правда еще девочка? — я, опустив глаза, закивала. Девушка хмыкнула. — А ты для единственного себя берегла или просто никто не подвернулся под руку подходящий? Ты же вон девчонка симпатичная, явно за тобой бегали толпами.
Сделала глубокий глоток уже остывшего чая и заговорила. Чувствую, что это важно. Не просто так Лилит спрашивает.
— Не то, чтобы я верила в любовь на всю жизнь, в первого и единственного. Слишком много вокруг примеров было, где этот первый тем еще козлом оказывался. Просто хочу, чтобы было все хорошо и красиво. Ведь девочке важен первый раз, — попробовала улыбнуться я, но получилось что-то слишком кривое и неуверенное.
Лилит еще сильнее нахмурилась.
Я сказала что-то неподходящее?
Ой… Марки же инкуб… И как же теперь?!
Стоп! Неужели мне придется отрабатывать так свою жизнь тут?!
Смущение прошло, оставив место панике.
Теперь понятный шутки Лилит… И то, что она нахмурилась…
— Эй, Вера, ты что там уже надумать успела? — Лилит подскочила ко мне и встряхнула за плечи. — Ты побледнела, словно за тобой снова Смерть пришла. Успокойся!
Я кивнула, пытаясь дышать глубже. Все хорошо, все хорошо…
— Лилит… А мне придется с ним быть, чтобы жить тут, да? — дрожащим голосом спросила я.
— Что? — девушка явно не сразу поняла, о чем я. — Ты вот сейчас из-за этого побледнела? Ве-е-ерка, — девушка села рядом и обняла меня. — Не думай глупости. Ничего такого тут нет. Тебе не придется эм… Так отрабатывать еду. Ничего так отрабатывать не придется, Вера, ты чего? У нас тут не рабовладение, тебя тут никто в сексуальное рабство не берет. Поняла?
Я кивнула.
Капли упали на сжатые ладони. Я что, расплакалась?
Ой, совсем расклеилась я тут…
Глава 13. Вера
— Что у вас тут произошло? — голос Марки прозвучал как гром среди ясного неба.
Я вздрогнула, сразу перестав плакать. Страшно. Ругаться будет, наверно.
Интересно, почему я подумала, что он будет ругаться?
— Вера? — холодные тонкие пальцы легли на мои сжатые кулачки. — Все хорошо?
Я кивнула. Но, кажется, мне не поверили. Почувствовала на себе тяжелый взгляд, потом не менее тяжелый вздох. А потом мужчина подхватила меня на руки и понес в кабинет.
Я сжалась, вспомнив шутки Лилит, что явно не ускользнуло от него. Руки на меня чуть сильнее прижали меня к телу мужчины, что я ощутила, как грудь вздрагивает от бьющегося сердца.
— Лилит, прибери тут все. Едой на весь этаж несет. Знаешь же, что не люблю.
— Зато Веру покормила, — тихо ответила она начальнику своему, но тот проигнорировал слова девушки, закрыв уже двери магией.
Он втянул воздух, дернув крыльями носа, после чего вверху окна открылось две небольшие форточки, которые я раньше даже не заметила.
Невероятно.
Меня молча вернули на диван, на котором я провела весь день в режиме тюленя и опустились рядом на колени.
— Вера, расскажи, что с тобой?
— Марки, все хорошо. Я же говорила, что у меня могут быть эмоциональные качели, — попробовала улыбнуться ободряюще ему. Ну как я могу сказать ему, что испугалась возможной обязательной близости с ним? — Просто привыкаю к новой реальности.
— Что тебе сказала Лилит? — проигнорировал он мое объяснение.
Не поверил…
Я глупо улыбалась, пытаясь найти подходящее объяснение, в которое он мог бы поверить. Но размышления прервала головная боль.
В висках застучала кровь, голова потяжелела, в глазах потемнело.
Перенервничала… Явно нервная головная боль.
— Я прибью эту женщину! — рыкнул рядом мужчина. — Вера! Прости…
На пульсирующие виски легли прохладные ладони Марки и сразу полегчало, в голове прояснилось.
Стоп.
Он сейчас про Лилит сказал? Почему он собрался ее прибить?
Вспомнились всякие фильмы и книги Наташки, где там спокойно мысли читались. Это сейчас что, меня прочитали?
— Да, — тихо ответил мужчина, продолжая массировать виски.
Нет! Так не бывает! Люди не умеют читать мысли…
Но он и не человек.
Вырвалась из руки этого… Демона! По другому не назвать и откатилась на другой конец дивана. Неужели он читает мысли?! Головная боль противным нытьем вернулась в виски.
Точно… Как же я раньше не догадывалась? Ведь это не первый раз. Он же вчера отвечал на вопросы… А я думала, что вслух задавала вопросы по невнимательности.
— Вера, успокойся. Да, я могу читать твои мысли. И не только я. Пока ты для нас тут как открытая книга…
— Гад! — хотелось что-то в него кинуть, но поняла, что это бесполезно. Все равно не попаду. — Раньше можно было сказать!
Так, и как мне теперь закрываться? Не хочу, чтобы меня читали! Хоть что-то тут должно быть мое! Сама себе не принадлежу, ни одной вещи собственной! Мысли же мои должны быть… И если не хочу делиться ими, значит
— Когда бы, Вера? Ты вчера только появилась, была в шоке и растеряна. Половина информации, если бы не вся, прошла мимо тебя. Сегодня почти весь день приходила в себя после ритуала. Когда я тебе должен был тебе рассказать? — спокойной проговорил мужчина, но в голосе чувствовалось раздражение.
— Не знаю. Но поставь себя на мое место! Это неприятно.
Мужчина помассировал переносицу, тяжело вздохнул и встал.
— Вера, давай сейчас мы оба успокоимся. Я понимаю тебя. Пожалуйста, не устраивай истерик. У меня тоже был тяжелый день. Сейчас мы вернемся домой, я поем, ты тоже, если еще голодна и мы спокойно поговорим. Ты меня поняла?
Я кивнула.
А потом меня просто подняло в воздух и кинуло ему в руки.
Вот теперь я поняла, что у него точно плохое настроение.
Ладно, мама всегда говорила, что женщине нужно замолчать, если мужчина в плохом настроении. Потом выскажу все, что о нем думаю. И потом подумаю…
А сейчас бы успокоить его. Все же я завишу от него в этом мире, хоть мне и категорически не нравится такое положение дел. Но, как там говорится?
Не можешь противостоять? Возглавь!
И завтра напрошусь в библиотеку. Интересно, а у них есть тут интернет?
Меня опустили в помещении с бегающими рисунками, а потом, увидев босые ноги подняли на руки и понесли в столовую.
— Спасибо, — улыбнулась я.
Приятно все же. Меня, наверно, даже в детстве так часто на руках не носили.
— Знаешь, Марки, такими темпами я вообще разучусь ходить и придется тебе меня на руках все время носить, — попробовала пошутить я.
Он улыбнулся. Ага, значит в нужном направлении двигаюсь.
— Я не против. Можешь не смущаться, мы пришли.
Меня спустили на стул. В тарелке уже лежало что-то, кажется, съедобное.
Так, мужчина злой и голодный. Значит улыбаемся
