Конечно, нормальные отношения между новым императором и всесильным Бисмарком не могли сохраняться долго. Новый начальник генштаба Альфред Вальдерзее сам хотел стать канцлером и вместе со своей женой-американкой плел интриги против Бисмарка. Под влиянием Вальдерзее Вильгельм поддержал антисемитское христианско-социальное движение, которое возглавлял придворный проповедник Штёккер, в результате чего возник серьезный конфликт с Бисмарком. Вскоре после прихода Вильгельма на престол Штёккер опубликовал высказывание Вильгельма, согласно которому тот «позволил бы старику передохнуть полгодика», а затем «стал бы править сам».
В своих беседах с Вильгельмом II Вальдерзее утверждал, что Россия быстро усиливается, заказывая современные вооружения во Франции и создавая в Польше новые военные склады, стягивая военные силы к германской границе. Он убедил императора в том, что дружба с Россией нереальна и что канцлер живет понятиями двадцатилетней давности. Утверждения Вальдерзее казались тем более весомыми, что Бисмарк в своих речах все чаще ссылался на прежние давние годы. Германский посол в Турции, принятый кайзером в Берлине в апреле 1889 г., заметил, что Вильгельм, подозрительно относившийся к России, сказал: «…если Бисмарк не согласится с нами в русском вопросе, тогда нам придется расстаться».
Критическая фаза началась 15 марта 1890 г., когда императору доложили о встрече Бисмарка с лидером партии католического центра Виндтхорстом, которую организовал все тот же Бляйхрёдер. Здесь терпение Вильгельма лопнуло.
В своих воспоминаниях Бисмарк красочно описал события этого дня. В 9 часов утра канцлера разбудили сообщением, что через полчаса он должен сделать доклад императору в служебной квартире Герберта Бисмарка. Услышав о визите Виндтхорста (о чем, впрочем, он уже был осведомлен), Вильгельм выразил недовольство тем, что Бисмарк предварительно не известил его об этом. Бисмарк настаивал на своем праве принимать у себя посетителей, Вильгельм — на своем требовании спрашивать у него согласия. Дошло до того, что Бисмарк схватил папку с бумагами и с грохотом швырнул ее на стол перед императором. По существу Бисмарк был прав, тем более что свои замечания Вильгельм высказал, как всегда, в бестактной форме. Но это уже не имело значения. Содержанием переговоров с Виндтхорстом Вильгельм II даже не поинтересовался.
После этого он потребовал объяснений, почему Бисмарк запретил министрам делать ему доклады без своего разрешения. Дело в том, что, стремясь упрочить свое руководство правительством и ограничить личное воздействие императора на министров, Бисмарк использовал приказ Фридриха Вильгельма IV от 8 сентября 1852 г., по которому министры были обязаны ставить в известность главу кабинета о своих предложениях, выносимых на рассмотрение короля. Вильгельм потребовал отменить этот приказ, а Бисмарку пришлось выслушать от него обидный, но справедливый упрек, что без личных переговоров с министрами императору править невозможно, поскольку Бисмарк большую часть года проводит в Фридрихсруэ.
Обозленный канцлер тут же нанес болезненный контрудар: он стал отговаривать кайзера от визита в Россию и подал ему донесение немецкого посла из Петербурга, где был приведен весьма презрительный отзыв Александра III о германском монархе. Для самолюбивого Вильгельма это было как пощечина.
Разговор императора и канцлера затрагивал кардинальные вопросы управления страной. Замечание Вильгельма, что следует уменьшить военные кредиты, чтобы обеспечить утверждение их большинством рейхстага и избежать его роспуска, означало отказ от правительственной программы, с которой были связаны все планы Бисмарка. Казалось бы, ему следовало сразу уйти в отставку, но он все еще тянул время, отказываясь вместе с тем отменить приказ 1852 г., пока не дождался утром 17 марта прямого указания императора подать в отставку.
Вечером на заседании кабинета Бисмарк прочел заявление о причинах своего ухода. Они выглядели примерно так: отсутствие единодушия между министрами и отсутствие полного доверия к нему со стороны императора; ощущение, что он стоит на пути императора; официальное уведомление о желательности его отставки. При этом Бисмарк подчеркнул, что его отставка невыгодна для государственных интересов и что его здоровье в хорошем состоянии. Министры реагировали на это вяло, а император снова послал запрос, почему до сих пор не поступило прошение об отставке.
