Это хорошо. Значит, они здесь непуганые и, вполне может быть, не шибко злые. Можно надеяться, что мой вопрос решится бескровно и с минимальными потерями.
За углом умиротворяюще урчал дизель, а когда мы вошли в тамбур, я увидел лестницу в подвал и там, внизу, как позабытый признак утраченной цивилизованности – горящую электрическую лампочку, забранную в обрешеченный плафон.
В подвал мы спускаться не стали (и слава Богу, с некоторых пор я недолюбливаю подвалы), прошли сразу в коридор, а там лампочки не горели, вполне хватало света из окон.
Командир патруля зашёл в кабинет, на двери которого висела табличка с надписью «Комендант», а мы остались ждать в длинном коридоре с кучей дверей по обеим сторонам и без единой скамейки.
Пахло табаком и сырой овчиной, было тихо. Очевидно, регламент работы данного учреждения не предполагает наличие посетителей, которые могли бы праздно торчать тут в ожидании своей очереди, разгуливать по коридору и сидеть на скамейках. Это может не значить ровным счётом ничего, и в то же время… Вполне может быть так, что «посетители» находятся этажом ниже, в далёких от комфорта условиях и торчат там вовсе не праздно, а ожидают своей участи. В свете того, что сейчас я как раз выступаю в роли «посетителя», очень надеюсь, что это не так и у меня просто хорошо развитое воображение.
– Ну всё, пит здесь тебе, диверсант, – не замедлил подтвердить мои домыслы злыдень-рукосуй. – Комендант у нас лютый. Ой, лютый… Он с тебя три шкуры сдерёт. А потом тебя пустят в расход. Если мы ещё не уйдём на маршрут, я лично попрошусь в расстрельную команду, чтоб тебя шлёпнуть.
– Лёха, ты чего такой злой? – Ага, я помню, как командир обращался к рукосую. – Ты про принцип Талиона слышал?
– Не понял, что за принцип? – досадливо нахмурился рукосуй, которому почему-то не понравилось, что я обратился к нему по имени.
– Если в двух словах, то «око за око». Или «как аукнется, так и откликнется».
– Не понял… Ты что, угрожаешь мне?!
– Да Боже упаси! Я разве в том положении, чтобы угрожать? Просто напомнил, что есть законы человеческого общежития. Не нами придуманные. И люди по ним живут тысячелетиями, независимо от режимов и диктатур, которые меняются как перчатки.
– Так ты мне всё-таки угрожаешь! – Рукосуй отпихнул патрульного, стоящего рядом со мной, и больно ткнул стволом карабина мне в лоб. – Запомни, падла, я тебя лично расстреляю! Ты понял?! Он ещё тут свой рот будет разевать…
Да, наверное, лучше было промолчать. Как минимум одного врага я тут уже приобрёл, причём считай что на ровном месте, без уважительных причин.
– Всё, всё, ты самый крутой, я молчу.
– В смысле «самый крутой»? Ты чё, падла, прикалываешься так? Да я тебя…
Тут в коридор весьма своевременно вышел командир. Он одёрнул распоясавшегося рукосуя, забрал у патрульных моё оружие, и мы вместе с ним зашли в кабинет.
* * *
Комендант не показался мне лютым.
Выглядел он основательным и домовитым и больше всего походил как раз на начальника ЖЭУ. Как будто бы и не менял работу, а просто распорядился прицепить модные вывески в унисон с текущим моментом.
А ещё он был взрослый. В патруле сплошь молодежь до тридцати лет, а коменданту хорошо за пятьдесят.
В общем, как увидел я его, сразу от сердца отлегло. А то ведь встревожился в коридоре, когда злыдень стал стращать глупыми посулами, что называется, «повёлся».
В кабинете было тепло и накурено. У окна стояла добротная заводская буржуйка (не то что привычная для большинства квартир самоделка из чего попало) с выведенной в форточку трубой. На буржуйке исходил паром чайник.
Старый конторский стол, обитый дерматином, шкаф с папками, обшарпанный сейф, аккуратно заправленная солдатская кровать у одной стены, узкая деревянная скамья у другой. Вешалка с верхней одеждой в одном углу, тумбочка с радиостанцией Р-123 в другом. На столе пепельница с окурками, аккуратно вскрытая с торца пачка «Беломора», стакан с чаем в подстаканнике, колотый сахар в чашке и заложенная посерёдке старой советской открыткой с 23 Февраля книжка «Граф Монте-Кристо» с затёртой до дыр обложкой и истрепанным переплётом.
Вот такой кабинет. Как видите, по военным меркам вполне даже уютно. И на мой взгляд, обнадёживающая деталь: человек, читающий такие книги, не может быть злыднем.
