Раздел 2
Гражданское общество: история идеи и ее осуществления
2.1. История возникновения гражданского общества
История возникновения гражданского общества выглядит значительно менее исследованной, чем история идеи гражданского общества[29]. Возможно, отношение историков к самой концепции было менее сочувственным, чем у ее авторов-философов, и если считается, что философия в XIX в. «уступила» идее классовой борьбы и затем, в 80-е годы XX в., в период крушения целерациональных обществ «реального социализма», возродила идею гражданского общества, то в вышедших уже томах (2–4) «Истории Европы» (ожидаемой в 8 т.), охватывающих Средневековье и Новое время, вообще не упоминается понятие «гражданское общество». То же можно сказать и о журнале «Вопросы истории». Многочисленные издания начала 90-х годов, объявляя предметом своего интереса историю гражданского общества, в конечном итоге подменяли ее историей идеи.
К тому же, вероятно, прав В. В. Витюк, заметивший спад первоначального интереса к проблеме (и соответственно количества публикаций) и в среде философов. С одной стороны, прагматики не могут рассчитывать на близкий результат, а с другой – растут антидемократические тенденции из-за промедления с реформами и их неудачами.
Постараемся понять, откуда появились ростки самостоятельности граждан от государства, их стремления превратить государство в активного защитника интересов граждан, но для этого необходимо сразу сформулировать несколько обязательных условий. Во-первых, это соответствие состояния гражданского общества уровню развития общества, т. е., как сказали бы математики, гражданское общество есть функция уровня развития общества. Во-вторых, следует различать гражданское общество как идеал (полное воплощение представлений о нем), в-третьих, гражданское общество как реальность. И наконец, гражданское общество как его предпосылочные элементы следующей стадии исторического развития (Э. Шилз высказал слишком категоричное суждение о том, что если отношения, составляющие гражданское общество, «не дотягивают» до его образца, то вряд ли вообще возможно его существование[30]).
Процесс движения к идеалу гражданского общества представляет собой постоянное изменение (совершенствование, но временами и отступление) состояния и взаимоотношений человека, общества и власти. Существенное значение в этом процессе имеет гражданское согласие, наблюдающееся сначала в виде сближающегося представления о существующих в обществе проблемах у гражданских ассоциаций, затем – в принципиальной возможности и пределах компромиссов в их решении (теоретически), и, наконец, в создании движений, объединенных либо толерантными допущениями (надолго), либо осуществлением цели, на время векторно совпавшей для различных составляющих этих движений (смена экономического, политического, социального строя, вплоть до цивилизационных изменений). При этом нельзя не учитывать региональные особенности Западной Европы, США и России в их историческом контексте.
Пожалуй, правомерно поставить вопрос, что появляется раньше: идея гражданского общества (кстати, возможно, и не имевшая у того или иного мыслителя прошлого соответствующего терминологического обрамления – например, у А. Смита или Ш.-Л. Монтескье), или его реальные элементы, или же эти явления сопутствовали друг другу.
