Поняв, что дело плохо, Надежда Дмитриевна не без труда сумела встретиться с представителем Разведупра, сообщила о происходящем и получила приказ немедленно возвращаться в Москву. Тут уже никаких возражений с ее стороны не последовало.
Провал
Семья уехала, и «Этьен» вздохнул с облегчением: теперь они в безопасности. Сам же он продолжал работу в Италии в качестве руководителя миланской резидентуры. На связи у резидента было девять агентов – по крайней мере, именно так впоследствии установил суд.
Однако вряд ли итальянской контрразведке удалось проследить и установить все контакты «Этьена». Ведь он официально считался представителем ряда австрийских, немецких и чешских фирм, производящих вооружение, и ежедневно общался с десятками людей, среди которых, наверное, были и его информаторы.
Во всяком случае, «только в течение 1931–1932 гг. миланской резидентурой были направлены в Центр 192 информационных донесения и документа, раскрывающих планы фашистского руководства Италии. Сотрудниками резидентуры были добыты чертежи опытных самолетов СК-30, СК-32 (истребители), самолета «Капрони-80», опытного бомбардировщика-гиганта ВЕС, подробные чертежи авиамоторов АЗОР, А5-5, документы по технологии и организации литейного производства, чертежи и описания подводных лодок, различных видов стрелкового оружия и много другой ценной технической документации», – гласят строки официальной справки. «Этьена» неоднократно хвалил Центр за очень ценные сведения.
Но столь интенсивная работа не осталась незамеченной и итальянской контрразведкой. Внимание с ее стороны начало серьезно беспокоить Маневича. В марте 1932 года Лев Ефимович сообщал в Центр: «Считаю опасным для организации мое излишне долгое пребывание здесь… Уже не один раз я сталкивался на работе с довольно серьезными неприятностями…»
Он просил замену, однако у нашей разведки такой замены не было. И его просили еще немного подождать, мобилизовать «свое терпение и спокойствие».
Кончилось все это печально – в тот момент, когда в Италию уже приехал его сменщик, «Этьена» взяли во время встречи с агентом, перевербованным контрразведкой. Пакет с секретными чертежами стал весомым доказательством его «шпионской деятельности». Секретные документы были найдены и дома, однако господин Корнер упорно утверждал, что все объясняется его работой патентоведа, что он увлекается авиацией, что ему необходимо повышать свои технические знания. Отношение к какой-либо разведке он категорически отрицал, никаких лишних имен не называл, а на предложение признать свое советское гражданство отреагировал как на грубую провокацию.
Избранной тактике «Этьен» оставался верен до самого конца следствия. Тем не менее, получил максимально строгое наказание: Альберт Корнер был приговорен к 16 годам тюремного заключения. Суд состоялся в 1933 году, так что на свободу он мог выйти только в 1949.
Конечно, Маневич предполагал, что руководство Разведупра сделает все возможное для скорейшего его освобождения. И действительно, такие планы разрабатывались – вплоть до попытки отбить заключенного при поддержке участников антифашистского сопротивления. Однако осуществить намеченное оказалось непросто по многим причинам. В том числе и из-за плохого физического состояния заключенного Маневича – в тюрьме он заболел туберкулезом.
Жизнь после смерти
Впрочем, через пару лет для Корнера забрезжил свет надежды – учитывая хорошее поведение арестанта и его плохое здоровье, администрация тюрьмы сочла возможным сократить ему срок пребывания за решеткой до 6 лет.
Однако этому воспротивилась контрразведка, полагавшая, что Корнер сказал еще далеко не все, что знает. И в октябре 1937 года заключенный был передан ей, что означало – срок его заключения может быть продлен до бесконечности.
А события, происходившие в это время в СССР, еще ухудшили его положение. В том же 1937 году, как известно, в нашей стране начались бесконечные «чистки», приведшие в частности к тому, что в 1938 году был арестован и вскоре расстрелян Ян Карлович Берзин. Связь Центра с Маневичем в этот момент была окончательно утеряна, он мог теперь надеяться только на себя да на естественный ход истории.
И она ему помогла: Вторая мировая война постепенно поворачивала на Запад. Это привело к тому, что 25 июля 1943 года в Италии был арестован Муссолини, в стране восстановили конституционную монархию и 8 сентября итальянцы вышли из войны, перестав быть союзниками Германии.