18 марта Бисмарк это прошение подал, и Вильгельм поспешил с ним расстаться. Уже вечером он сообщил на совещании генералов, что вынужден уволить канцлера. Бисмарк не успел еще получить ответ на свое прошение, как новый канцлер, генерал Лео фон Каприви, уже занял часть его служебной квартиры и этим вынудил его к поспешному выселению. Эту обиду Бисмарк помнил до конца своей жизни. Желая соблюсти приличие, император в двух посланиях 20 марта, в день официальной отставки канцлера, лицемерно выразив сожаление об уходе Бисмарка, возвел его в достоинство герцога Лауэнбургского и назначил «генерал-полковником кавалерии с рангом генерал-фельдмаршала». Бисмарк не хотел принимать герцогский титул и просил разрешения сохранить прежние имя и титул. До конца дней он, как и раньше, именовал себя только князем Бисмарком. В отставку ушел и Герберт Бисмарк.
Посетив гробницу Вильгельма I и попрощавшись 26 марта с императором, в субботу 29 марта Бисмарк покинул свою резиденцию и, сопровождаемый толпами поклонников, направился на вокзал, где его ждал почетный караул и военный оркестр. Смешавшись с толпой, вслед отходившему поезду приветственно махали многие важные лица. Бисмарк стоял у окна вагона. Император, конечно, отсутствовал, но о нем Бисмарку забыть не дали. В следующий вторник, когда под торжественную музыку оркестров в Фридрихсруэ он отмечал свое 75-летие, из дворца прибыл подарок, и Бисмарк с изумлением обнаружил, что для полного счастья ему не хватает только огромного портрета кайзера. Впервые в жизни он не нашелся что сказать.
В целом же отставка канцлера, почти тридцать лет правившего Германией, была воспринята в стране на удивление спокойно. Никто не сокрушался, не выражал сожалений и опасений за будущее. Многие, очевидно, вздохнули с облегчением. Печальна судьба людей, которые из обожаемых и незаменимых кумиров превращаются в надоевшую всем фигуру, от которой спешат избавиться. Бисмарку пришлось испытать эту судьбу.
После падения
«Не могу же я бездельничать, как залегший в спячку медведь», — жаловался Бисмарк после отставки. Некоторое время он наслаждался конными, автомобильными и пешими прогулками по имению, с удовольствием наблюдал за играми детей своей дочери Марии, интересовался благосостоянием крестьян и их семей из окрестных деревень, проживавших на территории его поместья. Но он был слишком зол и полон энергии, чтобы принять отставку спокойно.
В курсе нового канцлера Каприви было много такого, что Бисмарку не нравилось: попытки примириться с рабочими, колониальные уступки Британии в благодарность за Гельголанд, ухудшение отношений с Россией. Не имея возможности выступать в рейхстаге, Бисмарк нашел иной способ выражения своих взглядов: он принял предложение издателей «Гамбургер Нахрихтен» писать для них комментарии на актуальные события. Продиктованные в спешке и небрежно отредактированные, статьи Бисмарка не пользовались у читателей особой популярностью. Возраст наложил отпечаток на стиль, лишив его остроты, сделал высказывания похожими на догмы. Временами в тексте встречались досадные повторы. Но, несмотря на то что его статьи больше никого особо не впечатляли, они обладали определенной привлекательностью, поскольку всегда интересно было узнать, что скажет отставной политик читателям. Вскоре статьи Бисмарка начали печатать также газеты Мюнхена и Лейпцига. Часто их цитировали в иностранной прессе.
К весне 1892 г. положение Каприви пошатнулось. Причиной тому послужила долгая полемика в рейхстаге и в стране в целом по поводу законопроекта об образовании. Кроме того, Каприви отдалился от многих из своих прежних коллег-генералов (в частности, Вальдерзее) и от некоторых влиятельных промышленников, не разделявших его социальной политики. В результате Вальдерзее начал искать пути примирения императора и Бисмарка.
4 мая 1892 г. газеты поместили объявление о помолвке Герберта Бисмарка с графиней Маргаритой Хойос, которая происходила из аристократической венгерской семьи. Герберту, забытому сразу же после его отставки, император незамедлительно отправил большую поздравительную телеграмму. Газеты запестрели предположениями о том, что брак Герберта станет для Вильгельма II блестящей возможностью помириться с экс-канцлером. Но император считал, что инициатива должна исходить от Бисмарка. Свадьба Герберта состоялась 21 июня 1892 г. в Вене и получила полное освещение в прессе.
