— Ты чё дура делаешь?! — заорал корабельный боцман, когда я проходил мимо него. Он сидел прямо на грязной палубе, а матрос перевязывал ему раненую руку, — на палубу блевать вздумал салага! Когда все закончиться ты у меня всю палубу драить будешь!
— Я нечаянно! — произнес стоящий в трех метрах молодой матрос и снова согнулся в приступе.
— А ну пошел вон! Наберут придурков! Одно название, а не матросы!
Встречный воздух быстро уносил окружающие запахи, поэтому мне удалось сдержаться и не опозориться как бедолаге: ему теперь это долго будут помнить. Когда я шел, то старался поменьше смотреть по сторонам. Получалось это плохо: взгляд то и дело упирался в лужи крови, мертвых, отрубленные конечности. Захватив вещи и уже возвращаясь назад я заметил давешнего барона: он сидел прислонившись к фальшборту, а другой пассажир пытался перевязать ему грудь. Барон был белый, а на губах пузырилась кровь.
— Как вы барон?
— Плохо, но жить буду, — с большим трудом ответил раненый, — вы знаете, я лешил последовать советам отца и жениться.
— Да неужели?! — даже слегка опешил я.
— Да. Если я погибну, то не кому будет плодолжать наш славный лод.
— Удачи вам барон, — двинулся я дальше, а про себя подумал: «Гляди-ка поумнел. Интересно надолго ли?».
— Как ты? — встретил меня вопросом дядя. Он стоял рядом с Олафом и быстро умелыми движениями накладывал тому повязку на голову.
— Нормально. Спасибо за помощь.
— Я тебе помог, а ты в свою очередь Медведю. Идите с Олафом на батарейную палубу и помогите канонирам, а мы с Медведем здесь подежурим, да вдобавок раненым поможем, — указав на мою руку, добавил, — Олаф перевяжи его.
— Понял.
— Бегите быстрее сейчас должно начаться.
— Пошли, — двинулся старший сын Медведя к лестнице.
— Держи, — протянул я Олафу флягу, когда мы спустились по лестнице. — Интересно когда меня ранили? — удивленно рассматривал я свою руку, — что удивительно не болит.
— Спасибо, — беря флягу поблагодарил парень, — придем на место я тебя перевяжу.
Батарейная палуба нас встретила шумом и гамом — находящиеся здесь готовились к бою. Многие из присутствующих здесь участвовали в бою на верхней палубе, о чем красноречиво свидетельствовали наложенные бинты. У самой лестнице мы увидели знакомого лейтенанта. Судя по его одежде: он не участвовал ещё в бою и сейчас чуть не подпрыгивал от нетерпения. Без лишних вопросов он отправил нас к шестому орудию. Что меня немного удивило, так это высота потолков батарейной палубы и расстояния между пушками: Олаф при своем немалом росте мог спокойно стоять, а между орудиями было не меньше трех метров. Видимо здесь не экономили и делали так, чтобы было удобнее в бою. Орудийные порты были не квадратными, а прямоугольными: здесь в отличие сражения на море противник мог находиться гораздо выше или ниже. Сами пушки были чугунными, как в моем мире в эпоху парусного флота: точно из таких же ещё Ушаков турок гонял. Отличием было только то, что на всех орудиях горели руны, таким образом, показывающие, что запитаны эфиром по полной. Руны делали вес и отдачу меньше, а также охлаждали металл.
— Нас к вам отправили, — подходя к орудию, произнес Олаф.
— Хорошо! А то нас только четверо, а эта «дура» очень тяжелая даже с рунами, — кивнул на пушку пожилой матрос с золотой серьгой в ухе. Судя по всему он был старшим из четырех стоящих, — ты будешь ядра и картузы с порохом подносить, — указал он на Олафа, — а ты вроде из благородных? — и не дожидаясь ответа добавил, — магический очки имеешь?
— Да, — кинул в ответ я. Как только мы подошли к пушке, Олаф достал бинт и стал неумело бинтовать мне руку.
— Тогда будешь наводить, а то у меня глаза уже плохо видят, да и темно.
— Э-э, я никогда этого не делал.
— Тут умения особого не надо: целься на палец выше гондолы, — продемонстрировал он мне здоровенную лапу с толстыми пальцами.
— У меня палец тоньше, — машинально заметил я.
— Ну и хрен с ним! — матрос явно был на взводе, — ты главное его не стоя ставь: не в жопу пихаешь. А так все равно не промажешь с такого расстояния! Да к тому же пока стоит щит не важно, куда ты попадешь!
Вообще-то так обращаться к благородному было нельзя и уж тем более тыкать ему, но мне как-то было наплевать: я ещё не особо привык к местным обычаям, да к тому же мы сейчас находились в одной лодке, а точнее на одном корабле, поэтому я пропустил его слова мимо ушей.
— Приготовились! — пошло по цепочке вдоль борта от лейтенанта.
