Согласно Мадридскому договору, подписанному 14 января 1526 года, Франциск отказался от своих притязаний на Милан и прочие итальянские территории, которые Империя теперь могла рассматривать как свои собственные. Дабы скрепить это соглашение, король дал клятву жениться на вдовой сестре Карла, королеве Элеоноре Португальской, прозябавшей при мрачном испанском дворе в ожидании, пока брат подыщет ей супруга. Внешность Элеоноры была отмечена многими родовыми чертами Габсбургов, и самое мягкое, что можно было сказать о бедняжке, так это то, что она не совсем уродлива. Франциску хватило пары любезностей, чтобы очаровать недалекую, набожную и мягкосердечную королеву, которая немедленно увлеклась им, не веря своему счастью, когда договор был подписан.
Что же касается Бургундии, Карл не оставил почвы для отступления. Франциск, наконец, согласился отдать Империи эту территорию, но заявил, что должен лично наблюдать за процессом передачи. Карл знал, что это будет нелегким. Понимая, что присутствие французского короля смягчит ситуацию, он дал согласие, однако, чуя неладное, потребовал, чтобы Франциск перед возвращением домой оставил вместо себя заложников. Луиза Савойская, мать Франциска, ставшая официальной регентшей на время его плена, решила: двое старших внуков могут занять отцовское место.
Таким образом, исходя из политических соображений, Генрих, герцог Орлеанский, и его старший брат дофин Франсуа были обречены находиться в заточении в Испании до тех пор, пока отец не вызволит их, исполнив обещания по договору. Посол Генриха VIII Английского, Джон Тэйлор, получил приказ сопровождать их в течение долгого путешествия в испанские земли. Перед отбытием из Франции он писал кардиналу Вулси: «После обеда меня привели повидаться с дофином и его братом Гарри. Славные мальчуганы обнимали меня, держали за руку и спрашивали о благополучии его королевского величества… Крестник короля (т. е. будущий король Генрих) отличается более быстрым умом и смелостью, как это видно из его поведения». Франсуа исполнилось семь лет, а Генриху — шесть, когда им пришлось сменить родные замки в Блуа и Амбуазе — роскошные и уютные, на мрачные крепости Испании.
В сопровождении бабушки, Луизы Савойской, и небольшой свиты двое «славных мальчуганов» проделали в ненастную погоду долгое путешествие на юг, к границе между Францией и Испанией. Обмен, по поводу которого было выработано строгое соглашение, происходил в семь утра 17 марта 1526 года. Была огорожена полоса в десять миль вдоль реки Бидассоа, по которой проходила граница. Посреди реки устроили огромный плот, куда доставили августейших узников. В назначенный час с каждого берега отбыло по судну. На каждом находилось равное количество людей, все одинаково вооруженные. На краю огороженного пространства двое мальчиков обнялись на прощание со своими родными.
Все придворные, сопровождавшие маленьких заложников, глубоко переживали разлуку с мальчиками. Но одна из знатных дам, казалось, проявляла особенную заботу и нежность к Генриху. Позднее она станет центральной фигурой в его жизни, ибо доподлинно известно: этой добросердечной придворной дамой была не кто иная, как 25-летняя Диана де Пуатье. Тронутая жестокой судьбой принцев, она поцеловала маленького Генриха в лоб и перекрестила на прощание.
Когда два судна подплыли к плоту и наступил момент обмена, Шарль де Ланнуа, вице-король Неаполя и подданный императора, объявил Франциску: «Сир, вы теперь свободны; да исполнит ваше величество обещанное!» «Все будет сделано!»— ответствовал король, затем, повернувшись к своим несчастным сыновьям, порывисто обнял их и осенил знаком креста. Генрих и его братец поцеловали отцу руку, а он, пообещав, что вскоре пришлет за ними, поднялся на борт ожидавшего судна, и оно направилось к французскому берегу реки. Коснувшись французской земли, Франциск вскричал: «Я король! Я снова король!»
Вначале Генриха и его брата дофина держали в «почетном заключении» в Витории, что в Кастилии. Ожидая освобождения, они оставались с королевой Элеонорой, которая собиралась вскоре стать их мачехой. Добрая женщина проявляла трогательную заботу о их благополучии. Мальчики пользовались также услугами большого штата французских служащих, включая гувернера, учителя, дворецкого, семидесяти слуг и работников. Однако очень скоро стало ясно, что их отец вовсе не намерен выполнять условия Мадридского договора. Еще перед тем, как подписать договор, Франциск сообщил своим посланникам, прибывшим из Франции, что обещания, данные им в плену, — пустой звук, ибо даны под принуждением.
