В этих словах Менглы-Герая действительно много было правды и некоторой политической прозорливости. Ясно было, что дни Крыма сочтены и попадание его под власть России стало вопросом весьма недалекого будущего. Устами опытного и понимавшего ход событий хана засвидетельствовано бедственное экономическое положение татар и вследствие того упадок духа их, а также указаны и те стратегические пункты, с которыми тесно связана была судьба полуострова. При этих условиях, созданных вековыми отношениями ханства к Оттоманской Порте, ничто уже не могло отвратить грозившей ему участи падения; отдельные способные личности, к каким, без сомнения, принадлежал Менглы-Герай-хан II, не в состоянии были воссоздать того, что временем и историей обречено было на разрушение.
После того Менглы-Герай-хан входил еще в некоторые распоряжения Порты, касавшиеся Крыма; но вскоре он умер. Смерть его совпала, по словам автора «Краткой истории», с походом тридцатитысячного русского отряда из Азова на Кубань, сухим путем и морем. Взяв крепость Ачу, русские начали бомбардировать Ата-Шаги. Крепость уже стала разрушаться; но в одну ночь поднялась страшная буря, и больше тысячи неприятельских лодок было разбито; морским прибоем затопило рвы, причем много неверных потонуло. Бросив свое имущество, они удалились. Когда пришло известие об этом, хан находился в древнем Кара-Гёз. Во время своего пребывания там он захворал и прибыл в Кара-Су. Пролежав там несколько дней, он вернулся в Бакче-Сарай и тут 29 рамазана 1152 года (30 декабря 1739) отправился на тот свет.
Глава IV
Разноречия историков относительно преемника Менглы-Герай-хана II. — Кратковременное властвование Селямэт-Герай-хана II. — Энергия и изворотливость Сел им — Герай-хана II в делах внутреннего управления и внешней политики. — Бунт Шагин-Герая в Буджаке (Бессарабии). — Мирный характер царствования Арслан-Герай- хана I, отвечавший намерениям Порты. — Поднятие вопроса о русском резиденте при крымском хане и о постройке крепости в Новой Сербии. — Характеристика Халим-Герай-хана I. — Интриги Крым-Герая. — Известия Пейсонеля об обстоятельствах смены Халим-Герая и воцарения Крым-Герая
Преемником Менглы-Герай-хана II был Селямэт-Герай II (1152—1156; 1740-1743), на имя которого, согласно «Краткой истории», ханскую грамоту и инвеституру привез мирахор Мазари-Хасан-паша-заде Абду-л-Ла-ага. Субхи присовокупляет, что назначение нового хана состоялось по ходатайству крымских улемов и аянов, которые до получения согласия султана на это назначение посадили его в качестве временного заместителя хана. Сообщая эту небезынтересную бытовую подробность, Субхи, однако, делает крупную ошибку, назвав нового хана Селим-Гераем, тогда как доподлинно известно, что это был Селямэт-Герай.
У Сестренцевича-Богуша, по обычаю, путаница: за Менглы-Гераем II у него тоже следует Селим-Герай, который царствует целых семь лет, в 1741 — 1747 годах, и имеет своим преемником не существовавшего в это время Каплан-Герая. Но странно, что ошибка Субхи безапелляционно повторена Гаммером в его общей «Истории Османской империи». В специальной же «Истории крымских ханов» он хочет поправиться и впадает в еще большую погрешность. Он говорит, что будто бы после Менглы-Герая ханство было пожаловано Халим-Гераю, сыну Сеадет-Герая, но оно вскоре было у него отнято за его легкомыслие, леность и неповоротливость. Гаммер ссылается на турецкого историка Васыфа-эфенди[63]; но у последнего в указанном месте речь идет о Халим-Герае под 1172 годом (1758—1759), когда действительно этот хан был отрешен после кратковременного царствования. Говордз не последовал Гаммеру и избежал анахронизма; зато он переделал Халим-Герая в Хаким-Герая, а это еще дальше от правильной формы имени хана, чем Alimgerai Сестренцевича-Богуша.
В конце 1154 — начале 1155 года (1742) Селямэт-Герай был приглашен в Порту и чествуем по заведенному обычаю; там с ним совещались по некоторым делам; но в рамазане следующего 1156 года (октябрь 1743) ему дана была отставка, и мубашир, старший сокольник — шагинджи-баши — Ибрагим-ага должен был отвезти его на остров Родос; но он выпросил разрешение поселиться в своем чифтлике возле Галлиполи, а по другим известиям — в деревне Фундуклу в окрестностях Ямболу, где и умер вскоре.
Причиной такой быстрой перемены расположения Порты к хану историки выставляют неумение его держать в руках мурз и аянов, а также и всех вообще татар, которые противились выдаче русских пленников, в силу последнего мирного трактата, да еще нападали на казаков, приезжавших за солью, жгли их телеги, грабили их имущество и самих их брали в плен. Это необузданное поведение татар вызывало непрерывные жалобы русских уполномоченных при Порте, и довольно пожилой хан, получив отставку, занялся более спокойным в его лета делом — богомыслием и молитвами. Да и вообще Селямэт-Герай больше, по-видимому, питал наклонности к спокойным делам внутреннего управления, чем к проявлению энергии в экстренных военных предприятиях.
