
— У вас поменялся подход. На свою первую пациентку вы извели всю аптеку отделения, а у хоккеиста — занизили параметры.
— И о чём это говорит? Хотите сказать, об ослаблении моих мозговых функций?
— Нет. Вы придерживаетесь практики врачебного невмешательства.
— Это плохо?
— Почему же. Я тоже так работаю. Да, кстати, сегодня вас выпишут из отделения.
— Что?
— Можете идти домой.
— Но здесь меня даже толком не лечили.
— Вас не нужно лечить. Меньше вколол — больше помог.
— А если я выйду и… Ну, вы поняли.
— Андрей Николаевич отправил вас в административный отпуск. В ближайшее время вам не следует появляться в его клинике. Ваше резюме — в чёрном списке. Считайте, что вы отстранены от врачебной деятельности. Не беспокойтесь, никакого уголовного дела на вас не заведено. Но вы свободны.
— Бред какой-то.
— Не хотите отсюда уходить?
— Да хоть сейчас бы сбежал.
— Так идите.
— И это называется добиваться результата?
молчание.
— Вы садистка. Вы меня измучили. Отказываетесь меня лечить.
— Не отказываюсь. Просто сказала, что отпускаю вас.
молчание.
— Я не хочу возвращаться домой.
— Съездите куда-нибудь. Путешествуйте. Отдыхайте.
— Самолётами не летаю. А всю Ленобласть давно уже объездил.
— Во времена Гоголя не было самолётов. И всё-таки он умудрился доехать до Рима. На перекладных. Не думали о таком варианте?
— Не хочу никуда ехать.
— Очень зря. Когда-нибудь расскажу вам про Италию. Я была в Риме несколько раз и надеюсь поехать туда следующей весной. Солнце, спагеттерии под зонтиками, Форум, Капитолий. Представьте себе: вы просыпаетесь утром, под звон колоколов, в маленькой студии. Подходите к окну — а там сплошные крыши и купола, залитые солнцем. В Риме можно сесть на поезд и поехать на север, в Венецию. Или на юг, в Неаполь.
— Мне станет плохо в пути. И никто не поможет.
— Выучите итальянский.
— Издеваетесь.
— Нет. Предлагаю подумать. Помечтать.
— А сейчас мне что делать?
— Что хотите. С сегодняшнего дня ваши упражнения в письме — дело абсолютно добровольное.
— Кто же будет читать добровольное моё письмо?
— Вы будете приносить мне написанное, если пожелаете.
— Да.
— Как вы сказали?
— Согласен. Сколько стоит ваша консультация?
— Все расценки — официальные. Не дороже, чем в других клиниках по городу.
— Можно присылать вам тексты по электронной почте?
— Хорошо. Тогда через неделю жду следующую историю.
— Про что?
— Про что захотите. По случаю выхода из больницы хочу дать вам побольше свободы.
— Попробую.
— Надо сказать сестре-хозяйке, она приготовит ваши вещи.
— Вы мне дадите выписку?
— Конечно.
Задание 5. Труп
(из коробки №S-55/2-ЮХ)
приблиз. 2000 г.
Я тогда ещё работал в больнице, но уже в отделении лучевой диагностики.
К общей связке ключей, которые я всегда таскал с собой, у меня был прицеплен и ключ от рабочего кабинета (дубликат, чтобы не заглядывать к старшей сестре).
Однажды я поднялся на
