— И что же, позволь спросить, за презент ты ему преподнес?
Воцарившееся ледяное молчание все тянулось и тянулось, пока Эльмо наконец не кашлянул и едва слышно проронил:
— Я кумекал, ему верняк понравится… они кормят нас так хорошо и все такое. Я ж не знавши, что он обидится…
— Эльмо! Что это было?
— …чудный большущий кус копченых свинобразьих ребрышков…
Мой ключ тоже грохнулся на палубу.
— Ты безмозглый болван! Они же вегетарианцы! Что ж ты заодно не угостил его копченой ляжкой собственной бабушки…
Эльмо юркнул прочь, и брошенный Штраммом молоток просвистел на волосок от него.
Перед лицом этой катастрофы все наши тщательно взлелеянные планы обратились во прах. Впрочем…
— Что будем делать? — спросил Штрамм.
— Планы менять не будем. Скажем Бильбоа, что если он не поможет нам попасть в город, то вынужден будет мириться с нашим плотоядным присутствием крайне долго. Мы должны попасть туда, чтобы призвать помощь извне. Он сделает это — хотя бы затем, чтобы отделаться от нас. Мы следуем плану, для нас ничего не изменилось.
— Верно. И для начала вынесем и испытаем катапульту.
Чтобы вытащить громоздкую конструкцию из корабля, нам требовалась мускульная сила, и я призвал на помощь свинобразоводов. В своих перекрашенных в черный цвет комбинезонах они выглядели весьма внушительно. Ко времени, когда мы были готовы к пуску, собралась солидная толпа. Анжелина с капитаном тоже пришли, но рассказывать им о чудовищном преступлении Эльмо было не время. Он напоминал о себе одним уж тем, что отсутствовал, — и отнюдь не без причины.
В основу своей машины Штрамм положил мощную стальную пружину. Питающийся от батарей мотор с редуктором сжимал пружину до тех пор, пока собачка не фиксировала ее в сжатом состоянии.
— Я рад, что раздобыл у местных кремень, — сказал Штрамм, — до того, как этот идиот обломал всю малину.
— Кремень?
— Лучший способ зажечь термит — хорошенькая жаркая искра. Я рискнул предположить, что на этой планете кремни есть. И действительно, есть. Плюс заполучил огнива, которыми они разжигают свои печи. — Он приподнял тяжелый мешок. — Мешок с песком, весит столько же, сколько и термитные бомбы. Ну, поглядим, какую получили дальнобойность.
Разогнав зевак с линии огня, он потянул за пусковой рычаг. Катапульта крякнула, и мешок с песком пролетел добрых сто метров, прежде чем брякнулся на землю, подняв облачко пыли. Штрамм довольно улыбнулся.
— Я измерил дистанцию на фотографии города, а потом отсчитал ее шагами. Мешок упал как раз на таком же расстоянии, как от города до леса.
— Замечательно. Нельзя ли испытать заодно и одну из термитных бомб? Чтобы не сомневаться, что ночью все пройдет как надо?
— Конечно. Потому-то я и сделал несколько про запас.
Пружину сжали и зафиксировали. Вынув из ящика один из запалов, Штрамм вонзил шпору запала сквозь мешок в термитный порошок, после чего аккуратно закрепил его скрученными кусками проволоки. Работал он медленно и методично, пока зрители переминались с ноги на ногу и вполголоса переговаривались. Торопить его было нельзя. В качестве последнего штриха он накинул петлю на конце запального шнура на рычаг катапульты.
— Готово, — произнес он, выпрямляясь. — При пуске искра воспламенит термит и — бах! — он вспыхнет. — Повернувшись к стоявшей рядом Анжелине, он указал на пусковой рычаг. — Не окажете ли честь?
— С восторгом.
— Готовы, Джим?
— Поехали!
Короткий рывок освободил пружину — и зажигательная бомба взвилась с яркой вспышкой, оставляя дымовой след. А когда она грохнулась оземь, выбросив столб пламени, зрители единодушно ахнули.
— Полагаю, это привлечет внимание, — отметил я. — Поздравляю, бравый Штрамм.
— Просто хорошая конструкция, босс.
— Значит, мы готовы выступать?
— Как только скажете.
— Сегодня?
— Решено!
Но лишь после того, как соберусь с духом потолковать с Бильбоа.
Однако, подойдя с Анжелиной к селению, мы обнаружили, что двери во всех домах заперты, а шторы задернуты. И даже когда я колотил в двери, никакой реакции не последовало. Видя, что я совсем упал духом, Анжелина ласково положила ладонь мне на запястье.
— Я поговорю об этом с подружками-швеями. Не стоит недооценивать деликатный подход.
— Ты права, конечно, — неохотно кивнул я. — Давай, а я подожду здесь.
