Тут в голове у меня зажужжало радио.
— Джим, что там происходит? Я вижу порядочную толпу.
— Все идет превосходно, капитан. Я перезвоню вам незамедлительно.
— Ты говоришь со своими друзьями в корабле космоса? — заинтересовался Бильбоа.
— Именно так.
— Не присоединятся ли они к нам? Как зришь, мы готовимся к приветственному пиру.
Пока мы сотрясали воздух, мужчины выносили столы и стулья. А через считаные мгновения нагруженные женщины накрыли их скатертями, уставили блюдами с едой и вазами с цветами. А также интересными кувшинами с освежающими жидкостями. Этот бесхитростный народ начал мне нравиться. Я тихонько сказал: «Включить радио».
— Тут затевается пирушка, и веселье вот-вот начнется. Вы все тоже приглашены.
— Наслаждайтесь. Мы со Штраммом останемся здесь. Я выпущу пассажиров — и запру за ними шлюз.
— При нашей-то везучести шаг вполне понятный. Мы соберем для вас корзинку.
Когда появились Эльмо с компанией, послышался смех и даже приветственные возгласы. Появление хряков — каждому из которых тщательно привязали к задней ноге поводок — встретили восторженными охами. Они затрусили через пастбище, довольно урча, и присоединились к остальному стаду, окопавшемуся под деревьями по уши. Со всех сторон слышались возбужденные крики ликования; я же воспользовался моментом, чтобы обследовать охлажденные кувшины с жидкостью.
Отхлебнул из глиняной кружки. Свежий фруктовый вкус… и намек на что-то еще. Алкоголь? Я влил в себя изрядную порцию. Да, действительно, мой добрый старый друг Этил, если не ошибаюсь. А ошибаюсь я редко.
— Я вижу, ты вкушаешь наше вино из звоночковой ягоды, — заметил Бильбоа, наполняя себе добрую кружечку до краев.
— За здоровье и счастье! — провозгласил я. Мы сдвинули кружки.
— За природу и любовь!
Счастливо улыбнувшись, мы наполнили кружки сызнова.
Пирушка уже шла полным ходом. Я лакомился вкуснейшими печеными сырными бисквитами. Потом компанию нам составила Анжелина, в духе дня положившая свое радио на стол и включившая какую-то пасторальную музыку.
— Изумительный механизм, — заметил Бильбоа.
— Вы разве не пользуетесь радио?
— По счастью, нет. Простая, естественная жизнь священна для нас. Покинув и запечатав корабли, доставившие нас сюда, мы распростились со всеми машинами. Вкупе с прочей пагубой наподобие денег, налога на недвижимость, ружей и автодебилей — во всяком случае, так повествует предание. Хотя мне значение сих словес неведомо.
— Оно и к лучшему для вас. Итак, у вас никаких машин, музыкальных плееров, радио… ни машин для космической связи?
Упомянутых как бы между прочим…
— Ничего подобного.
Я пал духом. Тем не менее в городе машины есть, если только телевидение и ракеты «земля — воздух» в счет.
Подождав, пока мы опрокинем еще пару кружечек Старого Оттягивающего Нектара, я снова обиняками направил разговор на более серьезные материи.
— Дорогой друг Бильбоа, я безмерно благодарен за вашу нескончаемую куртуазность. Но, рискуя оскорбить того, кто выказал такое радушие и щедрость, вынужден обратиться к теме, представляющей для меня величайшее значение. Те, кто обитает в городе за стенами… — Едва я сделал этот выпад, он порывисто вздохнул, и улыбка его угасла. — Хотя мы пришли к ним с миром, они прибегли к оружию в попытке истребить нас. Ради собственной защиты я должен знать, кто они и почему в нас стреляли. У нас есть такое выражение: «познай своего врага». Я должен знать об этих людях побольше ради нашей же собственной безопасности.
Казалось, свет дня померк, и воздух дохнул морозом.
— Ты прав, а я нет, что утаивал сие знание от тебя. Записано, что в один черный день наше мирное и любящее житие — в одиночестве на сей дружелюбной планете — было попрано громом посадки их громадных кораблей. Как и мы, они прибыли сюда в поисках убежища и уединения, дабы следовать собственной философии и обычаям. — Глаза Бильбоа сверкнули, и он погрозил беззащитному небу кулаком. — Покамест мы едины с природой, они истязают ее своими нечистыми машинами и чудовищными смрадами. Они пытались понудить нас разделить их пагубные верования. Нам же оставалось лишь бежать в величайшем ужасе. В конце концов они устали тщиться обратить нас в веру своей Церкви Карающего Бога и замуровали себя за городскими стенами.
— Значит, вы больше не поддерживаете контакт с ними?
