Секунду помедлив, ответил:
— Слышал. Один знакомый пел, а я запомнил.
— Споешь?
— Да не проблема. Какие закажешь? Про любовь? — промурлыкал я, прижимаясь к ее руке и влюблено глядя снизу вверх.
— Спой, которая тебе нравится.
— Мне много нравится. Только без музыкального сопровождения будет не очень, согласна?
— Пой.
— Ну ладно, вот эта подойдет на данный момент:
Был обычный серый ленинградский вечер,Я пошел бродить в дурном настроенье,Только вижу вдруг — идет мне навстречуТо ли девочка, а то ли виденье.
И как будто мы знакомы с ней даже,Помню, чей-то был тогда день рожденья,И, по-моему, зовут ее Ксюшей,То ли девочку, а то ли виденье.
Она прошла, как каравелла по зеленым волнам,Прохладным ливнем после жаркого дня.Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она,Чтоб посмотреть, не оглянулся ли я…[3]
Закончив «Виденье», спел «Студентку-практикантку», потом «Плачет девочка в автомате».
— Красивые песни, — сказала Ксения. — Последняя жалостливая такая.
Еще бы, на ней я специально слезу пустил. Что, кстати, получилось довольно легко.
— Мы приехали. Выходи.
Оказалось, что мы уже припарковались у тротуара. Выбравшись из машины, я встал около капота и стал ждать, пока Ксения её закроет.
— Пойдем, — закончив, она подала мне руку.
Блин, как дите ведет.
Пока шли по одной из тенистых тропинок, Ксения постоянно выспрашивала у меня про песни. Я старательно отводил вопросы в сторону и, прикалываясь над ней, кричал, когда проходили прохожие: «Мама, ну купи!» На что она уже не обращала внимания.
— А кто это здесь одна гуляет?
Из кустов вышли, покачиваясь, два патлатых дауна лет по двадцать. Отчетливый запах свежего перегара показывал, что они изрядно выпили. Наверняка их потянуло на подвиги из-за этого. Один бросил на меня взгляд, и я молниеносно сунул палец в нос и стал в нем ковыряться, тупо глядя на них.
— Пропустите! — воскликнула Ксения, пытаясь обойти этих павианов.
К сожалению, поблизости никого не было, только вдалеке мелькнула куртка прохожего.
— Не-е, не пропустим, — ухмыльнулся тот же гамадрил, раскинув руки.
Мне это надоело. Отодвинув Ксению в сторону, я принялся закатывать рукава рубашки:
— Так, чмыри, у вас две секунды, пока я не закончу, чтобы свалить.
Бабуины, усмехнувшись, переглянулись, один из них грозно нахмурился и спросил:
— А то что?
— А то вам будет плохо.
Все это как-то отдавало какой-то театральностью, но мне было пофиг.
Говорливый, поигрывая мышцами, направился ко мне. Сжав правую руку в кулак, я звонко шлепнул ей по ладони левой и, нахмурившись, сказал:
— Все, конец вам! — после чего, набрав полные легкие воздуха, заорал: — Милиция-я-я! Грабю-ю-ют! Убиваю-ют!..
— Все, хватит вопить, они уже убежали. — Ксения, с трудом сдерживая смех, стояла рядом. — Ты был очень грозен.
— Конечно, для этого и нужны настоящие мужчины!
— Громко орать?
— И для этого тоже, — немного подумав, ответил я.
В кафе мне принесли большую порцию мороженого (ну страсть у меня к этому лакомству!). Очень большую. Такую большую, что всё не влезло. Остатками тут же завладела Ксения и принялась издеваться: зачерпнёт немного ложечкой и облизывает её, как… В общем, очень уж сексуально. И ещё глазами при этом насмешливо стреляет в мою сторону.
Громко икнув от полноты чувств, я слез со стула и пояснил:
— Я это… Ик. Туда… Ик. Короче, ща приду. Ик, — после чего быстро засеменил в туалет.
Выходя из общественного туалета с блаженной улыбкой на лице, увидел шагающих по тропинке к кафе двух знакомых милиционеров, а с ними… Оба-на! Те два черномордых лангура, бредущие с печально опущенными головами.
Тогда мой крик был услышан, и через минуту к нам с параллельной тропинки выскочили двое милиционеров и активно закрутили головами. Один из них, с лычками сержанта, на ходу спросил:
— Кто кричал?
— Она!
— Он! — одновременно показали мы друг на друга. Ксения бросила на меня свирепый взгляд.
— Ну ладно, я кричал, — поднял я руку. И вопросительно посмотрел на Ксению, всем своим видом показывая, что из меня слова и клещами не вытащить. Ксения не сплоховала и рассказала почти всю правду, с незначительными изменениями. Показав, куда хулиганы побежали и откуда вышли, мы отправились в кафе, сообщив милиционерам, где будем находиться.
