Он метался по простыни, пропитавшейся горячим потом. Он стонал и бредил. Пульс зашкаливал за сотню ударов. Но там, во сне, в беспрестанной лихорадке, он знал, что должен вытащить, должен спасти… И никогда не успевал. В пятый, в десятый, в двадцатый раз за ночь — не успевал. И отчаяние жгло сильнее самого страшного огня, и тоска разливалась по венам огненной лавой, и обреченность давила бетонной плитой… И на последнем вздохе он проснулся. С криком, с хрипом, с искривленным ртом. С лицом, мокрым от слез. В футболке, пропитанной потом. На кровати с перекрученными в жгуты простынями.
— Гарри, — тихонько позвал голосок из темноты.
Он сдавил голову ладонями, с силой потер лицо, размазывая по щекам слезы.
— Я тебя разбудил, прости, — прохрипел в ответ.
— Ничего. Я не спала. — Недолгое молчание. — Тебе снился кошмар.
Он заставил себя усмехнуться. В глазах все еще стояли всполохи огня, сердце не успело успокоиться.
— Да… иногда бывает.
— Хочешь, заварю чаю?
Он удивленно приподнял брови. Так странно слышать этот спокойный голос из темноты. Не видеть ничего, кроме отсветов прозрачных витражей на шторах. Не чувствовать направленного на тебя участливого взгляда. Не понимать, где ты и кто, собственно, с тобой разговаривает.
Он, конечно, знал кто. Мог вспомнить в любой момент и назвать по имени. Но не хотел. Иллюзия пустоты, иллюзия бестелесности… Так странно…
— Не надо, — ему хватило искренности в голосе Луны.
— Со мной все в порядке, — произнес он, чувствуя, что не может лгать. Не сейчас. Не ей. — Просто иногда мне снятся события… прошлое… искаженное прошлое… Как будто я мог спасти кого‑то и не спас.
— Так бывает, — простая констатация факта. И снова молчание.
— Думаешь, со временем пройдет?
— Не пройдет, Гарри. Уверена, что не пройдет.
Он почувствовал, как губы растягиваются в легкую улыбку — теперь уже безо всякого усилия. Первый человек, который не стал лгать, выдавая желаемое за действительное.
— Такое не проходит.
И эта уверенность в ее тоне. Почему от нее становится легче? Словно ты столько времени маялся, бился о стену чужого сочувствия, умолял сказать правду, а тебе лгали. Тебя успокаивали так, как привыкли, — ложью. Ты и сам временами начинал в нее верить, и лишь где‑то глубоко по–прежнему тлело понимание, уверенность… Такое не проходит.
— Спасибо, — шепнул он, неизвестно к кому обращаясь.
— Ложись спать, Гарри. Больше кошмаров не будет.
Конечно, не будет. Откуда бы им взяться, если на душе так спокойно?
* * *
Авроры вернулись утром.
— Думаю, вы можете начать с прихожей, Поттер, — весело заявил Нотс, стягивая с плеч промокший плащ и небрежно бросая его на старинное кресло: изогнутые ножки, подлокотники и отделка спинки с богатой резьбой, бордовый бархат обивки. Возникший в дверном проеме Малфой кинул на аврора испепеляющий взгляд и вошел в зал, прижимая к ране на виске мокрое полотенце.
— В вашем распоряжении еще зал, — произнес Брустер. — За пределы дома лучше не выходить, на второй этаж и в подвальные помещения не соваться. Да, тут работы дня на три хватит, — задумчиво добавил он, оглядывая пышное убранство комнаты и поднимая глаза на хрустальную люстру.
Гарри кивнул и взмахнул палочкой:
— Ферверто подушка!
Вместо ожидаемой подушки простыня на его диване превратилась в кучу грязных серых перьев.
— Деградируешь, Поттер, — едко выплюнул Малфой.
— Заткнись, — холодно. — Ферверто подушка!
Куча завертелась и неторопливо оформилась в туалетный коврик для ног.
— Безнадежен, — Малфой демонстративно отвернулся, выворачивая полотенце в коричневых пятнах размокшей вчерашней крови на чистую сторону.
— Работаем до обеда, затем перерыв на полчаса, — проинструктировал Брустер. — Мы установим охранные заклятия на выход из Поместья. Моуди беспокоится, что очень скоро вернутся обитатели соседних домов. Боится, что кто‑нибудь пострадает.
— Вы собираетесь запечатать нас внутри? — не поняла Луна.
— Если такая трактовка вам нравится больше…
— Я мог бы помочь, — сказал Гарри безо всякой надежды на разрешение.
— В другой раз, Поттер, — обнадежил Нотс. — Родовые ловушки еще действуют.
— Когда попадетесь, кричите громче, я выбегу поглядеть, — съязвил Малфой.
— Заткнись, — снова Гарри.
— Сам заткнись, чучело четырехглазое.
— Нам потребуется ваша помощь, мистер Малфой, — вдруг выдал Брустер. — Как только поставим защиту, вернемся за вами. Где ключи к ловушкам, которые в саду?
— Так я вам и сказал, — недовольно буркнул Малфой.
— Да куда ты денешься… — начал было Гарри. Палочка у него в руке опасно качнулась в сторону слизеринца.
— Найдите ключи до тех пор, пока мы не вернулись, — сказал Брустер. — Иначе придется применить… гм… меры.
Малфой посмотрел на него волчьим взглядом и проследил за тем, как пальцы аврора коснулись резной рукоятки торчащей из‑за пояса палочки.
— И уж тогда я точно помогу, — пообещал Гарри.
— Пошли, Нотс, — Брустер кивнул напарнику, и они удалились, беззвучно ступая по мягкому ковру. В широком холле их шаги отдавались эхом, а картины на стенах вскоре притихли.
— Слушайте, как насчет завтрака? — спросила Луна. — Драко?
— Я тебе что, домовой эльф? — огрызнулся тот.
— Позови своего эльфа. Я хочу пудинг.
— Не смей мне указывать, женщина.
— Ты не понял, Малфой? — Гарри развернулся. — Лучше тебе выполнять то, что просят, добровольно, потому что, если будешь выкобениваться, я приму меры куда раньше авроров.
— И твой кодекс чести позволит? Благородный Поттер. Нападать на беззащитного, — Малфой презрительно скривился, — как это низко.
— Все ясно, — Гарри поднял палочку. — Ты просто боишься, что твои эльфы давно разбежались. И даже если позовешь, никто не приползет на брюхе. Царек из тебя и раньше был гнилой, но теперь — без денег, без Поместья и без магии — ты стал вообще никем. Пустым местом с родословной на пятьдесят страниц. Можешь ею подтереться.
— Закрой рот, — сжимая кулаки, прорычал Малфой, делая шаг вперед.
— Иначе что? — со злобной насмешкой осведомился Гарри, тоже шагнув навстречу. — Бросишься на меня с кулаками?
— Прекратите, — не выдержала Луна. — Ведете себя, как дети! Убери палочку, Гарри.
Поттер не шелохнулся.
— Ну? – нетерпеливо прикрикнула девушка.
Гарри медленно, неохотно заткнул палочку за пояс брюк и потянулся к скомканной на диване мантии, которой укрывался ночью. Показалось, или в глазах Малфоя и вправду промелькнуло облегчение?
Лавгуд права: у него были дела поважнее. Моуди завалил их работой по самое горло, и если он хочет когда‑нибудь убраться отсюда, придется изрядно попотеть. Чем быстрее они справятся с заданием, тем скорее он окажется дома… и, может быть, его даже навестит Джинни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