Для современного читателя может показаться странным, сколь безжалостно Франциск отправил сыновей в заточение, отдавая себе отчет, что их плен может продлиться очень и очень долго, раз уж он вознамерился обмануть императора. Но, учитывая ситуацию, мы поймем, что у французского монарха просто не оставалось иного выбора. Ради спасения королевства ему необходимо было действовать и быть свободным. Поражение при Павии нанесло сокрушительный удар по политическому положению Франции и ее военному авторитету.
Мать Франциска, Луиза, обожала своего сына. Он был для нее светом в окошке, смыслом жизни. Она звала Франциска «мой господин, мой король, мой сын, мой Цезарь!» и выбивалась из сил, стараясь сохранить дня него королевство во время его пленения. Однако, немолодая уже королева, не обладала достаточным авторитетом, чтобы успешно править в отсутствие сына. Она всегда отличалась слабым здоровьем, и теперь страдала различными болезнями. Постепенно королеву-мать окружила стая алчных советников, заинтересованных лишь в получении собственных выгод. Народ начинал открыто выражать недовольство битвой при Павии, а иностранные хищники то и дело посматривали в сторону Франции.
А теперь и Карл V столкнулся с трудностями. Из-за того, что Франциск нарушил условия договора, планы императора затрещали по швам. Мало того, что лопнул Мадридский договор, — у императора еще закончились и деньги на жалованье войскам. В его германских владениях свирепствовали религиозные войны, а на венгерские земли напали турки. Неудивительно, что в своем докладе английский посланник описывает Карла как «обремененного заботами».
После своего освобождения Франциск первым делом постарался заручиться серьезной политической поддержкой и осложнить жизнь императору, создав 22 мая 1526 года Коньякскую лигу. Для видимости лига якобы должна была «обеспечивать безопасность христианства и установить надежный и длительный мир», хотя в действительности в нее входили государства, боявшиеся доминирования Империи. Она включала Францию, Венецию, Флоренцию, Папскую область и владения Сфорца, герцогов Миланских. Генрих VIII Английский также принял в ней участие в качестве «защитника». В ответ на действия Франциска «почетный плен» для его детей сменился суровым заточением. Отвечавший за принцев коннетабль Кастилии, дон Иньи-го Эрнандес де Веласко[17], получил приказ перевезти их в глубь Испании. Вначале их отправили в замок возле города Вальядолид. В феврале 1527 года возникло подозрение, что существует заговор с целью освободить мальчиков и вернуть их во Францию, поэтому их увезли на юг.
Карл приказал отослать часть слуг во Францию и отправил детей в замок близ Паленсии, примерно в сотне миль к северу от Мадрида. В октябре — когда Рим был уже захвачен, в Италии кипели войны, а Екатерина тоже была пленницей в Мурате— Карл дал разрешение на краткий визит английских эмиссаров к Генриху и его брату. Они поговорили с учителем принцев, Бенедетто Тальикарно, и сообщили, что тот «не мог подобрать слов, восхищаясь умом, способностями и жаждой знаний герцога Орлеанского, не говоря уж о его любезности, благородстве ума, коим он открыто блещет».
В 1529 году испанцы схватили французского шпиона близ Паленсии, неподалеку от замка, где держали принцев. Шпиона казнили. Боясь, что мальчиков снова попытаются освободить, император приказал увезти их еще дальше. Их новым домом стала мрачная горная крепость Педраса, лежащая между Мадридом и Сеговией. Французскую свиту и слуг забрали у них за несколько месяцев до переезда. Отправленные рабами на галеры, несчастные слуги, если верить слухам, потерпели кораблекрушение, их захватили пираты и, в конце концов, продали в рабство в Тунис. По иронии судьбы, десять человек из сорока одного были впоследствии освобождены Карлом V, когда в 1535 году он захватил этот город. Таким образом, у мальчиков остался единственный компаньон для развлечений, французский карлик. Тюремщики, суровые испанские солдаты, держали их под неусыпным надзором, но мало беспокоились об их бытовых нуждах.
Французский агент, побывавший близ Педрасы, описывал, как он дважды встретился с мальчиками в июле 1529 года. Первая оказия выпала ему, когда испанский вельможа вел детей к мессе в сопровождении восьми десятков солдат-пехотинцев. Второй раз он наблюдал, как дети направлялись к месту, отведенному для игр, в окружении пятидесяти всадников. Шпион сообщал, что, куда бы Генрих ни отправлялся, он всегда едет на ослике, а двое людей держат его с двух сторон, ибо он не оставляет попыток вырваться. Шпион также заметил, что принц при любой возможности клянет испанцев на все корки.