Все надеялись, что в страну вот-вот войдут союзные войска, и они действительно высадились на юге. Но немцы сыграли на опережение, оккупировав Центральную и Северную Италию.
Немецкое командование стало перевозить всех заключенных – подданных Германии – из итальянских тюрем в концлагерь Маутхаузен. «Австриец» Корнер официально также считался гражданином рейха, а потому имел вполне реальную возможность оказаться в руках немецких следователей.
И тогда он предпочел… умереть. Воспользовавшись неразберихой, которая все больше охватывала разваливающуюся гитлеровскую машину, Маневич взял себе имя товарища, полковника Якова Никитовича Старостина, у которого семья Маневичей жила в Москве.
«Старостин» вскоре завоевал себе авторитет среди узников, вошел в руководство лагерного Сопротивления. Так было и в Маутхаузене, и в Мельке, и в Эбензее – последнем узилище «Этьена»… Он был уже смертельно болен, но продолжал участвовать в борьбе.
Когда узников Эбензее отделяли от освобождения уже считанные часы, руководство концлагеря решило замести следы своих преступлений – впрочем, так старались делать и в других лагерях.
Сопротивлению стало известно, что, под предлогом спасения от воздушных налетов союзников, охрана лагеря собирается загнать узников в штольню, а затем ее взорвать.
И тогда, когда тысячи заключенных были уже собраны на плацу, «полковник Старостин» с помощью товарищей поднялся над толпой и обратился к людям на разных языках, предупреждая об опасности. Его могли тотчас же «срезать» охранники с пулеметами, все еще остававшиеся на вышках. Но война уже заканчивалась, и немцы не рискнули открыть огонь.
Вскоре лагерь был освобожден американскими войсками. Маневич вышел на свободу – через 13 лет заключения! Но жить ему оставалось уже немного: через несколько дней после победы, 11 мая 1945 года, он скончался в гостинице «Штайнкогель», где были размещены бывшие узники Эбензее. Последними словами его были: «Передайте в Москву, я – «Этьен».
Американцы похоронили «полковника Старостина» с воинскими почестями, с ружейным салютом. Через несколько лет прах «Этьена» перенесли на кладбище святого Мартина в городе Линце, а в 1965 году на могильном памятнике написали и его настоящее имя.
О советском военном разведчике Маневиче стало известно всему миру. Тогда же узнала о его кончине и семья, долго и без успеха обивавшая в своих поисках пороги больших кабинетов.
Неизвестная знаменитость (Арнольд Дейч)
Неоценимая заслуга Стефана Ланга (так его звали друзья, так он подписывал свои письма, это же имя использовал и в своей работе) в том, что именно он сумел создать «великолепную пятерку» разведчиков, действовавшую на протяжении многих лет в самых высоких сферах Англии. Они пришли в разведку с его легкой руки, «крещены» и подготовлены им. Сам же он долгое время оставался в тени забвения, и подробности его жизни стали известны совсем недавно. Между тем, его судьба заслуживает того, чтобы об этом человеке узнало побольше народа.
Путь в высшее общество
Арнольд Дейч – таково его настоящее имя – родился в 1904 году, в семье бывшего школьного учителя из Словакии, ставшего затем мелким коммерсантом. В 16 лет он уже участвовал в революционном движении, членом Союза социалистических студентов. В 1924 году он вступил в компартию и практически одновременно с этим стал и доктором философии в Венском университете.
В 1932 году Дейч по линии Коминтерна приехал в Москву. Несколько раз выезжал в качестве курьера и связника в Румынию, Грецию, Сирию, Палестину. Естественно, человек с практикой работы в подполье, знанием нескольких языков не мог пройти незамеченным мимо специалистов из Иностранного отдела (ИНО), который в те годы возглавлял А.Х. Артузов.
Ему предложили сотрудничать с советской разведкой. И он согласился, взяв в качестве псевдонима имя Стефан Ланг.
В октябре 1933 года он уже получил задание: новоявленный нелегал должен обосноваться в Лондоне и начать активную работу. Вместе с ним начали работу еще три агента – мужчина и две женщины, – знакомые ему по Вене.
Один из них, «Джон», был англичанином, выполнял оперативные поручения Дейча. Он же помог второму агенту, «Стреле», обосноваться в Лондоне. Она окончила курсы фотографии, завела собственную лабораторию, где потом неоднократно перефотографировались секретные материалы.