Поскольку ряд ученых прошлого усматривал «золотой век» человечества в начальный период его существования в наличии особой общности, коллективного самосознания, предполагая равенство в условиях отсутствия собственности и разделения труда, видимо, правомерно определить специфику первобытного и гражданского обществ. В первобытном обществе его члены рассматривают друг друга как родственников, так как верят в общее происхождение. Эта вера усиливается долгим проживанием с предками на ограниченном пространстве. Даже современные этнические общества, проживающие на небольшой территории (часто «исторической родине»), предполагают свою общую родословную. В гражданском обществе примордиальные качества родства, соседства, землячества теряют свое первоначальное значение как критерия коллективного самосознания. На их место приходят гражданские качества участников, т. е. признание общей власти (влияния авторитета), общих законов, общей, более или менее ограниченной, территории. В гражданском коллективном самосознании каждый участник – товарищ-согражданин, а не товарищ-родственник (или сосед). Чувство долга (обязанности) перед другими участниками возникает только благодаря их качеству как членов (в основном анонимных) того же самого гражданского общества. Более того, те этнические сегменты гражданского общества, где есть общее происхождение и локальное коллективное самосознание, находятся также под контролем преобладающего гражданского самосознания. Этническая принадлежность, национальность, наконец, нация противостоят гражданскому обществу только в случаях замкнутости или декларации этнического или расового превосходства, национализма. Вообще же нация необходима гражданскому обществу. Возможно, она – его предпосылка (забота о нации лежит в основе традиций), и уж точно – его необходимый ингредиент, поддержка.[31]
Выявляется и природа законов. Закон применяется без оглядки на ценности родства, расы, землячества, а только в связи с действиями тех, к кому закон может быть применен, т. е. равно ко всем членам гражданского общества, к тем, кто признает власть правительства (находится под его юрисдикцией), тем, кто находится на территории гражданского общества. Гражданин, как лицо гражданского общества, вступающий в конфликт, задумывается не о семье, деревне, партии, этнической группе, социальном классе, месте проживания, а прежде всего о гражданском обществе как объекте своего долга.[32]
Понятие «гражданское общество» появилось довольно давно, по крайней мере, раньше его идеи в современном смысле. Так, в античности оно стало понятием юриспруденции, в политической философии средневековья отражало различия с религиозными институтами, а в XVII в. – с природным, естественным состоянием. И только с XVIII в., это понятие начинает «впитывать» в себя отдельные, подчас не самые существенные черты его современного содержания. Причем иногда содержание совпадает с названием, как у А. Фергюсона в его «Очерках истории гражданского общества»[33], а, иногда, напротив, как у А. Смита, без упоминания термина «гражданское общество» с достаточной полнотой отражаются его сущностные характеристики. У него фигурирует общество с выраженной частной активностью, отличное от семьи, отстоящее от государства.
Кажется странным, что идеи выдающегося шотландца в отличие от А. Смита не были популяризированы в период господства марксистской мысли, хотя на него ссылался К. Маркс. Его взгляд на цивилизацию как ступень исторического прогресса использовал (правда, с промежуточным соавторством Л. Г. Моргана) Ф. Энгельс. А. Фергюсон в качестве критерия «цивилизованности» гражданского общества ввел и кажущееся не столь важным такое понятие, как «общество рафинированных вежливых манер», «мягких нравов», не перечеркнув такое качество как «успех коммерческих искусств, постоянно разделяющихся на части» (имеются в виду прогрессирующее разделение труда, способствующее отчуждению и «атомизации» в обществе, а также создание коммерческих ассоциаций, обладающих опасностью – коммерциализации сознания граждан). Фергюсон заложил и основания гегелевского, а также последующего марксистского воззрения на гражданское общество – неотделимость от государства и его институтов, необходимость постоянного политического противостояния между основными группами общества для поддержания силы гражданского духа и взаимоограничения их притязаний[34].
В XIX в. идея гражданского общества была наиболее разработана Г. Гегелем в его «Философии права»[35]. Великий философ выделил в качестве «гражданского» часть общества – его коммерческий сектор и институты, необходимые для функционирования и защиты этой гражданской части общества. «Bürgerliche Gesselschaft» сочетало право частной собственности и автономию от государства, но автономию особого рода в целостной системе отношений «индивид – корпорация – государство», при которой индивид-гражданин не только реализовывал свои интересы через корпорацию, но и проникался самосознанием единого большого коллектива – защитника и гаранта его свободы (в рамках собственности), наилучшим образом воплощавшегося в правовой и политической форме государства. Г. Гегель показал, что, как и в античности, в новых экономических условиях индивид в гражданской части общества неотделим от государства. Государство устанавливает законы, которые ограничивают пределы активности индивидов и корпораций, но внутри этих обычно широких пределов действия определяются в соответствии с договором участников или на основе соотношения (расчета) индивидуальных или коллективных интересов. В этом смысле гражданское общество (или гражданская часть общества) автономно от государства.