Бильбоа снова вздохнул с безмерной печалью, тряхнув седой головой.
— Ах, кабы так было! Знать, мы слабы, ибо превозносим их лекарства, исцеляющие нас от хворей.
— Но что-то не похоже, чтобы эти Каратели проявляли великодушие…
— И не проявляют! Мы платим высокую цену! Не этими штукенциями деньгами, про кои ты толкуешь, но тяжкими трудами в поте чела своего в обмен за сии жизненные нужды.
Уже теплее!
— То есть?..
— Цветами.
Тупик какой-то. Космический цветочный привод? Религиозные маньяки, питающие слабость к распускающимся бутонам? Я ухитрился выдавить вопрос.
— Но… то бишь… почему цветами?
— Когда их машины ломаются, их надо ремонтировать, заменять. Во всяком случае, мне так объясняли, хотя подробности мне не ведомы.
Вот оно! Космические контакты по поводу ремонта и запчастей.
— А знаешь ли ты, что они делают с этими Цветами? — кротко поинтересовался я.
— Они некими окольными путями вытягивают из цветов ароматы. Говорят, из цветов Флорадоры получаются столь дивные ароматы, что их ценят по всей Галактике.
— А ты не знаешь, как эти превосходные ароматы попадают в упомянутую Галактику?
— Они призывают космоплавателей, кои в обмен привозят то, что им надобно.
В яблочко! Вступить в контакт удастся!
ГЛАВА 9
Подойдя с кувшином, я наполнил кружку Анжелины крепким флорадорским фруктовым пуншем. Она благодарно улыбнулась, а я наклонился поближе.
— Хорошие новости от местного капо. Они торгуют с горожанами цветами в обмен на лекарства.
Она иронично приподняла бровь.
— Очень мило с их стороны. И с какой стати ты мне это сообщаешь?
— Да уж не без причины! Воинственные городские граждане обращают цветы в духи, которые забирают инопланетные торговцы…
— Контакт! — От радости она захлопала в ладоши. Потом бросила взгляд через мое плечо на солнце, клонящееся к закату. — Пора вернуться на корабль и сообщить хорошие новости.
— Я попрощаюсь от нашего имени и заставлю свиней и людей трогаться.
— А я пока соберу корзинку с угощением для Массуда со Штраммом. Надеюсь, они не против вегетарианской пищи.
— В самом деле? А я и не заметил.
— Она была так хороша, что это не играет роли. У тебя уйма бифштексов на борту.
Тут подошел Бильбоа, неся свежий кувшинчик, я составил ему компанию, и мы выпили на стремя, сдвинув кружки.
— Как ни прекрасен был день — новые друзья и чудесная еда, — все хорошее должно заканчиваться, — сказал я. Он сразу приуныл.
— Нам надо потолковать еще о многом, новый друг Джим.
— И вправду, чудесный друг Бильбоа, но с этим придется обождать до другого случая.
— Скажем, пусть будет завтра? Ты должен увидеть нашу маслобойню!
— Первым же делом поутру. Ваши молоко и масло — да и сыр — более чем великолепны.
— От всей души благодарю! Значит, до утра.
Веселье мало-помалу затихало. Со столов начали убирать, прозвучали слова прощания, и началась посадка на корабль. Набив животы, свиньи радостно затрусили обратно в свои стойла. Как и фермеры — правда, те направились вовсе не в свинарник. Ряд сердечных рукопожатий спустя мы помахали новым друзьям и вернулись к остальным. Я поднял пандус и закрыл шлюз. Чисто рефлекторно, потому что у меня и в мыслях не было, что флорадорцы могут причинить нам вред. В столовой я застал экипаж судна, наворачивавший обильное угощение за обе щеки.
— Прямо с фермы, свежее и вкусное! — реплика Массуда прозвучала как телевизионная реклама. Штрамм же, не тратя времени на болтовню, просто кивнул и заработал челюстями еще энергичнее. Я составил им компанию, потягивая фруктовый пунш, пока они не насытились.
— Хорошая новость заключается в том, что обитатели города, являющиеся последователями религиозного культа под названием Церковь Карающего Бога, располагают космической связью.
Услышав их радостные крики, я кивнул в знак согласия.
— Это хорошая новость. А плохая в том, что их еще надо уговорить, а это угрюмая и предубежденная компания, как доказала их ракета «земля — воздух».
Сдвинув брови, Массуд потер подбородок.
— Церковь Карающего Бога? Ни разу о такой не слыхал.
— Да оно и неудивительно. В годы раскола наплодилось множество несусветных религий. — Я указал на висящий на стене интерком. — Он подключен к центральному компьютеру корабля?