Много времени ей не потребовалось. Скоро она с радостной улыбкой вышла на крыльцо.
— Можно сказать, готово. Они понимают, что разум требует проведения конференции на высшем уровне, и целая их депутация говорит с Бильбоа прямо сейчас.
Какое простое утверждение — и какая скрытая тектоническая мощь таится за ним! И почему это мне вдруг стало жалко Бильбоа?
Прошло совсем немного времени, и вышедшая на порог седовласая матрона помахала нам.
— Он там, — указала она на открытую дверь соседнего здания.
— Предоставляю это тебе, — сказала Анжелина. — Меня пригласили на чай.
— Приятного чаепития. И спасибо за деликатный подход.
Но в Бильбоа — равно как и паре десятков седобрадых старейшин, сидевших позади него, угрюмо насупив брови, — не было и намека на деликатность.
— Что ж, господа, — бросил я холодно и мрачно им под стать. — Перед нами стоит проблема, нуждающаяся в решении.
* * *
Когда я вернулся на корабль, всепонимающая Анжелина протянула мне большой стакан с холодной янтарной жидкостью, как только я рухнул в кресло.
— Убедить их было не так-то просто, но рано или поздно я должен был взять верх. Я разъяснил им, что единственный способ сбыть с рук и нас, и наши омерзительные пищевые пристрастия — это отвести нас в город. Выступаем сегодня же вечером с наступлением сумерек. Когда доберемся, подводы будут ждать нас в глубине леса, чтобы отвезти обратно. Если они все сделают, я обещал, что мы покинем их в течение двадцати четырех часов.
— Думаю, я буду скучать по Флорадоре и новым друзьям. Они в самом деле чудесные люди.
— Согласен. Но, боюсь, мы-то им не очень по вкусу. Ну, чувствую, настало время малость передохнуть. Завтра с рассветом день будет очень-очень хлопотный.
* * *
Обещанные подводы для нашего воинства уже ждали, вытянувшись длинной вереницей. Солдаты-фермеры оживленно болтали между собой, радуясь перерыву в повседневной рутине. Сомневаюсь, что они до конца понимали, что мы затеваем. Да им-то это и незачем. Мы отрепетировали назначенные им роли и лихо освоились с хитроумным делом прятаться за деревьями. Шагнуть вперед, когда будет велено. Громко закричать, потрясая деревянными ружьями. А затем снова отступить за деревья. Потребовалось провести не одну и не две репетиции, прежде чем они проделали эту чудовищно сложную процедуру без сучка без задоринки. Они везли с собой корзинки с едой и крепким сидром, воспринимая все происходящее как корпоративный пикничок. О, святая простота!
Довольно! Не годится всю дорогу изводить себя тревогами. Я знаю, что надо сделать, и сделаю это. Отобрав кувшин у проходившего мимо мужлана, я надолго присосался к нему. И тут же явилась Анжелина, соблазнительно облаченная в черное.
— Твоя фуражка, — она протянула мне нечто завернутое в дерюгу. — Им пришлось пронести ее контрабандой, но они прямо превзошли себя.
Сорвав обертку, я прямо охнул.
— Жуть!
В хорошем смысле. Чернее черного. Длиннейший черный козырек, а сверху, по всей тулье, изысканный узор из черепов и скрещенных костей. Я натянул ее, и Анжелина зааплодировала.
— Чрезвычайно внушительно!
— Спасибо. — Я указал на подводы. — Вперед, к победе!
Вернее, к убийственной скуке под скрип колес. Пока мы ни шатко ни валко тащились сквозь ночь, я ухитрился подремать. К месту назначения мы прибыли почти за три часа до рассвета. Бильбоа уверял, что мы там, где надо. Две луны давали достаточно света, чтобы отыскать тропу, ведущую к опушке. И там, грозно возносясь над нами, обрисовался на фоне неба темный, зловещий силуэт города.
Стоя под высокими стенами и глядя на их жуткий абрис, я вдруг впал в отчаяние. А вдруг мои планы — лишь дым и зеркала? Неужели мой блеф может обмануть хоть кого-нибудь?..
Положив руку мне на плечо, Анжелина подарила мне теплое объятье.
— Ты справишься. Пожалуй, во всей Вселенной это по плечу только тебе.
Как хорошо она меня знает! Я ответил нежным, полным благодарности объятьем. Вновь преисполнившись энтузиазмом и благодарностью.
— Мы их поразим насмерть!
— Вот это Крыса, которую я знаю и люблю!
— Теперь можно расставлять снаряжение. Мотоцикл я проверил и надеюсь, что ты будешь сидеть позади меня, когда мы устремимся на штурм бастионов.
— Конечно, это будет веселенькая поездочка!
Веселенькая? Вообще-то я обычно прибегаю к другому определению. Впрочем, возможно, моя ненаглядная права. Мы справимся.
