— Что-то не так? — спрашивает Дэйзи, наклоняя голову, чтобы попытаться разглядеть фотографию.
— На тебе ничего нет, — я поднимаю книгу, чтобы она могла видеть, какую фотографию мы обсуждаем. Она остается совершенно спокойной, даже не смущенной.
— На мне нижнее белье. Хотя оно нюдовое.
— Мама это видела?
— Да, она предложила мне попробовать фотосессии для взрослых. Это повысит мою ценность.
Ее ценность. Как будто она свинья, выставленная на аукцион.
— Тебе нравится быть моделью?
— Все отлично. У меня это хорошо получается.
Океееееей. Это не тот ответ, который я хотела услышать, но я не ее мать. Я пропускаю эти еженедельные мероприятия по какой-то причине, и привязанность к ситуациям не поможет мне незаметно покинуть семейство Кэллоуэев.
Ло трет рот, подбирая нужные слова.
— Тебе пятнадцать, Дэйзи. Тебе не следует раздеваться перед камерами, — его пальцы касаются моего плеча, и он шепчет мне на ухо: — Даже ты этого не делала.
Как будто я установила сексуальный стандарт. Я разинула рот и ущипнула его за бедро. Он берет меня за руку, переплетая мои пальцы со своими, и даже если я должна отстраниться, я не хочу этого.
Роуз вмешивается: — Не строй из себя старшего брата, когда ты даже не можешь вспомнить ее день рождения, Лорен.
Челюсть Ло сжимается, его скулы заостряются. Он тянется за своей мимозой, а затем хватает мою сумочку, роясь в поисках своей тонкой фляжки.
Мой разум внезапно становится пустым, когда персонал начинает копошиться внутри. Я похлопываю Ло по руке, и он следует за моим взглядом, превращаясь в камень.
Приехали наши родители.
В течение последних двадцати минут мы с Ло избегали пристального внимания наших родителей. Моя мама зациклилась на малышке Поппи, которая в прошлую среду выбила себе передний зуб на тротуаре. Если мне придется еще раз услышать слова «пластический хирург», мне могут понадобиться четыре мимозы и привлекательный мужчина-официант.
Джонатан Хэйл и мой отец шепчутся во главе стола, наслаждаясь своей личной беседой. Если их изоляция и беспокоит мою мать, она не подает виду. Она теребит жемчужное ожерелье на своем костяном воротничке и внимательно слушает Поппи.
— Как там Пенн (Пенсильванский университет)?
Я вздрагиваю от этого вопроса, немедленно выходя из оцепенения. Поскольку Роуз учится в Принстоне, можно с уверенностью сказать, что мой отец разговаривает со мной и Ло.
— Тяжело, нужно много учиться, — коротко говорит Ло. Его рука обвивается вокруг моей талии. Я слишком нервничаю, чтобы испытывать к нему вожделение.
— То же самое, — бормочу я. В моей семье я «тихоня», поэтому мне легко сходят с рук односложные ответы.
Моя мама оживляется при начале нового разговора.
— Лили, моя маленькая фиалка, как у тебя дела?
Я морщусь, радуясь, что она на самом деле меня не назвали Пэнси (фиалка). Я не могу поверить, что это вообще был вариант.
— Хорошо.
— Вы двое посещаете какие-нибудь занятия вместе в этом семестре? — она теребит свой бокал с шампанским, ободок испачкан красной помадой.
— Только одно. Экономика управления и теория игр.
Как специалисты по бизнесу, мы с Ло посещаем некоторые занятия, но мы стараемся, чтобы их было как можно меньше. Есть такая вещь, как слишком много Лорена Хэйла.
Джонатан ставит свой стакан с виски. Ирония не ускользнула от меня.
— Как у тебя там дела? — он переходит к делу, не сводя глаз со своего сына. И Джонатан, и мой отец выглядят щеголевато в костюмах Armani, их волосы еще не поседели, а сильные челюсти чисто выбриты. Разница заключается в их особенностях. Джонатан смотрит так, словно может вырвать твое сердце. Мой отец выглядит достаточно открытым, чтобы броситься обниматься.
— У меня пятерка, — говорит Ло. Мои брови удивленно взлетают вверх. Пятерка? Я едва успеваю, но Ло от природы ум, ему почти никогда не нужно учиться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Джонатан бросает на меня взгляд, и я тут же начинаю вжиматься в свой стул — как будто его зрачки слишком сильны, чтобы с ними можно было соперничать.
