— Обязательно. Если ты считаешь, что так будет лучше… А отчего бы взять и не сказать мне все прямо? Вроде не чужие люди, и парень я понятливый, если заранее буду знать, чего ты опасаешься, только лучше будет. Нам обоим…
Сильвия щелкнула языком, непонятно что выразив этим звуком, встала и, совсем чуть-чуть утрированно покачивая бедрами, обтянутыми шерстяной юбкой цвета индиго, подошла к стойке, сама налила себе розового джина в высокий стакан, в известной пропорции добавила настоящего индийского тоника из коры хинного дерева.
«В какую игру она сейчас намеревается сыграть?» — подумал Шульгин. С ней всегда так: и когда она считалась врагом, и когда теперь считается другом. Карты розданы, игра пошла, а какая именно, какие в ней правила и какие ставки — до поры неизвестно.
Оно, может быть, и увлекательно, но опасно.
Шульгин вдруг вспомнил, какова эта дама в постели. Воспоминание было волнующим и приятным. Правда, с тех пор у него появилась Анна, вторая законная и первая любимая жена, тоже любящая и беззаветно преданная, он пока не собирался ей изменять, но все же, все же…
Его по-прежнему возбуждали «отвязанные», слегка порочные женщины, вроде той же Ларисы. Они настолько же интереснее добродетельных, как бараний шашлык со жгучей абхазской аджикой — сдобных отечественных пирогов.
На это скорее всего и расчет очаровательной инопланетянки.
— Стоило ли утруждаться? Я с удовольствием бы сам это сделал для тебя, — спросил Сашка, когда Сильвия вернулась к столику.
— Зачем же? Дольше было бы объяснять, чего и сколько наливать. Так продолжим? Единственно, почему я веду уклончивый, на твой взгляд, разговор, — не хочу накликать на всех вас очередную беду.
— Даже так?
— Так. Мои смутные подозрения и опасения, будучи произнесены и названы, могут сами по себе оказать нежелательное воздействие на ход событий.
Шульгин решил пока не вдаваться в детали. Все равно она не скажет более того, что сообщить намеревалась. Но ведь не только для этого она назначила ему встречу, более похожую на интимное свидание. Не желает ли она все же именно этого, а прочее — не более чем мотивированная прелюдия?
— Вы уходите уже на этой неделе, — не спрашивая, а констатируя, сказала Сильвия, сделав два крошечных глотка.
— Мы собираемся уходить на этой неделе, — осторожно ответил Шульгин, — не позднее субботы.
— Я бы советовала вам быть крайне осторожными. Англичане и их союзники хорошо осведомлены о ваших планах. Разведка ли у них так здорово работает, или наши слишком беспечны насчет конфиденциальной информации, но все, кому нужно, знают и название яхты, и все ее характеристики, и даже твои с Новиковым псевдонимы. Уже отданы соответствующие распоряжения — как только яхта «Камелот» окажется в международных водах, найти способ задержать ее, хотя бы и в Порт-Саиде, или в Адене, или в окрестностях Мальты, или у Гибралтара. После чего тщательно разобраться, что собой представляют «господин Ньюмен» и его спутники. А счеты у них к вам очень и очень солидные. Не хотела бы я оказаться на вашем месте.
— Что, хуже будет, чем в руках аггрианского спецназа? — с насмешкой спросил Шульгин, вспоминая свои приключения в теле наркома Шестакова и особенно — безымянного нищего на ассирийском базаре.
— Не знаю, хуже или лучше, — ответила Сильвия, нимало не смущенная намеком на собственные прошлые злодейства, — но удастся ли вам выпутаться из ситуации так же легко и быстро — большой вопрос. Не так уж трудно будет доказать и ваше самозванство, и участие в целом букете противозаконных действий. Нет, — тут же поправилась она, — вы, конечно, сумеете в случае чего дать должный отпор, и, как всегда, выглядеть это будет эффектно, только вот приятной прогулки скорее всего не получится, увы.
— Ах, как я тронут твоим сочувствием, — Сашка даже приложил руку к сердцу. — Но отчего опять все так выстраивается? Сначала ты даришь Андрею яхту и усиленно выталкиваешь его за пределы евроазиатского ТВД, а потом вдруг сообщаешь такое вот… Интересно как-то получается. Ты что, не предвидела подобных демаршей заранее? Или возможностей не хватило прекратить эти поползновения на уровне первых лордов Адмиралтейства, придумать нечто крайне убедительное в нашу поддержку? Или же опять ленинский принцип в действии — «Чем хуже, тем лучше»?
— Знаешь, Александр, ты, кажется, переоцениваешь мои возможности. Я ведь уже не та, кем была до вашего вмешательства. Не могущественный резидент, повелевающий половиной земного шара и десятками преданных агентов — исполнителей моей воли. Увы. Теперь я почти простая женщина, в некотором смысле — тоже самозванка, двойник собственной личности в это же время и в этом же месте. У меня есть знания, есть прошлые связи… — Она сделала паузу и произнесла, как показалось Шульгину, с некоторым усилием: — Есть вы, теперешние союзники и друзья, но…
Против многого в этом мире я теперь почти бессильна. Да вот тебе самый простой пример — я просто не помню очень многого — с кем встречалась, с кем и о чем разговаривала 60 лет назад. И мне приходится по крупицам восстанавливать факты и подробности интриг полувековой давности, при том, что для моих партнеров все происходило в буквальном смысле вчера или на днях. И как я буду выглядеть, если, разговаривая с Черчиллем или Ллойд-Джорджем, стану проводить совершенно другую линию, чем накануне?..
— Подожди, Сильвия, подожди. У меня снова голова немного кругом идет. Как это получается? Твой аналог исчез из Лондона почти год назад, как только наше вмешательство в данную реальность стало практически ощутимым. История пошла по другой колее, соответственно — изменились поведение, намерения и мотивации поступков всех твоих прежних приятелей и клиентов. Почему же их должны удивлять твои новые убеждения и принципы? Тут что-то не рядом…
Сильвия улыбнулась снисходительно. Наивность Шульгина и его друзей подчас умиляла.
Англия 20-х годов — это все же отнюдь не СССР 80-х.
Сословные предрассудки, классовые и групповые интересы — вещи куда более постоянные и важные, чем незначительные изменения в европейской политике. И вдобавок она сама не до конца представляла, как теперь соотносятся столь недавно начавшие расходиться реальности. Тот факт, что ее аналог, Сильвия-1, достаточно долгое время продолжала существовать уже в этом мире, настораживал. Да и не до конца ясно, ушла ли она отсюда окончательно или продолжает существовать в каких-то лакунах прошлой реальности, сохранившихся в этой.
Ее также интересовало, какие последствия будет иметь отправленное ею письмо в 1938 год, в котором она предупреждала тамошнюю Сильвию о том, что часть личности Шульгина осталась в наркоме Шестакове. Тут просматривалась возможность возникновения уже третьей логической связи, в результате того, что Шульгину-нынешнему станет известно то, что совершил его двойник, управляющий действиями наркома.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
