Кое-как справившись с халатом и не удосужившись поднять плед и платок, громко извинилась. Извинения приняты не были. Мимо окна, тренькнув звонком, прогрохотал трамвай, но это было совсем не то, чего я ожидала. Сразу зазнобило, а следом опять обдало жаром. Вскочив, я вылетела в коридор и увидела настежь распахнутую входную дверь. Подошла к ней на цыпочках и осторожно прикрыла, размышляя, могла ли Наталья оставить ее в таком состоянии? «Разумеется, нет!» – ответила сама себе и закрыла замок на фиксатор. Потом вооружилась взятым с полки рожком для обуви и также на цыпочках прошлась по квартире, умом понимая, что таинственный гость, а может быть, и гостья, с визитом в ней не задержались. В тот момент даже не подумала, что задержись они здесь на самом деле, им следовало бы обеспечить свободный выход – открытую настежь дверь. Я могла бы убедить себя в том, что мне все приснилось, естественно, кроме моего шлепка на пол, от него остался синяк на локте, но, вернувшись к дивану, окончательно уверовала в реальность случившегося. На месте моей спячки валялся кусок металлической трубы, похожей на водопроводную, один конец которого был эстетично обмотан тряпкой. Наверное, все-таки больше для удобства, нежели для красоты. Почему-то именно эта тряпка – на белом поле яркие красные, зеленые и желтые горошины, а не сама труба вызвала у меня приступ ужаса. Хотя ничего удивительного – помимо горошин на ней были хорошо заметны подсохшие пятна крови, свидетельствовавшие о том, что она уже побывала «в деле». Сразу же вспомнилась замотанная бинтами голова Раисы Афанасьевны и возник справедливый вопрос – а меня-то за что?
Подыскать более-менее подходящий ответ я не смогла – слишком уж нравилась сама себе. Напрашивался только один вывод – да не за что! Я упорно будила в себе воспоминания о худощавой фигуре в черных (это ж надо, по такой жаре!) брюках и бежевой то ли футболке, то ли рубашке с короткими рукавами, но никак не могла понять, к какому полу принадлежало это сдвинутое существо. Честно говоря, мне с моей точки зрения на полу лучше всего был виден его тощий зад. Все остальное, увлекаемое порывом шарахнуть трубой по моей головушке, нырнуло в так удачно освобожденное мною место на диване.
Уговаривая себя успокоиться, я снова вернулась в коридор и прислушалась. На лестничной площадке было тихо. Заглянув в глазок, машинально отметила, что шуметь просто некому. Почему-то это обстоятельство испугало больше всего. Не чувствуя под собой старого паркета, я безвольно откинулась к стене. Болезненно царапнуло острым когтем одиночество, и под напором новой волны страха я съехала прямо на свалившуюся швабру. О том, чтобы под нее замаскироваться, не было и речи, но ее ручка, в крайнем случае, вполне могла сойти за копье, а посему вытаскивать подметательное оружие из-под себя не стала.
Наташке наверняка икалось со страшной силой – слишком рьяно я поминала ее основательность в выборе покупок. Даже к приобретению туалетной бумаги подходит так, как будто от этого зависит обороноспособность Родины. Да за то время, что она шляется по оптовке, я трижды могла основательно высохнуть вместе со своими шмотками. Запоздало вспомнила про мобильник, а следовательно, возможность высказать подруге наболевшее вслух, но он находился в комнате, а оставлять без контроля входную дверь, хотя бы и запертую, не хотелось.
Время тянулось, как путь томящейся от безделья черепахи. До тех пор, пока меня не вышибла из седла ноющая боль в коленках. Она же направила ход мыслей в правильную сторону. Следует немедленно сообщить следователю об инциденте. Если несчастную голову Раисы Афанасьевны «приласкали» тем же самым огрызком трубы, которым пытались «погладить» мою, в данном случае, счастливую, с Серова должны снять обвинение в покушении на убийство гражданки Лымарь.
Я с трудом распрямилась, меньше чем за минуту пройдя путь эволюции от низшего животного типа амебы, корненожки или грегарины – не суть важно, до человекоподобной обезьяны. Дальше – прямо как по писаному! Преобразование в человеческую ипостась завершилось сразу же после того, как взяла в руки швабру. И тут же выронила ее из слабых рук, она ловко уложилась перед дверью прямо по диагонали. На лестничной клетке раздались шаги, а следом слабый перезвон ключей.
– Что за чертовщина! – громко ругалась подруга, безуспешно пытаясь открыть дверь. Не удивительно – мешал стопор. И ступор, который я не менее безуспешно пыталась преодолеть: расслабилась от долгожданного появления подруги. Два длинных и один короткий звонок заставили меня встряхнуться. Не очень давно точно такой же звонок выбивал из колеи всю мою семью. Бедные кошки, вытаращив глаза, шарахались в разные стороны, и надо было обладать достаточной ловкостью, чтобы избежать с ними стыковки. Потому как открыть дверь звонившему кидались наперегонки все. С одной главенствующей мыслью – лишь бы он не нажал кнопку звонка еще раз. Сколько раз я направленно летала головой в дверь. Если бы не собственные надежные руки!..