И сейчас обеих макак вели к нам на опознание.
Приметив, где они скрылись за кустами, бросился напрямик, срезав путь по газону, и выскочил на тропинку прямо перед носом обеих мартышек, что заставило их вздрогнуть и остановиться. Уперев руки в бока, выпятив челюсть и с презрением окинув их взглядом, я сказал:
— Ну что… ик. Тупиковая ветвь… ик… развития, поймали вас? Если бы вы по… ик… пались мне раньше, то я бы ва… ик… с на куски пор… и-ик-к… вал!
Последний «ик» оказался особенно громким, и если до этого по мере моей речи улыбки милиционеров становились все шире и шире, то здесь они рассмеялись.
Свирепо посмотрев на усмехнувшегося за компанию говорливого, подошел и с силой врезал носком ботинка ему по щиколотке. Я знал, куда следует бить, и поэтому обезьян, взвыв от боли, упал на тропинку и стал стонать, держась за пострадавшее место.
— А ты че вылупился? Тоже хочешь? — спросил я у второго.
Икота, так некстати проявившаяся, внезапно пропала.
— Все, хватит с него. — Улыбающийся сержант отодвинул меня в сторону. Второй милиционер, с чистой совестью на погонах, помог подняться пострадавшему от ребенка парню.
— Я так понял, что это они? — спросил сержант.
— Они.
— Тогда пройдем в кафе, за твоей сестрой. Она должна дать показания.
— Раз надо, даст. Пшли.
Сунув руки в карманы штанов, я вразвалочку последовал за ними.
— Все-таки странно. Студенты, комсомольцы, а так себя ведут. У одного — отец начальник порта, а сынок пьяный по улицам ходит! — возмущалась Ксения, когда мы возвращались к машине.
— Подумаешь, вот у нас было… э-э-э…
— Что было?
— Да не, ничего не было, — вовремя опомнился я и не стал рассказывать про беспредел «золотой молодежи» в мое время.
— О, а это еще кто? — озадаченно поинтересовалась Ксения, глядя из-под ладони на парня лет тридцати, облокотившегося о капот нашей «тройки». Сзади вплотную стояла серая замызганная «Волга» с сидящим в ней водителем.
— Нашли-таки! — недовольно буркнул я.
Подойдя к машинам, поймал взгляд парня. Серьезный товарищ, похоже, из волкодавов, неприятный соперник, будь я даже в нормальной, привычной форме. Еще больше я укрепился в своем мнении, когда он двинулся нам навстречу. Очень неприятный соперник.
— Ксения Викторовна, вас с вашим спутником, — он кивнул мне, — ждет Григорий Васильевич. Поторопитесь, пожалуйста.
После чего, повернувшись ко мне, предложил сесть в их машину.
— Нет, спасибо. Эту тетю я знаю, а вас нет.
Одно дело ехать с приятной особой, другое — с двумя мужиками.
Нет. Нет и нет.
— Хорошо, мы следуем за вами, — кивнув, парень направился к «Волге».
— Ну что, красавица, закончились наши приключения, а? — повернулся я к Ксении.
— Но день ведь еще не закончился? Посмотрим, что он нам еще принесет.
— Надеюсь, только хорошее, — мне удалось вполне натурально улыбнуться. Хотя было не до веселья, тревожила неопределенность.
— Я тоже надеюсь.
— Ну что, поехали?
— Держись, прокачу с ветерком!
— За тебя держаться?
— Все, приехали. Можешь выходить!
Но вылезать я не спешил. Прикусив губу, внимательно осматривал три «Волги» у подъезда и стоящих рядом парней.
— О, похоже, у дяди гости! — воскликнула Ксения, посмотрев в ту же сторону.
— Может, они не к нему?
— Может, но сопоставив некоторые факты, — она окинула меня взглядом, — я все-таки думаю, что это к нам.
Пожав плечами, я вылез из машины. Сам, подойдя к Ксении, взял ее руку, и мы пошли к подъезду под внимательными взглядами охраны.
Зайдя в прихожую квартиры, увидели там пару мужчин. Которые, явно ждали нас.
— Ксения Викторовна, попрошу пройти за мной, — шагнул вперед один из них и сделал приглашающий жест рукой.
Посмотрев, как девушка уходит в сопровождении этого хмыря, я повернулся ко второму и спросил:
— А я, так понимаю, должен пройти с вами?
Тот, не сказав ни слова, сделал такой же приглашающий жест, проводил меня к кабинету и открыл дверь. Я замер на пороге.
— Ну что же вы, Артур Кириллович, остановились? Заходите, не бойтесь, мы не кусаемся, — сказал сидящий в кресле пожилой мужчина с болезненного вида лицом. Сам Романов сидел во втором кресле и, попивая чай из стакана с подстаканником, с большим интересом наблюдал за происходящим.