Это отчасти явствует из того, что он, несмотря на свое кратковременное властвование, успел сделать кое-что для восстановления строительного благолепия своей столицы, обезображенной русским вторжением, тем более что наступивший мир, заключенный в начале его царствования Портой с Австрией и Россией, благоприятствовал этому[64]. Автор «Краткой истории» приводит даже сентенции, которые были сочинены им и другими лицами по случаю построения новой мечети и ремонта диванной ханской залы, и говорит о горячем участии, которое в постройке этой мечети принимал сам турецкий султан Махмуд I, приславший книги для ее библиотеки.
Но тот же автор, современник Селямэт-Герая, косвенно открывает причину свержения его, распространяясь о прекрасных душевных качествах его калги; кроме старческой вялости Селямэт-Герая, падению его способствовали, кажется, происки калги Селим-Герая, который еще благодаря памяти своего отца Каплан-Герай-хана имел огромные связи среди сановников Порты и, следовательно, имел полную возможность вести интригу против своего хана, чтобы самому занять его место, что и удалось ему.
Селим-Герай II (1156—1161; 1743—1748) потому особенно легко смог достигнуть ханского трона, что Порта в это время снова была на ножах с Персией и, значит, опять нуждалась в содействии татар в этой нелегкой для нее борьбе. Еще в начале апреля 1742 года Вешняков[65] доносил своему правительству, что война у турок с Персией дело решенное и Порта так занята и затруднена, что ни о чем другом и подумать не может, подразумевая под этим «другим», конечно, свои дипломатические дела по вопросу об отношениях Порты к Швеции. Но Крым был для Порты пока свой, и о нем она не могла не думать. Чтобы поднять крымцев на ноги и двинуть их против персов, требовалась энергия и распорядительность; а Селямэт-Герай был довольно-таки стар и потому мог промедлить в исполнении предписания о походе. Мы находим сведение, что сначала предполагалось сделать набор по одному человеку с пятнадцати домов; а усердный Селим-Герай собрал по человеку с пяти домов. Но, как ловкий человек, он сам остался на месте, а войско отправил с нур-эд-дином, тоже Селим-Гераем по имени, и царевичем Касим-Гераем, которые было хотели плыть морем, но, за сильными штормами, пошли сухим путем, переправившись через Босфор в каиках, чествуемые турками. Крымцы отличились, к стыду османов, которые сами действовали неважно. Кроме того, калга Шагин-Герай, сделав набор по человеку с трех домов, ходил с ними в Черкесию, откуда вернулся с 700 пленниками. Послав из этой добычи красивых девочек и мальчиков сановным людям Порты, хан до того угодил им, что они будто бы говорили ему, если верить «Краткой истории», даже такие вещи: «Все дела по ту сторону Дуная вам вверяются; да и в наших собственных делах вы тоже компетентны». За все эти доблести хана и умение поддерживать мирные отношения с Россией тем, что он возвратил русских пленных, ему пожалован был богатый подарок в 5000 золотых, а калге его 2000 золотых. Еще 1000 червонцев с другими праздничными подарками посланы были Селим-Гераю в начале зи-ль-хыд-дже 1159 года (конец ноября 1746) навстречу ему, когда он ехал по приглашению султана к Высокому Порогу, да должен был на некоторое время остановиться в городе Айдосе по случаю заставшего его в дороге курбан-байрама. Ему оказана была торжественная встреча и дана была султаном чрезвычайно ласковая аудиенция, на которой в числе новых богатых подарков были пожалованы дорогие часы. Вообще все его пребывание в Стамбуле прошло в угощениях да в обмене визитами с сановниками Порты, причем во время пиршественных собеседований были разговоры, касавшиеся и государственных дел.
Насколько Селим-Герай-хан пользовался значением в Порте, видно еще и из того, что благодаря его протекции некоторые паши получили довольно видные назначения. При отъезде хан и вся его свита опять получили богатые подарки от султана и отправились при самых торжественных проводах в конце мухаррема 1160 года (начало февраля 1747). Эта поездка хана в Стамбул, кстати заметить, дала повод к дипломатическим запросам со стороны русского резидента Неплюева[66] Порте. Ногайцы откармливали лошадей для проезда хана, и в Запорожье сейчас пошла молва о том, что татары что-то замышляют, потому что откармливать лошадей было у них в обыкновении перед отправлением в набег. Успокоенный на этот счет, Неплюев предъявлял претензии крымского хану в том, что он не высылает из Крыма казаков, именуемых аргатами[67], а также беглых ногаев и калмыков, считавшихся в русском подданстве, и подал мысль, что все эти мелкие неприятности могут быть устранены, если при хане будет находиться русский консул. Реис-эфенди отвечал ему на это, что Порта не может вмешиваться в собственные ханские дела и Россия должна сделать предложение о консуле непосредственно хану. Если, как мы видели, турки во всем так доверялись Селим-Гераю, то реис-эфенди говорил правду — они не вмешивались в его дела; но вообще-то эта фраза кажется не более как уловкой: на самом деле, когда хотели в Порте, то принимали деятельные меры для поддержания согласия крымцев с Россией. Так и при Селим-Герае сделано было Портой распоряжение о постройке новой крепости на полуострове Ачуевском — единственно с целью обуздания кубанцев, которые продолжали беспокоить русских своими хищническими налетами, вопреки мирному договору между Россией и Портой. Для этого из Стамбула были доставлены мастеровые и материалы, а хану поручено было наблюдать за ходом постройки.
