Локкарт сидел под стражей ровно месяц. Первые шесть дней – на Лубянке. А затем его перевели в Кремль, где в его распоряжении оказалась целая квартира. Ему регулярно приносили газеты, и вскоре Локкарт понял причину такой «мягкотелости» большевиков. В ответ на его арест британские власти взяли под стражу Литвинова.
Тем временем Петерс выполнил свое обещание и освободил Муру. Он даже разрешил ей навестить Локкарта в его кремлевском заточении.
В конце сентября его вообще освободили. При этом Петерс даже предложил ему остаться в Советской России. Локкарт задумался над этим предложением: ему не хотелось бросать Муру, которую за границу наверняка бы не выпустили. Однако ему и не улыбалось сотрудничать с большевиками, которые постараются навязать свою волю. И 2 октября 1918 года вместе с другими освобожденными из-под ареста иностранцами он все-таки покинул Советскую Россию.
И сделал это вовремя. Вскоре верховный революционный трибунал приговорил многих участников «заговора послов» к тюремному заключению, а двоих – даже к расстрелу. Локкарт, Рейли и некоторые другие были объявлены вне закона. Это означало, что в случае задержания на территории России они будут расстреляны на месте.
Шпион на покое
Вернувшись в Англию, Локкарт занялся журналистикой и литературой, даже писал сценарии для Голливуда. Когда началась Вторая мировая война, его снова мобилизовали. С сентября 1939 года капитан Р. Брюс Локкарт был официально призван в Департамент политической разведки Форин Оффиса. Он курировал Чехословакию, Венгрию, Югославию, Болгарию, Румынию, Грецию и Турцию. В его задачу входило составление еженедельных политических обзоров по этим странам для министра.
Позднее он был назначен представителем британского правительства при правительстве Чехословакии в изгнании. Затем получил повышение: в 1941–1945 годах Локкарт был директором департамента МИДа, ведавшего пропагандой и разведкой.
Несмотря на то, что Локкарт в России был объявлен «вне закона», у него сложились прекрасные отношения с советским послом Майским. И когда гитлеровцы напали на СССР, ратовал за скорейшее открытие второго фронта и усиление помощи Советскому Союзу.
Во время визита в Англию советской делегации во главе со Шверником Локкарт был его личным переводчиком. А в своих мемуарах о военных годах, написанных в 1947 году, бывший шпион с большой теплотой отзывался о России как о стране, переломившей хребет фашизму.
Умер Локкарт в 1970 году.
Между мировыми войнами
В отличие от войн обычных, имеющих обыкновение когда-то начинаться и когда-то заканчиваться, незримые сражения разведок ведутся без перерывов круглые сутки вот уже многие столетия. В этой главе пойдет рассказ в основном о тех операциях и тех разведчиках и шпионах, которые наиболее ярко проявили себя в промежутке между Первой и Второй мировыми войнами.
Разведчик Шамбалы (Яков Блюмкин)
Обычно Якова Блюмкина помнят как одного из террористов, застреливших в Москве немецкого посла Мирбаха. Это убийство, как известно, едва не привело к срыву Брестского мира и еще ко многим неприятностям. Однако почему-то гораздо меньше известно об одной странной командировке нашего героя, которая проходила под патронажем ОГПУ. Быть может, потому, что она была совершенно секретной. Началось же все вот с чего…
Встреча в лектории
Зимний петроградский ветер с легкостью пронизывал не только латаное-перелатаное демисезонное пальтишко молодого человека с бородкой «под Троцкого», но и его самого до костей. А потому не было ничего удивительного в том, что тот заскочил погреться в первое попавшееся на пути здание.
Так Яков Блюмкин неожиданно для себя оказался в лектории Балтфлота. Грязный, прокуренный зал был забит матросами – черные бушлаты, перехваченные пулеметными лентами, увешанные ручными бомбами, лишь кое-где перемежались с солдатскими шинелями и гражданскими пальто.
Наш герой облегченно вздохнул: хотя на пустынной улице он слежки за собой и не заметил, профессиональный опыт подсказывал ему, что не вредно на время еще и затеряться в толпе. Глядишь, и погреешься, и от преследователей укроешься, выигрывая драгоценное время.
Молодой человек нашел свободное место, присел и задремал под негромкий скучноватый голос лектора. Шутка ли, вторые сутки без отдыха мотаться по городу, опасаясь разоблачения; после нашумевшего убийства посла Мирбаха за голову Якова сулили бешеные деньги.