— Ты выглядишь шокированной. Он лжет?
— Что? Нет, я-я, — бормочу я. — Мы не говорим об оценках...
— Ты мне не веришь, папа? — он касается своей груди. — Я ранен.
Джонатан откидывается на спинку стула.
— Хм.
Хм? Что это вообще значит?!
Мой отец пытается разрядить удушливую атмосферу.
— Я уверен, что Лили помогает тебе сосредоточиться на важных вещах.
Ло ухмыляется.
— О, она определенно помогает.
— Отвратительно, — невозмутимо произносит Роуз. Если бы только она знала, что он говорил о выпивке, а не о сексе. Моя мать обводит круг неодобрительными взглядами, полными того же льда, который унаследовала Роуз.
— Какие-нибудь планы на выпускной уже есть? — спрашивает мой отец.
Я снова думаю о будущем Ло, одетого в облегающий костюм, работающего на своего отца, с вечно нахмуренными лицом.
— У нас еще есть год, чтобы принять решение, — отвечает Ло.
— Вам обоим нужно начать разрабатывать план, — говорит мой отец, и в его голосе звучит критика.
План. Я была так сосредоточена на Ло, что даже не начала представлять свою жизнь после колледжа. Где я буду? Кем я буду? Белое пустое пространство заполняет пустоту, не зная, какую картину нарисовать.
— Мы просто хотим уделить университету все наше внимание. Оценки действительно важны для нас.
Ага, конечно.
Мой отец складывает салфетку на столе, собираясь сменить тему.
— Джонатан и я обсуждали предстоящий рождественский благотворительный гала-концерт, спонсируемый Fizzle и Hale Co. Пресса гудит об этом событии уже несколько недель, и важно, чтобы все присутствовали, чтобы выразить поддержку.
— Мы будем там, — говорит Ло, поднимая свой бокал.
— Есть какие-нибудь новости о кольце? — спрашивает Поппи с дразнящей улыбкой.
— Мне только двадцать, — напоминаю я ей, съеживаясь. Моя мать упустила возможность назвать мне Виолетта (фиалка).
— У вас нет никаких новостей? — спрашивает Роуз, ее лицо заостряется.
Я в замешательстве хмурюсь и качаю головой. О чем она говорит?
Ее губы сжимаются в тонкую линию, и она шепчет Поппи, которая быстро шепчет в ответ.
— Дамы, — упрекает меня мама. — Не будьте невоспитанными.
Роуз выпрямляется и устремляет на меня свой ледяной взгляд.
— Я думаю, это странно, что ты пила апельсиновый сок и воду.
— Я за рулем, — говорю я ей.
Что происходит со всеми и с моим выбором не пить? Когда стало ненормальным отказываться от алкоголя во время еды?
Моя мать фыркает.
— Вот для чего нужна Нола, Лили.
— Андерсон тоже, — добавляет Джонатан.
Андерсон — Ябида. Никогда.
— Ну, у меня есть основания полагать, что твой выбор напитка не имеет никакого отношения к вождению, — говорит Роуз.
Что?!
— На что ты намекаешь? — мое сердце бешено колотится. Пожалуйста, пусть это будет не то, что я думаю. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Ло сжимает мое бедро, чтобы успокоить меня, но что бы ни случилось, это плохо.
— Да, Роуз, на что ты намекаешь? — моя мать встает на мою защиту.
— У меня есть подруга, которая учится в Пенсильвании. Она видела, как Лили выходила из центра для беременных в прошлом месяце.
В прошлом месяце... О, боже. Я прикрываю глаза рукой и так низко опускаюсь на своем стуле, что мои глаза практически на одном уровне со столом.
Мой отец давится своим напитком, а Джонатан очень, очень бледнеет — то, что я не считала возможным для его ирландской кожи.
— Это правда? — спрашивает моя мама.
Да.
Я открываю рот. Я не могу сказать настоящий ответ. Да, я ходила туда. Я посещаю медицинскую клинику, чтобы проверить ЗППП каждые пару дней, хорошо? И я делаю тесты на беременность. Я в безопасности, и я это знаю. Большинство людей не могут этого сказать.