— С богом! — произнес наш невольный командир, — вы не видели, что у них за посудина?
— Шестидесяти метровый торгаш с двумя батарейными палубами, — произнес Олаф, — судя по всему, они из Гринской конфедерации.
— Значит по пушкам мы равны, только думаю, у них скорее всего двенадцатифунтовки стоят, но щит покрепче нашего будет. Да и не захотят они в борт в борт сходиться, а скорее всего, станут нас сверху обстреливать, где у нас уже нет щита. Но на такой случай там у нас палуба в два ряда из элькирского дуба, а капитан у нас толковый, поэтому должны выдюжить пока щит восстанавливают. Главное чтобы нам туда бомбу не бросили.
Как только Олаф закончил накладывать перевязку, я надел очки я стал ждать, когда в пушечном порте покажется вражеский корабль. С помощью очков я смог рассмотреть магические щиты окружающие корабли: наш на удалении одного метра от борта, а вражеский корабль мне показался, что находиться внутри мыльного пузыря.
В течение двух часов наш корабль крутился, как мог, стараясь увернуться от залпов противника: постоянно меняли направление и высоту. Корабли пиратов были более маневренными и имели большую скорость, поэтому старались держаться все время выше и не подставляться под наш бортовой залп. Но все равно мы смогли сделать три полных бортовых залпа по большому кораблю пиратов с левого борта и один по подставившейся яхте с правого борта. В результате у яхты выбило щит и она больше не участвовала в бою. Чаще всего у нас стреляли погонные и кормовые орудия.
— Целься! — проорал лейтенант, когда представилась первая возможность дать ответ пирату. Ствол пушки был поднят на предельную высоту и я с трудом мог прицелиться. «Значит два пальца левее Алголя!» — вспомнил я некстати фильм.
— Не промаж, — шепнул Олаф.
— Готово! — стали раздаваться рядом голоса от соседних орудий, отчего непроизвольно я тоже добавил, — готово!
— Отскочили! Товсь! — проорал командовавший нашим орудием матрос и приготовился дернуть за шнур тянущийся к кремневому замку на пушке.
— Пли-и! — дал в конце петуха лейтенант.
Бабахнуло громко: залп получился на загляденье. Ворвавшийся на палубу вслед за откатившимися орудиями пороховой дым быстро стало засасывать в трубу под потолком — вентиляция работала хорошо.
— Проверить и зарядить орудие! — снова нормальным голосом проорал лейтенант, а командиры орудие подхватили команду.
Видимого результата наши залпы не принесли, но главное, что в конце второго часа пираты стали уходить. Как только это произошло, почти все кто находился на батарейной палубе, попадали на пол.
— Отбились, — присел наш командир на станок пушки, — дюже упорный были.
— А может решил поквитаться за то, что мы перебили их десант, — произнес матрос у соседнего орудия.
— Может быть.
Посидев минут пять, мы с Олафом пошли на верх. На предпоследней палубе, где размещалась столовая, а сейчас был лазарет, я увидел Грина. Он лежал рядом с бароном у борта и спал. В глаза сразу бросилось отсутствие правой ноги ниже колена. Увидев медика, я кивнув в сторону дяди:
— Как он?
— Нормально, мы дали ему успокоительное, а рану обработали с помощью артефакта.
— Спасибо! — искренне поблагодарил я. Как-то так получилось, что я привязался к своей новой семье и мне не хотелось кого-то терять. Ногу дяде местные доктора отрастят, как он сам однажды рассказал, ему уже отрывал в одном из боев сразу обе.
— У вас есть время, чтобы наши раны посмотреть? — показал я перебинтованную руку.
— Давайте.
Медик потратил на нас всего пять минут: быстро осмотрев и почистив раны, он поводил каким-то артефактом, от чего раны стали затягиваться, а затем забинтовал заново. Как было принято: первичный осмотр и обработку ран всем дели на борту, последующее лечение, если оно понадобиться, уже будет происходить в столице за свой счет.
— Выпейте это, — протянул нам с Олафом в конце осмотра врач. Пока он занимался лечением, с верхней палубы спустились двое матросов тащившие раннего пирата. Тот довольно громко стонал, так как носильщики не очень с ним церемонились. Положив, а скорее просто кинув, к уже лежащим тут пиратам они развернулись и направились обратно. На руках все пленных, на всякий случай, были одеты кандалы. Поблагодарив медика, мы пошли на верхнюю палубу. Место недавнего боя разительно отличалось от того, что мы покинули два часа назад: разрушения от огня пиратов были существенными, а в некоторых местах фальшборта практически не было, контрабордажные башни и труба были сильно изуродованы. Я поежился от холодного ветра: дождь перестал капать, а ветер наоборот усилился. Медведя мы нашли чуть в стороне: он стоял рядом с каким-то пиратом и как обычно курил трубку.