Неожиданный шум в зале прервал забытье. Блюмкин открыл глаза – матросы пересаживались поближе к трибуне, шикая на тех, кто мешал слушать.
«В глубине Азии, на границе Афганистана, Тибета и Индии лежит таинственная страна, которую окружают восемь снежных гор, похожих на лепестки лотоса», – доносилось тем временем с трибуны. И далее, не жалея красок, лектор стал расписывать землю чародеев Шамбалы, обладающих секретными знаниями, которые было бы не вредно поставить на службу трудовому народу…
Лекция закончилась под громовые аплодисменты. С места в карьер матросы-братишки постановили: создать летучий отряд, который не мытьем, так катаньем прорвется в Шамбалу и получит все необходимое для блага революции.
Прямо в зале выбрали комиссию, которая тут же занялась составлением необходимых бумаг в правительственные инстанции с просьбой разрешить захват Тибета, а также объявила запись добровольцев в будущий летучий отряд. Через час письма были написаны, зачитаны вслух и отправлены по адресам. Возбужденные матросы, записавшись в длинный список добровольцев, разошлись по своим кораблям.
Блюмкин же задержался. И дождавшись, пока лектор получит свою честно заработанную пайку – гонорар за прочитанный доклад, подошел к нему. Назвался журналистом и попросил разрешения у Барченко Александра Васильевича – так звали ученого-лектора – как-нибудь наведаться к нему. Блюмкин вовсе не блефовал. Он почему-то был уверен, что рано или поздно их с Барченко пути еще пересекутся.
Секретная лаборатория
И они действительно встретились. Шесть лет спустя, поздним ноябрьским вечером 1924 года в квартиру сотрудника Института мозга и высшей нервной деятельности Александра Барченко постучали. У дверей стояли четверо в кожанках. Один из незваных гостей напомнил хозяину квартиры об их предыдущей встрече. И сообщил, что его опыты по телепатии заинтересовали органы ОГПУ, а потому было бы неплохо, если бы ученый согласился посотрудничать с органами.
Опешивший Барченко попытался что-то возразить, но Блюмкин умел уговаривать, когда это было ему нужно. Мягким голосом, в котором тем не менее чувствовалась скрытая угроза, он заставил исследователя не только согласиться с предложением, но рассказать о своих опытах. По окончании рассказа Блюмкин, многозначительно улыбаясь, попросил ученого написать отчет о своей работе на имя Дзержинского.
И он действительно передал этот доклад высокому начальнику из рук в руки, присовокупив к этому устный рассказ о самом Барченко и его планах. «Железный Феликс» тоже был заинтригован открывающимися возможностями и отдал отчет сотруднику секретного отдела Якову Агранову, который и должен был курировать нового сотрудника.
Спустя несколько дней Агранов и Барченко встретились. Потом ученый вспоминал об этом так: «В беседе с Аграновым я подробно изложил ему теорию о существовании замкнутого научного коллектива в Центральной Азии и проект установления контактов с обладателями его тайн. Агранов отнесся к моим сообщениям положительно».
Блюмкин тем временем вынашивал далеко идущие планы. Он вовсе не собирался выпускать инициативу из своих рук и хотел сам стать первым обладателем этих тайных знаний Шамбалы. Для этого он разработал план действий, который, как показывают дальнейшие события, ему удалось осуществить почти полностью.
Для начала Блюмкин провел, как бы мы это сказали сегодня, интенсивную пиар-кампанию. Он убедил Барченко написать письмо в коллегию ОГПУ. Потом добился того, чтобы доклад ученого включили в повестку очередного собрания коллегии.
«Заседание коллегии состоялось поздно ночью, – вспоминал потом Барченко. – Все были сильно утомлены, слушали меня невнимательно. Торопились поскорее кончить с вопросами…»
Но этого как раз и добивался хитрый Блюмкин. В результате при поддержке Бокия и Агранова ему удалось добиться благоприятного решения коллегии. Ее постановлением Бокию поручалось детально ознакомиться с содержанием проекта Барченко, «и если из него действительно можно извлечь какую-либо пользу, сделать это».
Итогом всей этой деятельности стало создание при ОГПУ секретной лаборатории нейроэнергетики. Она разместилась в одном из корпусов Московского энергетического института и стала заниматься весьма широким спектром проблем – от изучения феномена «снежного человека» до изобретений, связанных со шпионажем. Одной из основных считалась задача научиться телепатически читать мысли противника на расстоянии.