Кстати, про Р-123. Тех антенн, что я видел на крыше, явно многовато для такой игрушки, и они слишком мощные (тут хватает одного четырёхметрового штыря), значит где-то в здании есть аппаратная с некоторым количеством иных средств связи. А это, вкупе с вездеходами во дворе наводит на мысль, что в комендатуре есть отдел или какое-то иное подразделение Хозяев. Не думаю, что в настоящий момент мне это как-то пригодится, но кто его знает, в какую сторону изменится ситуация…
Комендант был облачен в старый выцветший камуфляж, валенки, подшитые кожей, и меховую душегрейку. Мне показалось, что у него радикулит: он кренился на один бок и регулярно потирал спину.
– Вы комендант?
– Угадал.
– Как к вам обращаться?
– Ишь какой прыткий! Я сам к тебе обращусь, когда надо, ты просто слушай внимательно и делай что говорят.
Подойдя вплотную, комендант придирчиво осмотрел меня, вертя из стороны в сторону, словно некий неодушевлённый объект, и пожал плечами:
– Не похож на диверсанта.
– Согласен, – кивнул командир патруля.
– Как звать?
– Александр Дорохов, – представился я.
– Значит, говоришь, московский родственник Ваньки Щукина?
– Так точно, – кивнул я.
– Ты военный, что ли?
– Служил в войсках связи, – не стал скрывать я. – После института, «пиджаком». Год назад демобилизовался, теперь на вольных хлебах.
– Понял. А сейчас кем трудишься?
– Художником.
– Художником? Это хорошо. Портреты рисуешь?
– Да всё помаленьку рисую. Портреты, пейзажи, не шибко здорово, но люди берут, с голоду, как видите, не умер.
– Это хорошо. – Комендант кивнул командиру патруля: – Развяжи.
Командир дежурно предупредил меня, чтобы не делал глупостей, и избавил от пут.
Ну вот, жизнь потихоньку начинает налаживаться. Сейчас чайку предложит, и…
– Раздевайся. – Комендант кивнул на скамейку у стены.
Упс… Сглазил. Хотя нет, это ведь тоже входило в список возможных перспектив.
– До…
– До трусов. Хм… Не бойся, мы не такие, это просто досмотр. Обыскивали его?
– Конечно, – кивнул командир патруля.
– «Конечно»… Поди охлопали наскоро, и вся недолга. Карманы выворачивали?
– Ннн… нет, но всё проверили. Магазины нашли…
– Ладно, сейчас посмотрим, что вы там не нашли.
Я стал раздеваться, складывая одежду на скамью. Комендант не побрезговал лично проверить мои вещи, прощупал каждый шов, вывернул все карманы и прогнул-простучал обувь. Похоже, он знал толк в такого рода процедурах. Возможно, я ошибся насчёт начальника ЖЭУ и в мирное время товарищ занимался совсем другими делами.
– Чисто, – резюмировал комендант. – Одевайся.
– Я же говорил, – приободрился командир патруля.
– А по дороге он ничего не выкидывал? – не унимался комендант.
– Нет.
– Точно?
– Виталий Палыч, вы за кого меня держите? – вежливо возмутился командир. – Как взяли, он всё время на виду был, за каждым шагом следили!
– Ну-ну… Ладно, будем считать, что всё правильно сделали.
Пока я одевался, комендант забрал у командира патруля мой автомат, сноровисто разобрал его и стал исследовать. Посмотрел ствол на просвет, скрутил компенсатор, пальцем потёр дульный срез, проверил газовую трубку, опять пальцем поковырял, затем стал нюхать ствольную коробку.
– Ага… Когда стрелял?
– Сегодня утром.
Отпираться не стоит. При поверхностном обслуживании, что называется, «на коленке», всё равно остаётся нагар и запах пороха.
– И по кому палил?
– От «курков» отстреливался.
– Где это было?
– Возле библиотеки на Старой Площади. – Я намеренно назвал известное всем аборигенам место в противоположной стороне от хлебозавода. – Мимо проходил, без разговоров начали стрелять. Побежал, увязались, выпустил магазин для острастки.
– Попал?
– Да бог его знает. Вроде там у них никто не орал, но сразу отстали.
– Хорошо, проверим.
Ага, замучаетесь проверять. К этой библиотеке на Старой Площади (не путать с аналогичным местечком в Москве) горожане на пушечный выстрел боятся подойти. Как «курки» туда вселились, люди из половины ближайших домов переехали. Интересное местечко, позже мы к нему обязательно вернёмся…
– Воля ваша, проверяйте. Думаю, там весь квартал стрельбу слушал.
– Проверим, проверим… А автомат, говоришь, в «армянском доме» взял?
Командир патруля прилежный парень. С памятью у него полный порядок, всё как есть пересказал.
– Так точно.
– Угу… – Комендант сел за стол, закурил и, пристально глядя на меня, стал размышлять вслух: – Так… Ваньку Щукина я знаю. Оболтус ещё тот. Если ты его родственник, значит, такой же оболтус. Но про «армянский дом» тоже знаю. Это было славное дело. Точно там участвовал?