Перегнувшись через швабру, после нескольких неудачных попыток я все-таки открыла дверь. Увешанная пакетами и весьма довольная собой Наташка смела швабру, а следом и меня с прохода, ногой лягнула дверь, заставив ее основательно приложиться к косяку, и, подтолкнув меня сумками в комнату, добродушно обругала. Не слушая Наташкиных сетований по поводу ее излишней отзывчивости к чужим проблемам, в результате которых она осталась без копейки, я торопливо вернулась в коридор и щелкнула дверным замком. Подруга озадачилась:
– Приснился «бандитский Петербург»? А почему плед на полу валяется? Ну точно, на мой звонок спросонья с койки сорвалась!
Подруга взмахнула пакетами с намерением зашвырнуть их на диван, но я отчаянно завопила: «Не-е-ет!!!» Взмыв вверх, пакеты с оторванными ручками шлепнулись на пол.
– Мама дорогая… – озадачилась Наташка. – Что ж ты так орешь-то? – И, внимательно проследив за моим взглядом, уставилась на диван. Не веря собственным глазам, подошла поближе, отфутболив в сторону один из пакетов. – Это еще что такое? – Очки у нее съехали к носу, и Наталья решительно задрала их на лоб. – Труба дело! Ты что, с этим спала?
Я отчаянно замотала головой и кое-как пояснила, что железякой меня насильно пытались убедить не просыпаться вообще.
– Как это? Так я же лично дверь закрывала… Фига себе! Ир, ты хорошо замком щелкнула? Пойду проверю. – Подруга, взметнув подолом новой легкой юбки, вылетела в коридор и через пару секунд вернулась обратно: – Сматываемся! Похоже, ключи от этой квартиры имеют все, кому не лень. Ай да Светка! Блин! – Наташка споткнулась об очередной пакет. – Ну что ты стоишь? Видишь, твои обновки к балкону улетели? Все в тебя! Даже затюканные, в смысле запакованные, вечно под ногами путаются. Переодевайся. Там голубые бермуды, так ты их не трогай – мои, а твои – бежевые. Нижнее белье… Погоди… А ты видела, кто на тебя покушался?
– Нет. Я в момент нападения неловко повернулась и загремела на пол. Пока выпутывалась из пледа и халата… Короче, убийца удрал. Надо позвонить следователю! На диване орудие преступления, которым ранили Светкину соседку.
– Замечательно! Следователь сразу же поверит твоим бредням. С другой стороны… Я-то тебе верю. Знаешь, пожалуй, ты права. Интересно, далеко он уехал? Мне как-то страшно выходить из этой квартиры. Вдруг убийца проник в мою машину? На рынок он со мной точно не ездил.
Наташкино лицо неожиданно превратилось в маску. Неуверенными шагами она добралась до кресла и с размаху в него села.
– Наталья… – робко позвала я подругу, но она никак не прореагировала. Медлить было ни к чему. Вытащив из сумки мобильник, стала звонить Александру Витальевичу. Номер был занят, и я решила употребить свободное время с пользой. Трех минут на одевание хватило с лихвой, с зачетом времени на раздумья по поводу цвета приобретенных для меня брюк. Запамятовала: когда в готовом виде предстала перед Наташкой, она возмутилась достаточно слабо – не вытряхнула меня из своих голубых бермуд, а ограничилась усиленным морганием.
7
– Да!!! – гаркнул в трубку следователь так, что я невольно поморщилась и забыла, с чего хотела начать сообщение. – Ирина Александровна, что случилось?
«Надо же! – удивилась я, – всех помнит по номерам».
– Да в общем-то, пока ничего страшного. Просто меня хотели убить. Во сне.
– А вы постарайтесь спать в более походящее время, например ночью.
Было слышно, как следователь фыркнул.
– Если после каждого приснившегося кошмара будете делиться со мной своими страхами, мне работать будет некогда. Обратитесь к психотерапевту. Извините, очень занят.
Я не сразу сообразила, что разговариваю сама с собой: Александр Витальевич отключился. Мельком взглянув на подругу, я заметила на ее лице проблески интереса к своим голубым брючатам. К тому моменту окончательно вспомнила цвет своих собственных. Но переодеваться не хотелось. Надо было немедленно отвлечь подругу от меркантильных частнособственнических переживаний, и я вновь позвонила следователю. Главное, не дать ему первому рта разинуть. Косясь на подругу и на всякий случай зайдя за второе кресло, чтобы скрыть предмет, способный вызвать шквал Наташкиного негодования, я, захлебываясь словами, выдала Александру Витальевичу короткую информацию о случившемся и предложила немедленно забрать с места происшествия, то есть дивана, орудие нападения. Так и быть, до приезда оперативников покараулим.
